недовольная этим вторжением, и уплыла вверх по течению, а за ними — их выводок, состоявший из семи птенцов.

Линнет нырнула в заросли, топча ежевику, и сразу же увидела Амиота, который, присев на корточки, ворошил ветки в едва тлеющем костре. Он был обнажен до пояса, а его рубашка, куртка и носки сушились, разложенные на папоротнике.

— Амиот, — тихонько позвала она, — Амиот, любовь моя!

Когда он вскочил на ноги и пошел к ней, босиком, отшвырнув погнутый железный прут, которым помешивал в костре, Линнет показалось, что, обнаженный, он стал как будто выше ростом и каким-то более далеким, а нечесаные волосы придавали ему грозный вид. Прут, небрежно отброшенный, вполне мог бы быть копьем, а ржавчина на нем — засохшей кровью поверженного врага. Но через минуту они уже сжимали друг друга в объятиях, и его поцелуй доказал, что это не какой-то незнакомец, а Амиот, которого она знала и любила.

— Твой муж плохо с тобой обращается, не так ли? — спросил Амиот. — И ты пришла искать у меня защиты? Я готов к встрече с ним, если он последует за тобой сюда.

Линнет поднесла свою руку к его губам:

— Тише! Не так громко! Нет, любимый, я пришла сюда не ради себя, а ради тебя. Шкипер «Жоли бриз» умер. Он скончался из-за удара, который ты ему нанес. Сегодня утром полиция будет тебя разыскивать в Лантиэне. Нельзя терять ни минуты.

Амиот с ошеломленным видом смотрел на нее.

— Фугеро умер! — повторил он. — Клянусь Богом, я этого не хотел. Я расскажу им все, что они хотят знать, и сделаю это охотно.

— Ты не понимаешь, — настойчиво заговорила Линнет. — По английскому закону тебя могут держать под арестом. Как только они тебя схватят, то могут не отпустить. И самое худшее — тебя могут судить за убийство. И тогда тебе грозит провести в тюрьме месяцы, годы — я не так хорошо знаю законы. Единственное, что я знаю, — это то, что тебе надо немедленно уходить отсюда, и я уйду вместе с тобой.

Она уже выскользнула из его объятий и принялась собирать сушившуюся одежду, а потом постаралась затоптать тлеющий костер.

— Если то, что ты говоришь, правда, — произнес Амиот, — мы будем считаться лицами, скрывающимися от правосудия, и за мою голову назначат награду. Видит Бог, как мне хочется, чтобы ты была со мной, но у меня почти совсем нет денег.

— У меня достаточно денег для нас двоих, — заверила она. — Нет причин беспокоиться по этому поводу. А что касается того, что мы скрываемся от закона, то нам нужно лишь сесть на поезд и затеряться в Лондоне, где находят убежище многие, спасающиеся от преследования.

Линнет сказала, что она все спланировала: как они будут пробираться по тропинкам, потом остановят на дороге первую попавшуюся телегу и, добравшись до Лискэрда, сядут на утренний поезд, идущий до Плимута и дальше. Погоня начнется, когда они уже будут за много миль отсюда. Насколько она знает методы полиции Троя, то, когда они уже сядут на поезд в Лискэрде, те еще будут обсуждать это дело за завтраком у фермера Бозанко.

— Погоди, — сказала Линнет, когда он натягивал на себя еще не высохшую рубашку. — Это тебе. Я нашла это вчера вечером — позже расскажу.

Порывшись в сумочке, висевшей у нее на поясе, Линнет вытащила наручень.

— Видишь? — Она улыбнулась, надев его Амиоту на запястье. — Он идеально подходит. Если обстоятельства когда-нибудь разлучат нас, ты можешь послать его мне, и я приду. Он связывает нас, как кольцо — супругов, хоть мы и не давали клятвы у алтаря.

Он взял ее лицо в свои руки и поцеловал ее в губы.

— Нам с тобой не нужны клятвы, — сказал Амиот, — и не нужно золото. То, что нас связывает, будет с нами до самой могилы и даже после.

Они уже собирались окликнуть Дебору, ждавшую их в лодке, как вдруг Амиот повернул голову к лесной тропинке, спускавшейся с холма.

— Ты слышала? — спросил он. — Похоже на крик о помощи.

— Сейчас это неважно, — нетерпеливо ответила Линнет. — Может быть, это ягненок, отбившийся от стада. Какое это имеет значение?

Звук повторился, и на этот раз нельзя было ошибиться: это было не блеянье ягненка, а слабый крик ребенка.

— Амиот! О, Амиот!

Возлюбленный Линнет рвался у нее из рук — она пыталась его удержать.

— Это Джонни, — сказал он. — Я его голос всегда узнаю. Он там, в лесу, и, может быть, с ним что-то случилось. Мы должны отправиться туда.

Линнет, которой не терпелось поскорее уехать отсюда, оглянулась. Уже начинался отлив.

— Я позову Дебору, — предложила она. — Дебора найдет его и отведет в Лантиэн, а мы поплывем на лодке к тому берегу, в Сент-Винноу, а затем отправимся в путь пешком.

— Нет, — возразил Амиот. — Нет…

Высвободившись из ее рук, он побежал по тропинке в лес — туда, откуда доносился крик. Линнет последовала за ним, чуть не плача от досады: ведь если они еще немного помедлят, осуществить ее план уже не удастся — здесь появятся люди, да и прилив не станет ждать.

Поднявшись в гору по тропинке, она вошла в лес и скоро наткнулась на Амиота, который стоял на коленях возле ямы, держа в руках безвольное тело Джонни Бозанко. У ребенка шла кровь из пореза на лбу, а лицо и губы были мертвенно бледными.

— Он сильно поранился, — сказал Амиот. — Мы должны отнести его домой.

Рядом валялась опрокинутая корзина, из которой вывалилось ее содержимое.

— Разве ты не видишь? — спросил Амиот. — Он нес мне еду. Он пришел сюда один ради меня. Кто знает, сколько он тут пролежал.

Вдруг в зарослях что-то шевельнулось, и, словно вторя стонам мальчика, оттуда донеслось слабое тявканье. Крошечное существо выбралось из травы и, отряхнувшись, засеменило к ним, задрав хвостик. Это была самая маленькая собачка, какую только доводилось видеть Линнет. Никто бы не смог ответить на вопрос, какую роль сыграла она в беде, приключившейся с Джонни Бозанко.

С тяжелым сердцем Линнет наклонилась и начала машинально складывать в корзину выпавшие из нее свертки.

— Ты знаешь, что это значит? — сказала она. — Для тебя все кончено. Спасения нет.

— Я знаю, — ответил Амиот. — Они придут за мной в Лантиэн. И если меня посадят в тюрьму, я это заслужил. Не за то, что сделал с Фугеро, а за то, что сделал с Джонни.

Он взглянул на мальчика, лежавшего у него на руках. Когда Амиот произнес имя Джонни, тот в первый раз открыл глаза и улыбнулся, узнав его.

— Я принес тебе щенка, — пролепетал он. — Ты его сам выбрал, разве не помнишь? Самого маленького из этого помета, но и самого лучшего.

Амиот пытался остановить кровь, струившуюся по щеке мальчика.

— Да, — произнес он мягко, — я помню.

Щенок начал трепать юбку Линнет, и она, поставив корзинку, позволила ему забраться на руку. Песик тут же начал покусывать ей пальцы.

— Он никогда не причинит зла, — прошептал Джонни. — Это волшебная собачка, она приносит счастье. Это настоящий корнуэлец, ведь папа выдал нашу Бесси за чистокровного терьера с залива Герран.

Он еще раз улыбнулся Амиоту, прежде чем закрыть глаза.

— Я рад, что ты победил великана, — сказал Джонни. — Надеюсь, ты снял с него скальп. Да, забыл сказать: щенка зовут Пти-Крю.

И тут послышались голоса и шаги: преследователи пробирались сквозь заросли.