Но это к слову. Дело в том, что в выступлении Сердюка есть одна фраза, которая совершенно четко и недвусмысленно объясняет, в чем суть всей этой истории. Вот она, эта фраза: «Товарищ Мельников был тогда секретарем ЦК». Что это означает?
Означает эта фраза очень простую вещь — что вся эта история происходила до того, как было принято постановление ЦК КПСС от 26 мая 1953 года «О политическом и хозяйственном состоянии западных областей Украинской ССР», потому что этим самым постановлением товарищ Мельников с поста секретаря ЦК был снят
И все же: за что сняли Строкача в июне 1953 года? Одно из двух: либо в связи с данным постановлением как человека «некоренной» национальности, либо за то, за что Берия всегда снимал и предавал суду чекистов: за перегибы, за дутые дела, за избиения при допросах. Строкач — явно человек Хрущева, а Хрущев известен тем, что сначала развернул репрессии в Москве, а потом — на Украине, да так рьяно, что, когда по стране уже все утихло, Украина еще продолжала сажать и стрелять. Как бы то ни было, если уже один раз снятого Строкача сняли снова и вызвали в Москву, то уж явно не для того, чтобы наградить и повысить.
Великое дело — оказаться в нужное время и в нужном месте. Хрущев и компания все время говорили о том, что Берия следит за их передвижениями через охрану, что прослушивает их телефоны — но все это было как-то несерьезно. Коль скоро он отвечает за охрану правительственной верхушки, то и должен следить за их передвижениями. А вдруг Хрущева в заложники возьмут — куда тогда высылать группу захвата? На деревню дедушке? С правительственными телефонами то же самое — вспомним хотя бы бессмертный фильм «Семнадцать мгновений весны», там эта работа очень хорошо показана. Нет, несолидно как-то это все. А Пленум близится… И тут подвернулся Строкач, и кому-то пришло в голову — а пусть он напишет письмо!
Он написал, и разговор сразу принял иной тон. Вот, и на местах МВД следит за партией — не иначе, что-то затевается! Любопытно, что принципиальный правдолюбец Строкач написал свое письмо 28 июня, через два дня после событий. А Сердюк изложенное подтвердил.
В этом деле вообще как-то уж очень много украинских деятелей. Руденко, Москаленко, Батицкий (с ним мы еще встретимся), теперь вот Сердюк со Строкачем.
Кстати, Маленков сказал: «Как теперь стало известно, точно такие же задания Берия дал и по другим республикам…». Но что-то из других республик никто с подобными разоблачениями не выступил, несмотря на то, что нечто подобное совершенно точно имело место в Литве и предположительно — в Западной Белоруссии, Эстонии, Латвии и Молдавии. По-видимому, тамошние деятели еще не окончательно совесть растеряли…
Существовал и еще один человек, который мог бы пролить свет на эту темную историю — министр внутренних дел Украины Мешик. Но Мешик ничего сказать на Пленуме не мог, поскольку к тому времени сидел на Лубянке. Он, кстати, был единственным из осужденных и расстрелянных по «делу Берия», не принадлежавший к его давней команде. «Из первичных материалов нельзя понять, почему Мешика арестовывают в связи с делом Берия, — пишет А. Сухомлинов. — Его жизненный путь и послужной список безупречны». Может быть, чтобы не мешал своими высказываниями разыгрываемой партии?..
…А может быть, все было и еще более знакомо и просто. Воспоминания Павла Судоплатова показывают ситуацию несколько в ином ракурсе:
«На Украине разгорелся конфликт между вновь назначенным министром внутренних дел Мешиком и местными партийными чиновниками, а также сотрудниками аппарата МВД Украины. Мешик во что бы то ни стало стремился выгнать с работы хрущевского протеже Строкача, которого в 1941 году уволили из органов за то, что он не сумел вывезти часть архива НКВД, когда немцы окружили Киев. К тому же Мешик не ладил с партийными руководителями Украины Сердюком и Шелестом. Сердюк пытался отобрать у МВД дом, использовавшийся под детский сад для детей сотрудников министерства: он облюбовал этот особняк во Львове для себя и своей семьи…
Хотя на заседании украинского ЦК принято было говорить по-русски, Мешик позволил себе дерзко обратиться к присутствующим на украинском языке, порекомендовав шокированным русским, включая первого секретаря ЦК Мельникова, учить русский язык…»76
А может быть, арест Мешика был частью хрущевской платы Строкачу и Сердюку за помощь на Пленуме? Помощь-то была немаленькая. Подумаешь, шлепнуть еще одного человека — что им, привыкать, что ли? Так украинец Мешик и попал в «грузинскую» команду Лаврентия Берия.
Итак, обвинения Маленкова нам известны. Есть в них хоть что-то, объясняющее причины ареста Берия?
Почему Хрущев так пекся о Строкаче и так щедро с ним расплатился, ясно, как день. Ведь именно его письмо легло в основу осуждения Берия на Пленуме — без него еще неизвестно, какой оборот приняли бы события. Скорее всего, расправившись с Берия, Хрущев вызвал своего находившегося в Москве старого верного вассала, объяснил, что надо делать, и тот написал свое письмо, за что и получил обратно пост министра внутренних дел Украины. Потом надо было договориться с Сердюком — это нетрудно, и убрать с дороги Мешика — того арестовали 30 июня. Надо сказать, Строкач здорово их выручил. Потому что все остальное, сказанное на этом Пленуме, — такая ахинея!
Впрочем, главная цель была достигнута: Пленум постановил исключить Берия из партии и предать его суду.
За что? Ну, был бы человек, а статья найдется. В конце концов, для того и работает новый генеральный прокурор, чтобы подкрепить фактами решение Президиума. Для того и заводится дело.
И что же содержится в этом деле?
ГЛАВА 3
ДЕЛО БЕРИЯ — ПАРАД ФАЛЬШИВОК.
Зернышком, из которого выросла эта книга, стали три письма Василия Сталина из тюрьмы, написанные в 1955—1959 годы. Приводить их полностью я не буду, они слишком длинные, приведу по отрывку из каждого, чтобы читатель имел представление не столько о содержании этих писем — оно к делу не относится, сколько об их стиле.
