— А ты знаешь, о чем гласит статья 148-я?

— Да. Я знаю, что это такое.

— А я не совсем уверен в этом, — он перелистал несколько страниц и прочел: «Оказание противодействия офицеру государственной службы при исполнении им служебных обязанностей. Каждый, кто намеренно препятствует офицеру государственной службы, дает ложные показания или скрывает сведения, необходимые для исполнения офицером своих функций, вводит в заблуждение или пытается ввести в заблуждение лиц, ответственных за исполнение закона, в случае, если его действия не влекут за собой проступков, предусмотренных в других статьях УК, подвергается денежному штрафу в размере не менее 5000 долларов и тюремному заключению на срок не менее пяти лет...».

Он захлопнул книгу и взглянул на меня исподлобья.

Я в свое время несколько раз читал этот параграф, но когда Сэмсон прочел его мне, прикусив сигару зубами и бросая слова, словно это были не слова, а гвозди, которые он вбивал в меня по самую шляпку, он произвел на меня совершенно иное впечатление. Мы оба молчали несколько секунд, но мне показалось, будто последняя фраза все еще продолжает звучать в кабинете отражаясь от стен: «пять лет... пять лет...»

Я уже имел возможность заметить, что Фил Сэмсон — мой лучший друг в Лос-Анджелесе. Это правда, и я думаю, что наши чувства обоюдны. Но Сэм — честный, трудолюбивый коп, поднявшийся до своего поста с самых низов. Он любил свою службу. Он обожал и боготворил ее. Я знал, что он готов отдать за меня свою голову, но ни за что на свете он не поступился бы своей честью и убеждениями. Я также знал, что я стоял на самом пороге мышеловки: еще один шаг — и она почти мгновенно захлопнет надо мной крышку. Но я, тем не менее, продолжал сидеть и глядеть с невинным выражением на лице.

— Шелл, — сказал он наконец. — Не заставляй меня прибегать к официальным приемам. У тебя есть, что сказать мне, Шелл?

— К сожалению, нет, Сэм...

Челюсти его сжались так, что на щеках проступили тугие желваки мышц. Он медленно произнес:

— У меня нет никаких доказательств того, что ты знаешь, где находится Эллен Эмерсон. Ты не помог мне даже намеком отыскать ее след. Но если этот след имеется, я найду его. И, можешь мне поверить, долго ждать не придется. Так что... — он помолчал и затем произнес, медленно цедя слова, словно ему было трудно протаскивать их через горло. — Так что постарайся, чтобы я больше не видел тебя здесь, Шелл. По крайней мере, до тех пор, пока вся эта кутерьма не уляжется. Мне чертовски не хочется принимать участие в твоем аресте...

Вот так мы и расстались.

Я воспользовался отмычкой, чтобы проникнуть в контору Велдена на Уилширском бульваре на третьем этаже большого здания Уиттер Билдинг. Большинство документов, которые я просматривал в течение следующего часа, почти ничего для меня не значили: я не счетовод. Но я обнаружил несколько любопытных вещей, хотя и не был уверен в том, что они смогут мне пригодиться.

Среди них находилось несколько запутанных дел по земельным участкам, которые, по-моему, должны были заинтересовать прокурора. Велден обслуживал несколько компаний или корпораций, но нигде не упоминались имена Госса или Сильвермана. В этом аспекте здесь не было ничего интересного для меня, так что через полчаса я снова вернулся к мысли, которую подал Сэмсону, когда впервые высказал предположение об участии Сильвермана в этом деле.

Сэм тогда упомянул между прочим, что Сильверман был членом комиссии по строительству шоссейных дорог. Большинство из тех, кто занимает высокие посты, — честные умные люди, делающие тяжелую и обычно неблагодарную работу, вкладывая в нее все свои силы и способности. Но время от времени в эту среду проникает аферист и мошенник, и самая обычная история проходимца на высоком посту выражается в том, что он использует свое положение для достижения личных выгод, не брезгуя никакими методами, легальными или нелегальными, и я это хорошо знал. Вопрос заключается в том, был ли я прав в моей оценке Сильвермана.

Крейг Велден в течение последних нескольких лет занимался исключительно недвижимым имуществом, затем принялся скупать огромные земельные участки.

Велден, Госс, Сильверман и Наварро находились вместе за несколько часов до убийства Велдена. Если все это связать воедино, добавив высокое положение Сильвермана в государственном департаменте шоссейных дорог, получалась весьма подозрительная ситуация. Получалось что-то вроде стрелки, указывающей на мошенничество с земельными участками. Во всяком случае, так это дело представлялось мне.

Я нашел доказательства двух или трех больших сделок по приобретению земельных участков, примыкающих к ныне функционирующим шоссейным дорогам. Как я говорил Сэмсону, всем было известно, что государство намерено израсходовать несколько миллиардов, чтобы покрыть весь Запад железобетонной паутиной первоклассных шоссейных дорог. Предполагалось также, что эти дороги соединят каждый населенный пункт, насчитывающий не менее пяти тысяч жителей, несмотря на то, что придется потратить миллионы, чтобы обслужить какую-то незначительную горсточку людей. Когда государство расходует миллиарды, неизбежны непроизводительные затраты и потери, причем часть этих денег попадает в карманы мошенников. К тому же наибольшая субсидия, больше трех миллиардов, приходилась на долю Лос- Анджелеса.

Насколько мне было известно, Сильверман находился на самом верху кучи. Он и был главным заправилой, или я совершенно не разбирался в людях.

Если документы покойного Велдена относились к землям, которые должны были быть закуплены государством в процессе строительства, то следовало признать, что те несколько сот тысяч долларов, которые он или же его анонимные клиенты уплатили за эти земельные участки, являлись просто ничтожной мелочью по сравнению с суммой, которую они могли выручить при продаже. Вся загвоздка заключалась в том, что я не знал, где в действительности намечается прокладка шоссейных дорог...

Я почти решил бросить к чертям все это дело, не зная, чего я смогу добиться этим путем. Даже если бы мне удалось каким-либо образом доказать, что Велден незаконно узнал о планах и трассах прокладки дороги, все равно между ним и Сильверманом не было никакой связи, если не считать, конечно, того, что в самую ночь убийства Велдена я видел их всех на борту «Сринагара».

Было уже значительно позднее шести, когда я встал и потянулся, готовый к новым странствованиям по тропинкам неизведанного. Большой словарь Вебстера возвышался на полке, так что мне оставалось только протянуть к нему руку. Я раскрыл его и отыскал слово «Сринагар». Город в Кашмире... на реке Джелут, Индия.

Прежде чем покинуть офис, я воспользовался местным телефоном и позвонил в полицейское управление. Ответил тот же сержант, с которым я беседовал прошлый раз, и когда я спросил у него, что нового, он прорычал в ответ:

— Мы заполучили того парня, Лайма, которым вы интересовались, Шелл. Но не благодаря объявленным вчера розыскам...

— Он что-нибудь сказал?

— Черта с два! Его отправили в Центральный госпиталь с несколькими пулями в животе...

— Мертв?

— Нет, но чуть тепленький, — он выругался вполголоса: — Черт меня подери, если этот городишко не становится хуже, чем Чикаго в двадцатые годы!

В двух словах он рассказал мне, как все это было. Убийцы в точности повторили вариант покушения на меня перед Спартанским отелем. Двое в автомобиле начинили свинцом Лайма, когда тот выходил из бара Луиджи. Из двух очевидцев один утверждал, что убийцы уехали на зеленом «бьюике», другой божился, что они были в коричневом «шевроле». Больше ничего не удалось установить.

Мне самому очень захотелось выругаться. Лайм был единственным человеком, который мог бы пролить свет на всю эту аферу, и теперь он получил ту же пилюлю, которую они с Куппом собирались преподнести мне. Это убийство, несомненно, кое-кому было весьма удобным, хотелось бы мне только знать: являлось ли оно следствием того, что Лайм был опознан мной и полицией прошлой ночью и местные и федеральные власти бросились по его следам.

— Похоже, что тот тип, которого я выслеживаю, старается оборвать любую ниточку, ведущую к нему, —