Великолепие архитектурной отделки сооружений, их неожиданное появление и исчезновение удивляли неосведомленных и порождали множество сказочных сюжетов.

Сиден (дословно «вестник дня», «новый день») – так называлась зань, предположительно располагающаяся либо в устье реки Беспута, либо близ современной Каширы.

В слове нет указаний на солнечное начало (ра, ре, ри), – это говорит об отсутствии в сидене святилища огня. Возможно, этот вестник дня позднее переименован в Каширу.

С этим городом связана легенда о заре Деннице (что значит «поклонившийся дню»); он возглавил воинство, которое изгнало темные народы, вторгшиеся на поокские земли.

Денниц, возглавивший воинство семи родов (семиглавого змея), ударил по врагу, уничтожив его стан, и погнал прочь с родной земли. Сражение произошло у стен Каширы (современный герб ее сохранил изображение дракона – в память о роде Денница), за что город и получил свое название «неприступная дочь солнца».

Денниц со своим воинством отправился по следам врага в его земли. Он нес огонь мести; его небольшое войско прошло по полуденным землям, через Кавказ, по землям Палестины – вплоть до Египта. Сам Денниц погиб, но воины продолжали сражаться, устраивая ночные рейды. Местное население воспринимало их как посланников зла и нарекло войском Змея.

Города – жилой массив, предназначенный на сплав для застройки зани. Возведение городы велось на высоких, лысых местах, у излучин рек и сухопутных перекрестков. Строительство велось составом воев – юношей, лишенных седьмы, под руководством родоначальника-воеводы (этимологически воевода – тот, кто ведет за собой воев). Городы полностью зависимы от рода, так как в обязанности населяющих их людей не входили земледелие и промысел. Ремесло и животноводство – вот источники существования воев. Жены воев также не удостоены седьмы. Но рожденные ими дети брались под контроль рода с целью ввести их в русло седьмы. Потери живой силы города пополнялись за счет вновь прибывших воев. Воя и членов его семьи хоронили в земле близ города.

Ваны – разновидность фортификационного сооружения, оборонительного рубежа в засечной части пущи, предназначенного для истребления живой силы противника. Ваны – лесной лабиринт. Основная задача заставы – завлечь числом великого врага на хорошо наторенный ложный путь, ведущий в центр западни, в этот лабиринт. Приманка для врага – селения-времянки лагерного типа. Они не представляли собой материальной ценности, но вполне обеспечивали проживание, пока проводились летние работы в лесу и в поле. По обе стороны накатанной дороги или натоптанной тропы, на расстоянии двухсот метров от нее, в глубине леса, устраивался завал из лесин и подлеска. Путь уводил в лесной массив, который стоял отдельно от общей пущи. Раздел между ними – поля, луга или противопожарные лесосеки, окружавшие ваны – лесной лабиринт. Неоднократно валили лес вдоль пути следования – возникали непролазные, огнеопасные дебри. Успешно заманивали врага на тропу смерти, в узкий перешеек, женщины и подростки. Когда враг попадал в мешок, путь к отступлению отрезался за счет повала ранее подсеченных лесин. Сухостойную подсеку валили вершинами навстречу оказавшемуся в ловушке неприятелю – это полностью исключало возможность отступления.

Числом малого врага расстреливали из засад и ловушек-самострелов. Числом великого уничтожали другим способом. По звуковому сигналу, посланному по цепи, вокруг ваны поджигался лес. Центр лабиринта практически не выгорал, но медленно тлел. Из-за сильной задымленности противник не ориентировался на месте, впадал в панику и задыхался в лесу.

Ваны образовывали непрерывную цепь – передовая позиция обороны; она неоднократно повторялась в глубоком эшелонировании вокруг обороняемого центра. В зимний период ваны прекращали свои функции. Мороз и глубокие снега – это как бы сменный караул, но дежурные посты поддерживали постоянную связь посредством сигнальных дымов.

Расположение ванов известно семьям, имеющим к ним прямое отношение; оно сохранялось в тайне: «кодировалось» в виде расшитого орнамента на полотенцах, носовых платках, рубахах – путеводная нить, «карта» для путника.

Богатство орнамента ванов дошло до наших дней. Но мало кто догадывается, что вышивка на полотенце, изображающая, к примеру, огромный гриб среди маленьких елей и девочку, гонящую гусей, или женщину, несущую на коромысле воду, – это «кодированная информация» о местонахождении ванов и путях к ним.

Дереваны – отдельные единицы боевого значения в обороне рубежей внутреннего кольца ванов; непроходимые огненные котлы. Дереванами называли и дерущихся странников, драчливых людей, постоянно меняющих свое местожительство.

Полувоенизированные семейные поселения располагались в добротных индивидуальных домах, на каждую семью, надворными постройками и хозяйством. От слова «дереваны» проистекает слово «деревня», как от слова «города» – «город». Эти древние поселения стали и прообразом поселений казачества.

Население, проживающее в дереванах, стояло на первом уровне развития седьмы, то есть в первом – третьем поколениях. Возглавляли его ведуны из десятого поколения по седьме.

Подрастающее поколение взращивалось и воспитывалось в условиях дереван. С возведением новых дереван и по мере восхождения их жителей на более высокий уровень седьмы последующие поколения селились в них, оставляя старые, обжитые места своим преемникам, находящимся на более низкой ступени по развитию седьмы.

Воинов для дереван готовили с раннего детства. Вскармливание детей на козьем молоке сопутствовало быстрому зарастанию родничка – темечка, что вело к ранней изоляции энергий ребенка от энергий тонкого мира. Искусственная изоляция от Мира Духа преследовала цель привить человеку жизненные потребности и заботы. Такой человек постигал физическую жизнь через наставления и личный опыт, не уповая на духовные прозрения. Хотя в процессе жизни он зачастую оказывался исполнителем чужой воли, его чаша (чара) чиста к восприятию высокочастотных энергий. Не востребованный при жизни человека духовный потенциал, без наличия в нем земных шлаков, закладывал страдальческую основу для своего сея, жаждущего высокого духовного воплощения в грядущем поколении.

Бортня – лесная пчела; в переносном смысле – застава в засечной части пущи, с потаенным проходом к реке. Бортне вменялось в обязанность контролировать водную гладь, не допускать причаливания чужих судов в неустановленном месте, сопровождать их, то есть обеспечивать своим проводником. Береговые посты при необходимости применяли против транспорта тяжелые луки с сосудом из горючей смеси на конце стрелы. Устройство донных надолбов и ловушек, установка сельга (веревочных переметов через реку) – все это находилось под присмотром бортни.

Сплав на плотах строений на нижние зани представлял наиболее опасную и ответственную задачу, так как это занятие требовало особой подготовки и оснастки на период весеннего паводка. Выстроенные в верховье реки городы доставлялись на заливные луга, близ русла реки. Затем вязались плоты, а на них