путем, устремилась по дороге к Замку Дор. Она сделала это намеренно или, как выразился бы старик, чистивший ее конюшню, «из вредности», поскольку прекрасно знала, что у кузнеца на вершине холма есть запас сочных яблок для таких обделенных вниманием животных, как она, — ведь ей самым недопустимым образом испортили сегодня день.

Прошло несколько минут, пока хозяину удалось призвать Кассандру к порядку, но к этому времени зло уже свершилось: характерный звук подсказал доктору, что сейчас она потеряет подкову. Он тихонько выругался.

— Не остается ничего другого, кроме как ехать в кузницу, — произнес он уныло. — Если я принесу извинения за то, что моя лошадь показала свой норов, может быть, вы из уважения к приличиям сделаете то же самое и возьмете назад слова, которые сказали перед тем, как Кассандра понесла.

Линнет Льюворн продолжала смотреть прямо перед собой. От галопа Кассандры она раскраснелась, но никоим образом не утратила самообладания.

— Я ничего не возьму обратно, — ответила она, — пока вы не объяснитесь.

— Объяснитесь?! — загремел доктор. — Что это я должен объяснить вам, скажите на милость?

— Ну же, доктор, — сказала Линнет, пожав плечами, — нет смысла притворяться, будто вы не знаете, что я имею в виду. Я невольно услышала сейчас мистера Трежантиля, хотя он и пытался понизить голос. Я всегда знала, что Трой — рассадник сплетен, но, должна признаться, была удивлена, узнав, что мои личные дела так свободно обсуждаются и здесь, в сельской местности.

Доктор Карфэкс заставил Кассандру идти шагом и минуту-другую не отвечал. Трежантиль определенно что-то бормотал насчет карлика Фросина, или Мелота, или как там его звали — того, кто выдал Тристана и Изольду королю. И пациент, и он сам были очень далеки от текущих дел и сплетен в Трое и ни разу не упомянули ни одну живую душу. Разве что…

— Я полагаю, вас вызвали взглянуть на ногу Неда Варкоу, — с негодованием продолжала Линнет, — а он имел наглость сказать вам, как сказал и моему мужу, что видел, будто я гуляла в полночь под звездами. Надеюсь, когда в следующий раз этот горбун попытается шпионить, он свернет себе шею.

Доктор, человек спокойного темперамента, если его не злили, и не подверженный быстрой смене настроения, внезапно ощутил холодок. Он вспомнил, как несколько лет назад, будучи еще молодым, допустил серьезную ошибку в диагнозе. Он довольно резко посоветовал одному пациенту — моряку, который любил приложиться к бутылке и маялся от характерных симптомов похмелья, — хорошенько проспаться. А оказалось, что у того опухоль мозга, и его не спас самый лучший хирург в Плимуте. Теперь доктор ощутил такой же испуг и тревогу, как тогда. Но на этом сходство кончалось. Сейчас он столкнулся с тем, чему нет названия в мире медицины, что принадлежит к какому-то другому измерению, к другому времени и что он отказывался признать как ученый.

— Да, на воре шапка горит, — сказал он наконец. — Как глупо с моей стороны сразу же не понять: Нед Варкоу родился с уродством, бедняга, и перестал расти с десяти лет. Несомненно, он из-за этого озлоблен.

Хозяйка «Розы и якоря» поплотнее запахнула шаль. Возможно, она тоже почувствовала, что со стороны Замка Дор повеяло прохладой.

— Значит, вы это признаете? — спросила она. — Вы нарушили все профессиональные правила и обсуждали этот случай с пациентом?

Доктор чуть тронул лошадь поводьями: Кассандра требовала такого же деликатного обращения, как Линнет.

— Моя дорогая, — ответил он, — если бы я вам сказал, что мы с Трежантилем беседовали о королеве, умершей тринадцать столетий назад, вы бы мне не поверили. О да, я повинен в непрофессиональном поведении. Мы несомненно обсуждали ваши дела. Но уверяю вас, что я услышал эту историю не от Неда Варкоу.

— Тогда от кого же? — вспыхнула Линнет.

Доктор задумался. Конечно, именно недоразумение заставило его сломя голову помчаться в Пенквайт. Может быть, пришло время отплатить той же монетой молодой женщине, из-за которой возникло это недоразумение?

— Вы помните чаепитие по окончании сенокоса в Лантиэне? — осведомился он.

— Прекрасно помню, — ответила она.

— Тогда, быть может, вы мне скажете, зачем намеренно упали с воза на руки тому бретонскому парню, работавшему у Бозанко?

В яблочко. Молчание, которое последовало, свидетельствовало, что удар попал в цель. Они приближались к вершине холма, когда доктор задал свой вопрос, и Кассандра ускорила шаг, завидев знакомые вехи. Кузница находилась справа, и двуколка остановилась перед ней, прежде чем Линнет успела сформулировать ответ. Случилось так, что кузнец как раз стоял возле кузницы, провожая взглядом верховую лошадку, которую только что подковал перед предстоящей ярмаркой, — она удалялась в сторону Лостуитьеля. Заслышав стук колес двуколки доктора, он повернулся и поднял руку, приветствуя его.

— Добрый день, доктор. Вижу, у Кассандры непорядок. Сейчас она получит яблоко. Здравствуйте, мэм. Давненько вас не видел. Я только вчера сказал хозяйке: «Давненько к нам не заглядывала миссис Льюворн». Как жаль, что жена сегодня уехала в Сент-Остелл и не вернется до вечера.

Доктор старался не смотреть на свою спутницу, пока та, запинаясь, выражала свое сожаление по поводу отсутствия жены кузнеца. Теперь ясно, что ее утверждение, будто она уже побывала в то утро в кузнице, — ложь. «О, какую запутанную паутину мы иногда ткем!» — подумал доктор, когда помогал Линнет выйти из двуколки. Кузнец со своим подручным увели Кассандру в кузницу, она пошла с ними очень охотно. Линнет тоже последовала за ними и постояла минуту-другую, глядя на яркий огонь и на кузнецов в кожаных фартуках, которые в полумраке казались демонами, и искры чуть ли не опаляли им волосы. Даже Кассандра, которая с удовольствием жевала свое первое яблоко, стала в этом обрамлении призраком лошади, а звон металла и едкий запах наводили на мысль о насилии. Словом, кузница уже не показалась Линнет привычной и уютной.

Доктор Карфэкс подошел поболтать с кузнецом, который уже снимал с Кассандры злосчастную подкову. Но, оглянувшись, заметил у входа в кузницу удаляющуюся тень. Линнет исчезла.

Извинившись перед кузнецом, доктор вышел на дорогу. Его спутницы нигде не было. Оглядевшись, он позвал ее — никакого ответа. Он прошел в заднее помещение кузницы — на случай, если она решила подождать внутри, но и тут ее не было.

— Что за черт! — выругался он вполголоса, взглянув на небо: надвинулись тучи, и здесь, на возвышенности, ветер уже качал изгороди.

— Она вон там! — В верхнем окне кузницы показалась чумазая мордашка одного из детишек кузнеца. Ребенок указывал в поле. — Я только что видел ее там!

Еще раз чертыхнувшись в раздражении, доктор отворил калитку и пошел в направлении, указанном ухмылявшимся пострелом. Больше всего на свете Карфэкс не любил пробираться по сельским тропинкам, особенно если земля была неровная, а с ним не было его любимой трубки из вишневого дерева. Черт подери, вот же она, Линнет, в нескольких сотнях ярдов от него, направляется к диким зарослям на бывшем укреплении. Он сложил руки рупором и закричал: «Линнет Льюворн, вернитесь!»

Из уважения к приличиям она обернулась и посмотрела в его сторону, но не подчинилась, а лишь отмахнулась от него. И тут пошел дождь — сначала несколько капель, потом все сильнее и сильнее и наконец полил как из ведра. Раздался удар грома. Повинуясь инстинкту, Карфэкс бросился бежать. Ругаясь и спотыкаясь, ослепший от дождя, он наконец поравнялся с Линнет, но она нырнула, задыхаясь, во внешний ров земляного укрепления, ища укрытия под раскинувшимися ветвями остролиста. Карфэкс сделал то же самое. Теперь они сидели рядом в канаве, а сверху хлестал косой дождь, и было ни зги не видно.

— Зачем вы это сделали? — спросил доктор. — Вы не в своем уме?

Она взглянула на него со смехом; по ее лицу и волосам струилась дождевая вода.

— Я не в своем уме с тех пор, как соскочила с воза с сеном, — ответила она, — и мне безразлично, знаете ли вы об этом. Да и в любом случае, вы всегда видели больше чем нужно.

Слева от них громыхнуло второй раз, и Линнет, вместо того чтобы еще глубже запрятаться под остролистом, вышла из-под ветвей, и теперь дождь хлестал ей прямо в лицо.

— Пусть затопит его погреба, и пусть они оба утонут, — сказала она, — тогда уж я точно от них