Я не решилась взять напрокат машину. Горная дорога из Сент-Ривера в Тотридж имеет дурную репутацию. На ее долю приходится более девяноста процентов всех тяжелых аварий в стране. И это несмотря на запрет для движения частного транспорта в темное время суток. Усугублять эту статистику мне не хотелось.

Я успела на восьмичасовой автобус и рассчитывала прибыть в Тотридж к девяти утра. Комиссар Катлер обещал к этому времени снабдить меня необходимыми адресами.

Поездка на автобусе имеет свои преимущества – можно спокойно размышлять о чем угодно, а мне было о чем. Правда, в мои планы вклинилась расплывшаяся дама, плюхнувшаяся на сидение рядом со мной. Ее локоть прочно обосновался у меня между ребер, хотя я, как могла, придвинулась к окну. Я чувствовала каждое ее движение, а она без устали ерзала на сидении. Как только автобус двинулся с места, она стала копаться в корзине, которую ранее с трудом запихала под сидение. Наконец ей удалось извлечь на свет огромный кулек с шоколадными конфетами. Я повернулась к окну и стала считать до двадцати, а потом еще до десяти. Тут послышалось чавканье, и я непроизвольно повернулась к соседке. Заметив мое движение, она сказала:

– Угощайтесь, барышня.

– Нет, спасибо, – сухо сказала я и снова повернулась к окну, делая вид, что люблю горные пейзажи больше шоколадных конфет.

Я не успела позавтракать, и у меня текли слюнки. Но я понимала, что возьми я конфету, мне бы пришлось до самого Тотриджа поддерживать светскую беседу… Впрочем, сосредоточиться на рукописи я уже не могла: шоколадные конфеты воскресили в памяти вчерашнюю историю с Инесс. Но я так и не пришла к определенному выводу. Все это походило на шутку, только не понятно, кто же шутник. Комиссара Катлера, по крайней мере, я не могла представить в этой роли.

Моя соседка уснула, ее ровное дыхание щекотало мне ухо. Я старалась дышать в противофазе, чтобы ее локоть не проломил мне грудную клетку. Минут через десять, видимо, ей приснилось нечто страшное – она усиленно заработала локтем, наставив мне синяков. К счастью, тут позвонил комиссар, продиктовал мне адреса и заодно разбудил соседку.

Хорошенько помятая я выбралась из автобуса и взяла такси. Водитель удивился, услышав адрес: оказалось, что Лотар Шмид жил в пяти минутах ходьбы от автовокзала.

Мне открыла маленькая ухоженная женщина.

– Лотара нет дома, он уже на работе.

– Вы его жена?

– Да.

– Мне необходимо с вами поговорить.

– Пожалуйста, войдите, – в ее голосе смешались нотки испуга с любопытством, но испуг перевешивал. Ей не удавалось скрыть смущение.

Я вошла в гостиную, и меня усадили в довольно жесткое кресло. Но после поездки на автобусе я бы с удовольствием сидела и на табурете.

– Чем могу быть полезна? – спросила Софи после того, как мы представились друг другу.

Я решила действовать прямо.

– Возможно, я смогу помочь найти Вольфганга Шмида. Есть версия, что он и Гюнтер Пфлегер – одно и то же лицо.

– Как вы сказали? Гюнтер Пфлегер?

Она встала, взяла с каминной полки конверт и извлекла из него короткую записку.

– Да. Завтра вечером Лотар должен присутствовать на оглашении завещания Гюнтера Пфлегера…

– Это лишь подкрепляет мою версию. – Я использовала местоимение в первом лице, потому что мне не хотелось вдаваться в детали. – Чтобы ее проверить, мне нужны несколько фотографий пропавшего. Я хочу их показать служанке, работавшей у Пфлегера.

– Подождите. Мне кажется, что Лотар захочет присутствовать при этом. Это так неожиданно… Я позвоню ему, тем более, он лучше знает, где фотографии отца.

Я не возражала.

Через пятнадцать минут взволнованный Лотар Шмид суетился в поисках подходящих фотографий. Наконец он отобрал шесть, и мы на машине Лотара поехали на виллу Пфлегера.

Лаура Криспи, а я узнала ее по описанию из рукописи, оказалась дома и приняла нас в гостиной Пфлегера.

– Да, это господин Гюнтер Пфлегер, – тихо произнесла она, разглядывая фотографии, – у меня нет никаких сомнений.

Если говорить честно, то до последней минуты я не верила, что в рукописи действительно содержится ключ к загадке исчезновения Вольфганга Шмида. И тем большее впечатление произвело на меня доказательство истинности рукописи хотя бы в этом вопросе. Я была ошарашена настолько, что восприняла на веру и все, что Лаура Криспи рассказывала в рукописи, а потому не стала досаждать ей расспросами. Только уже уходя, стоя в дверях, я вспомнила про идею Бруно Райновски:

– Послушайте, госпожа Криспи, вы бы не могли дать объявление в газетах о поминках на сороковой день?

– Да, понимаю, сделаю это.

– Пожалуйста, в качестве контактного телефона укажите… – И я продиктовала номер телефона Мэриэл Адамс.

Лотар Шмид ужасно побледнел и как-то сник. До этой минуты он, видимо, еще хранил надежду. Я выразила ему свое сочувствие.

– Вас подвезти? – спросил он.

– На автовокзал, но только если вам по пути. Я могу взять такси.

– Я отвезу вас, а потом, – он тяжело вздохнул, – заеду к мачехе.

– Ее зовут Салли?

– Да. А потом поеду в полицию.

– Конечно, дело приняло иной оборот… – сказала я.

Народу в автобусе было немного. Я уселась посередине сидения и сделала вид, что дремлю. Как я и рассчитывала, никто не осмелился меня потревожить…

Вспоминая последние события, я сначала пожалела, что не задала Лауре десяток вопросов, но потом поняла, что и так вторглась без разрешения в расследование Бруно Райновски. А раз так, то стоит заглянуть к нему в магазин прежде, чем отправиться в контору Мэриэл.

– Я не знаю, кто написал эту рукопись, но кое-что обо мне – довольно правдиво, – сказал Бруно Райновски, пожимая мне руку. – В то же время она содержит выдумку и даже абсолютную чушь. Так, например, мой отец находится в полном здравии…

– Насколько я помню, в рукописи речь шла о сне.

– Именно так, но ведь сны не возникают на пустом месте. Частенько в них задействованы имевшие место в реальности события.

– Так или иначе, но мне только что удалось выяснить, что Вольфганг Шмид и Гюнтер Пфлегер действительно являлись одним и тем же человеком. Конечно, полиции предстоит провести все необходимые процедуры, но в их результатах можно не сомневаться.

Бруно онемел, поэтому я продолжила:

– Лаура Криспи признала в фотографиях Вольфганга Шмида своего хозяина господина Гюнтера Пфлегера.

– Боже мой, – чуть ли не шепотом произнес Бруно.

– И еще. Надеюсь, вы не будете против. Я использовала вашу идею насчет объявления в газетах.

– Это не моя идея.

– Тем более.

– Что ж. У моего расследования теперь есть новое направление…