5000 тонн арбузов, не считая того, что поглощается местными жителями!)

Уезжая из города, я взобрался на гору Тель-Али-Мунтар. Этот длинный хребет совершенно справедливо считался на протяжении веков ключом к Газе. С вершины видно, что он полностью господствует над долиной к востоку. (С запада Газу защищает море, а с севера и с юга — песчаные дюны.) Египтяне укрепили хребет, установив на нем артиллерию и пулеметы, связав огневые точки ходами сообщений. Я старался не забываться и не стал подходить слишком близко к заграждениям, где еще вполне могли остаться необезвреженные мины, но исследовал египетские окопы и не был разочарован. В одном из них, на северном склоне Али-Мунтар, я увидел нечто похожее на человеческие кости. Копнув поглубже, я обнаружил могилу жителя Ханаана, похороненного здесь, наверное, где-то в 1300 г. до н. э. Там я нашел кувшин и блюдо с остатками жертвоприношения в виде пищи. Посуда характерная для того периода. Края блюда подвернуты внутрь, кувшин конусообразный с круглым донышком и с ручками по бокам. На дне у таких сосудов часто обнаруживаются небольшие ковшики, предназначенные для того, чтобы зачерпывать масло или вино. Я еще не счистил грязь с кувшина — это необходимо делать очень осторожно[67].

На протяжении шести суток боев я успел поговорить со всеми командирами наших бригад, за исключением комбрига 1-й бригады. Необходимо сказать ему теплые слова, которые он вполне заслужил за то, как дралась его часть при захвате Рафахского узла обороны, где происходили основные бои на северном направлении и где его бригада играла главную роль. Я предпочел бы поздравить его лично и обязательно сделаю это, но пока написал ему небольшое письмо:

Дорогой Б.[68]

В этой войне «огня и маневра» мне за четыре последних дня боев так и не удалось встретиться с Вами, о чем я искренне сожалею. Даже в эль-Арише, откуда я только что вернулся, мы с Вами разминулись. Я думал, вы с X. Б. Л[69], и хотел двух вещей: во-первых, увидеть Вас и побеседовать с Вами о том, как вы «поживали в эти дни», во-вторых, как человек, крайне довольный действиями Вашей бригады, по-товарищески пожать вам руку.

Когда будете в Тель-Авиве, постарайтесь заскочить ко мне. Если не сможете, я попробую поймать Вас в эль-Арише.

А на сем, шалом.

Из разных источников — из британских, египетских и от наших летчиков — поступает информация о случаях боевых столкновений с участием британских военных кораблей, наших самолетов и египетских судов.

Все началось с египетского фрегата «Домиат», который перевозил египетскую воинскую часть из г. Суэца в Шарм-аш-Шейх с целью усиления тамошнего гарнизона. Наши ВВС отправились атаковать корабль, но британская эскадра, патрулировавшая подходы к Суэцкому заливу, оказалась на месте раньше и пустила «Домиат» ко дну вскоре после наступления темноты 1 ноября.

Затем британцы подняли на борт уцелевших моряков с фрегата и продолжили патрулирование. Во второй половине дня 3 ноября эти корабли находились в Тиранском проливе около Шарм-аш-Шейха. Примерно в это же время два звена «Мистэров» наших ВВС поднялись в небо, чтобы атаковать египетское судно, замеченное около Рас-Насрани, в пятнадцати километрах к северу от Шарм-аш-Шейха. Первая четверка «Мистэров» зашла на цель. Как видно, корабль был сработан некачественно, потому что раскололся на две части и затонул. Когда наши самолеты после выполнения задания ложились на обратный курс, летчики обнаружили около побережья крупное судно. Приблизиться они не могли, потому что у них заканчивалось горючее, но сообщили о корабле следовавшему за ними второму звену. Когда вторая четверка оказалась в заданном районе, пилоты увидели, как корабль, изменив курс, на всех парах идет прочь от Шарм-аш-Шейха. Командир звена не сомневался, что видит внизу правильную цель и, несмотря на плотный заградительный огонь с корабля, спикировав, нажатием одной кнопки выпустил по противнику все тридцать восемь реактивных снарядов. Три остальных «Мистэра» проделали то же самое. Судном, которое они атаковали, оказался британский фрегат, корабль ее величества «Крейн». Он получил повреждения, хотя и незначительные, поскольку ракеты не были бронебойными. Самолеты тоже ушли целыми, невзирая на серьезное зенитное противодействие, оказанное «Крейном».

Сообщение о другой ошибке, произошедшей в том же районе, когда мы потеряли один из наших «Мистэров», по всей видимости, наложилось на инцидент с «Крейном». Где-то в кабинетах военной разведки два происшествия слились в одно, и сбитый «Мистэр» записали на счет британского фрегата. В действительности оба эпизода не имели между собой никакой связи. Подлинная же история с этим «Мистэром» такова. Позавчера, 2 ноября, в полдень, звено из четырех «Мистэров» отправилось для атаки наземных целей в Рас-Насрани и Шарм-аш-Шейхе. Самолеты летели низко, и два из них получили повреждения от зенитного огня противника. Одна машина сумела дотянуть до базы, но вторая загорелась, и майору Бенни Пеледу пришлось катапультироваться. Истребитель еще в течение нескольких секунд находился в небе, а потом упал и взорвался. Бенни, которого отнесло ветром к египетскому лагерю, приземлился километрах в двух с половиной от оборонительного аванпоста. При приземлении он ударился и повредил колено. Невзирая на боль, он, представляя себе, что будет, если он угодит в плен к противнику, прошел примерно километра три — три с половиной по горам, цепью пролегавшим на западе. Египтяне, которых послали на поиски сбитого пилота, пытались поймать его, ориентируясь на парашют, который ветром отнесло в противоположную сторону. Тем времени Бенни без помех достиг небольшого холма у подножия гряды. Забравшись наверх, он с удивлением обнаружил всего метрах в 200 от того места, где находился, хижину, рядом с которой сидели два египетских солдата. Однако он был так утомлен, что решил остаться там, где был. Вскоре появился «Пайпер» и начал кружить над местом, где догорал «Мистэр». Бенни попытался подать сигнал с помощью чехла парашюта, который прихватил с собой. Но летчик «Пайпера» ничего не увидел и улетел. Два часа спустя, в 17.00, «Пайпер» вернулся и на сей раз расширил круг поисков, приблизившись к горам. Пилот заметил машущего Пеледа. Не будучи уверен, кто это, он выключил двигатель, спустился пониже и прокричал: «Ты Бенни?» Увидев, что человек на земле закивал, летчик посадил машину на берегу моря, менее чем в 500 метрах от египетского лагеря, а затем начал рулить в направлении Бенни, который пополз к нему. Летчик и наблюдатель, находившийся вместе с ним в самолете, втащили свой «трофей» в кабину и поспешили взлететь.

Особого упоминания заслуживают два египетских солдата, сидевших около хижины на холме. Все то довольно продолжительное время, пока Бенни подавал сигналы, пока летчик опознавал его, садился, рулил по земле, а потом, загрузив Пеледа, взлетал, оба солдата так и сидели без движения, оперевшись на винтовки, и с интересом наблюдали за происходящим.

«Мистэр» майора Пеледа — единственный реактивный самолет, который мы на сегодняшний день потеряли[70]. Мы лишились еще девяти поршневых машин: семи «Мустангов» и двух «Харвардов». Примечательно, что все они были сбиты зенитным огнем, а не в воздушных боях, и большинство из них — семь из десяти — мы потеряли в первые дни, 30 и 31 октября, еще перед тем, как в дело вступила англо-французская авиация. Командующий сухопутными силами Египта имеет все основания жаловаться на то, что египетские ВВС не утруждались тем, чтобы защищать пехоту, которой приходилось заботиться о себе самой.

Машины с поршневыми двигателями были сбиты потому, что они совершили очень много вылетов по наземным целям, летая в основном на бреющем полете. Дело в том, что многие из этих самолетов пилотировались молодыми и не имевшими боевого опыта летчиками, они спускались на предельно малую высоту слишком рано и превращали себя в хорошую мишень для ПВО противника, давая зенитчикам возможность как следует прицелиться.

Среди наших пилотов — не считая тех, кто служил в эскадрилье «Пайперов» — шестеро были ранены, а двое погибли. Один из раненых попал в плен к египтянам, но остальные пятеро вернулись на базу, трое самостоятельно, двоих вывезли с вражеской территории самолеты-спасатели.

Рекорд «дальности» среди возвращавшихся с неприятельской территории летчиков поставил капитан Пац. Он шел пешком, и ему потребовалось почти тридцать часов на то, чтобы добраться до наших позиций. Его самолет 31 октября сбили зенитчики, когда он и еще два «Мустанга» атаковали колонну бронетехники в районе Бир-Гафгафы. Когда он увидел, что стрелка прибора, показывающего давление масла, на нуле, а из двигателя валит черный дым, он набрал высоту 400 м, выбрал более или менее ровную полоску земли,