что меня ждет. Убийство. Мое убийство. Да, это было кристально ясно: Хип убьет меня через несколько минут.

Мозг мой работал лихорадочно, мысли ускорялись от предчувствия неизбежного конца, и я отчаянно старался что-нибудь придумать, но ничего не мог, ничего, что могло бы мне помочь.

Я передвигался теперь довольно свободно, хотя боль и отчаяние шли рядом со мной. На этот раз я влип по-настоящему, и Хип предусмотрел все, чтобы я не выпутался. Впрочем, я вряд ли в состоянии был улизнуть, особенно со связанными руками и двумя парнями, висевшими на мне с каждой стороны. Кляп из носового платка вызывал во мне тошноту и был очень неприятен на вкус.

И именно сейчас, как ни странно, мои мысли приобрели новое направление. Я подумал об Эллен. Я задавал себе вопрос: осталась ли она в «зрительном зале» или ушла? Возможно, ока видела, как Хип вошел в контору после меня... А может быть, ее выследили, узнали и, может быть, она еще в худшем положении, чем я?

Эти мысли еще более усугубили мое положение, добавив тревогу о ней, мешая сосредоточиться на моих собственных проблемах.

Оба парня вытолкнули меня за дверь в темноту. Когда мои глаза привыкли к резкому переходу от света к мраку, я начал различать силуэты автомобилей. Это была, как я раньше предполагал, стоянка машин, но свет был выключен, очевидно, специально для этого момента, чтобы меня можно было дотащить до одного из автомобилей.

Они толкнули меня вперед. Я споткнулся, едва не потеряв равновесия, и сделал несколько шагов в темноту. Мы остановились у черного «седана», и Хип взялся за заднюю дверцу. Я знал, что стоит только мне зайти сюда, и со мной будет все кончено. Так что эта дверца немного напомнила мне крышку гроба. Когда пальцы Хила обхватили дверную ручку, я решился.

Хип был занят открыванием дверцы, а второй парень держал меня довольно свободно. Я резко повернулся, выдернул плечо из его рук и прыгнул на него. Наши тела столкнулись, и он отшатнулся назад. Я рванулся к нему, и что-то сдавило мою шею, как петлей.

Хип схватил меня сзади за воротник и дернул назад так, что ворот рубашки и галстук врезались мне в кадык. Другой рукой он ударил мне в плечо, развернул на 180 градусов и с размаху влепил мне хороший удар в челюсть.

Я отдернул голову настолько, насколько мне позволяла моя неустойчивая позиция, но удар все-таки отбросил меня к стенке машины. Хип подошел поближе, и я заметил тусклый блеск вороненой стали в его руке. Он уперся стволом пистолета мне в живот и сказал:

— Еще один трюк, Скотт, и ты получишь это прямо здесь!

Он убрал пистолет и собирался стукнуть меня еще разок. Я широко расставил ноги, приготовившись нырнуть. Я твердо решил не трогаться с места. Пусть Хип прикончит меня здесь, сейчас. Но лезть в эту машину по своей собственной воле я не собирался.

Я втянул голову в плечи, напряг мышцы ног, чтобы как следует боднуть этого ублюдка в живот, и услышал крик.

Это был не Хип и не его подручный. Крик раздавался где-то сзади, возле двери в контору, откуда мы только что вышли.

— Стой! Стой, тебе говорят, Брандт!

Почти одновременно с этим где-то невдалеке от нас вспыхнул яркий свет, и вокруг все стало видно, как днем. Я ясно разглядел ошарашенное лицо Хипа, когда он повернулся в сторону света и затем туда, откуда донесся голос. Я тоже инстинктивно повернул голову к свету и краем глаза заметил автомобиль, внезапно вынырнувший из темноты и резко развернувшийся на стоянке, взвизгнув тормозами, с ярким прожектором, направленным прямо на нас.

Первый голос прокричал:

— Полиция! Бросай оружие, Брандт!

Пистолет Хипа все еще был в его руке. Он заколебался, но пока я ломал себе голову над тем, откуда здесь взялась полиция и почему, он решился. Я заметил, как сжались его губы, участилось дыхание и рука с пистолетом быстро дернулась в сторону полицейского.

Хип успел прицелиться и, возможно, даже успел нажать на спуск, когда я попал в него. И попал тоже неплохо. Вероятно, головой я не смог бы нанести ему особого ущерба, а действовать руками я не имел возможности. Но ноги у меня не были связаны, поэтому я влепил ему отличный удар правой ногой — удар, достаточный, чтобы свалить корову.

Это вышло почти автоматически. Я долго не раздумывал, когда увидел, что он направляет пистолет на полицейского. Я даже не выбирал места, куда его ударить, а если и выбирал, то бессознательно. Тем не менее я попал ему в такую жизненно важную область, что он моментально вышел из строя на целый вечер, а может быть, и на неделю.

Когда носок моего ботинка попал в цель, у него полезли глаза на лоб, и он издал такой вопль, что казалось, будто глотка его закрылась, а крик прорвался прямо сквозь грудную клетку. Это был пронзительный, отчаянный, агонизирующий вой, очень хорошо сочетавшийся с его внезапно исказившимся лицом. Пистолет выпал из его пальцев, и он, скорчившись, повалился вслед за ним, все еще вопя и катаясь по асфальту.

Затем полицейский агент в штатском появился возле меня. Он нагнулся, поднял выпавший пистолет и что-то коротко сказал второму агенту. Когда я обернулся, партнер Брандта стоял возле машины, отступая от нее на два шага, повернувшись к ней лицом и упершись в нее обеими вытянутыми руками. Вокруг него толпилось с полдюжины полицейских.

Через несколько секунд один из них вытащил кляп у меня изо рта и помог освободиться от веревки, которой были связаны мои руки.

Когда я обрел способность говорить, я сказал:

— Приятель, я куплю тысячу билетов на Полицейский бал! Что произошло? Откуда вы явились?

— Как ты себя чувствуешь, Шелл?

Я повернулся в сторону нового голоса. Это был сержант по имени Свен Юргенсон — здоровенный добродушный датчанин. Для меня он выглядел лучше всех датчан на свете. Да и вообще, все эти парни в полицейской форме выглядели сейчас так, что мне хотелось их всех расцеловать. Вы просто никогда не задумывались над тем, как горячо вы в действительности любите копов — пока не почувствуете в них острую нужду.

— Э, со мной все в порядке! — сказал я. — Думаю, что еще через несколько минут я не смог бы этого сказать. Как вы сюда попали?

— Какая-то девица позвонила и сказала, что тебя собираются убить или что-то в этом роде. Наделала трезвону и даже не сообщила своего имени. Ты случайно не знаешь, кто бы это мог быть?

Я покачал головой.

— Не имею понятия...

В тот момент я действительно не имел понятия. Я был все еще огорошен неожиданностью того, что случилось, и понадобилось несколько секунд, прежде чем я сообразил, что это была Эллен.

Вторично за сегодняшний день эта милая девочка вытаскивала меня из дыры! И на этот раз дыра была глубокой и засыпанной грязью. И если бы не она...

Юргенсон не стал настаивать. Он только сказал:

— Что ж, на сей раз одна из этих истерических дамочек оказалась права?

— Да, — сказал я. — Придется помочь тебе составить обвинение на этого парня. Ты можешь мне не поверить, но я буду просто счастлив сделать это, — и я указал на Хипа, все еще не потерявшего сознания и мечтавшего его потерять, корчившегося на земле и стонавшего сквозь сжатые зубы.

Я подписал обвинительный акт, и тотчас же Хип Брандт был препровожден в камеру предварительного заключения вместе со своим напарником по имени Куини.

Они не сказали ничего существенного, уцепившись за ту версию, которую при мне сочинил и подсказал своему помощнику Брандт: я был пьян и пытался его избить. При других обстоятельствах я и сам бы мог оказаться на положении обвиняемого за то, что ворвался в его кабинет, но он никак не мог объяснить, почему я был связан и зачем они пытались втолкнуть меня в автомобиль. Впрочем, это, по-видимому, вовсе