отпускников. Открыв дверь машины, она поразилась шуму ручья — вечный, непрекращающийся напев. Она пошла к освещенной даче, дважды споткнувшись в темноте, А что если этот человек не Орр, если там окажется незнакомец?

Что ж, ведь не съедят же ее. Она постучала.

Немного погодя постучала вторично.

Громко шумел ручей, в лесу было очень тихо.

Орр открыл дверь. Волосы у него были взлохмаченные, глаза покраснели, губы пересохли. Он, мигая, смотрел на нее.

Выглядел он опустившимся и погибшим.

Она испугалась.

— Вы больны? — резко спросила она.

— Нет, я… Входите.

Придется войти. К печи прислонена кочерга, ею можно защищаться. Конечно, если он не схватит первым.

Ох, да Хитзер ведь не меньше его, тем более, она в гораздо лучшей физической форме. Трусиха.

— У вас температура?

— Нет, я…

— Что с вами?

— Я не могу спать.

В комнате удивительно приятно пахло дымом и свежими дровами. Здесь находилась печь, ящик, полный дров, шкаф, стол, стул, кушетка.

— Садитесь, — сказала Хитзер. — Вы ужасно выглядите. Хотите пить? Вам нужен доктор. У меня в машине бренди. Поехали со мной, мы отыщем врача в Линкольн-сити.

— Я здоров, просто хочу спать.

— Вы сказали, что не можете спать.

Он посмотрел на нее красными, мутными глазами.

— Я не могу позволить себе спать, боюсь!

— О боже! И давно?

— С воскресенья.

— Вы не спали с воскресенья?

— С субботы… — неуверенно сказал он.

— Вы что-нибудь принимали? Таблетки?

Он покачал головой.

— Я несколько раз засыпал, — сказал он отчетливо.

На мгновение он уснул, как будто ему было лет девяносто. Она недоверчиво смотрела на Джорджа. Но он тут же очнулся и поинтересовался:

— Вы за мной?

— А за кем же еще? Вы лишили меня обеда вчера вечером.

— Ох!

Он, очевидно, пытался смотреть на нее.

— Простите. Я был не в себе.

И тут он снова стал собой, несмотря на свои безумные глаза и лохматые волосы — человеком, чье достоинство лежит так глубоко, что почти не видно.

— Ничего. Я не сержусь. Новы пропустили сеанс лечения.

Он кивнул.

— Хотите кофе? — спросил он.

Бесконечные возможности, неограниченная цельность, могучее бездействие, существо, которое, будучи ничем, только собой, является всем.

Она на мгновение увидела это, и больше всего ее поразила его сила. Он — самая могучая личность из тех, кого она знает, потому что его невозможно сдвинуть с центра, поэтому он ей и нравится. Ее тянуло к нему, как бабочку на огонь. С детства она не чувствовала нехватки внимания и любви, но не было того, на кого она могла бы опереться — люди искали поддержку в ней. Тридцать лет она мечтает встретить человека, которому не нужна ее поддержка, который сам…

Вот он, в укрытии, с налитыми кровью глазами, сумасшедший — вот ее башня силы. «Жизнь — невероятная путаница, — подумала Хитзер. — Никогда не догадаешься, что дальше». Она сняла плащ, а Орр достал из шкафа чашки и консервированное молоко. Потом принес крепкий кофе.

— А вы?

— Я и так много выпил. Слишком много.

— Как насчет бренди?

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Оно вас не усыпит, только подбодрит немного. Я схожу за ним.

Он посветил ей по дороге к машине.

Ручей кричал, деревья нависали молча.

Луна сверкала над головой, луна чужаков.

В комнате Орр налил себе немного бренди и попробовал. Вздрогнул.

— Хорошо. Он выпил.

Она одобрительно следила за ним.

— Я всегда вожу с собой фляжку, — сказала она. — Держу в отделении для перчаток, потому что если останавливают полицейские и спрашивают права, она странно выглядит в моей сумочке. Но оно всегда со мной и частенько оказывается очень кстати.

— Поэтому вы и носите с собой такую большую сумку?

— Да, угадали. Я налью себе немного кофе.

В то же время она снова наполнила его стакан.

— Как вам удалось не спать шестьдесят или семьдесят часов?

— Я не ложился. Можно задремать сидя, но трудно уснуть по-настоящему, Нужно лечь, чтобы расслабить мышцы. Я прочел об этом в книгах. Действует. Мне ничего не снилось. Невозможность расслабиться тут же будит. А позже у меня было что-то вроде галлюцинаций. Какие-то существа на стене.

— Вы не можете так продолжать.

— Да, я знаю. Просто мне нужно уйти от Хабера.

Пауза. Он, казалось, опять погрузился в дремоту, потом глуповато рассмеялся.

— Единственное решение, которое я вижу, это убить себя. Но я не хочу. Это кажется неправильным!

— Но нужно как-то остановиться.

Она не хотела понять его и не могла.

— Прекрасное место, — сказала она. — Уже двадцать лет я не ощущала запаха древесного дыма.

— Очищает воздух, — сказал он.

Он слабо улыбнулся. Казалось, он уснул, но она заметила, что он держится прямо и даже не прислоняется к стене.

Несколько раз он мигнул.

— Когда вы постучали, я решил, что это сон, потому и вышел сразу.

— Вы говорили, что увидели эту дачу во сне. Для сна она довольно скромна. Почему бы не вилла на берегу моря или замок в горах?

Он нахмурился, покачал головой.

— Это все, чего я хотел.

Он еще помигал.

— Что случилось с вами а пятницу, в кабинете Хабера на сеансе?

— Об этом я и пришла поговорить.