завидев наши атакующие колонны, противник поднимет руки и сдастся. Второй фактор — давление со стороны командующего (реакция на мое давление на него), требовавшего скорейшего открытия направления Ум-Катеф — Абу-Агейла. Командующий сказал комбригу, что обещал мне сделать это с рассветом. Я действительно приказывал безотлагательно открыть путь, но не обязательно ночью, а хотя бы к полудню — я не верил в возможность применения танков в ночное время, — но я требовал взять Ум- Катеф, даже если придется развернуть фронтальную атаку, сопряженную с тяжелыми потерями.
Я приказывал штурмовать Ум-Катеф в самый ближайший момент, и подчиненные действовали с учетом этого. Однако Ум-Катеф оставался в руках противника. Южное командование располагало всеми средствами, необходимыми для успешного выполнения задания, — пехотой, бронетехникой, артиллерией и пр., — но не смогло должным образом ими воспользоваться. Оно не имело действенного оперативного плана, следуя которому могло бы сконцентрировать все наличествующие силы для мощного скоординированного удара.
Сегодня ночью мы начинаем наступление на опорный пункт Рафах, с прицелом, развивая успех, сразу же продолжить продвижение на эль-Ариш. Оба эти узла обороны — ключ к направлению на Исмаилию, захватив их, мы обеспечим себе овладение северным Синаем.
С военной точки зрения, это будет центральная акция кампании, где нам предстоит решить дело разгромом египетских сухопутных войск.
В небе и на море война практически закончена. Со вступлением в конфликт англо-французских воздушный и морских частей маловероятно, что ВВС и ВМФ Египта смогут продолжать боевые действия. К чести наших войск, особенно летчиков, должен сказать, что еще до вмешательства Британии и Франции они брали верх над противником, несмотря на ограниченные рамки, в которых им приходилось сражаться, например, запрет на бомбардировки аэродромов. Мое мнение таково: если бы нам пришлось воевать одним, наши ВВС сумели бы обезвредить авиацию Египта за несколько суток[53] .
Что же до танковой войны, до сих пор серьезных столкновений с бронетанковыми войсками Египта у нас не отмечалось и, похоже, не будет. Пока вражеские танкисты перемещаются где-то в тылу, избегая контактов с нашей 7-й бригадой, несмотря на то, что она уже на полпути к каналу. Танковые части неприятеля держатся в стороне от парашютистов у перевала Митла, хотя их позиции менее чем в пятидесяти километрах от Суэца, кроме того, десантники отрезаны от основных наших сил и находятся на открытой местности, где бронетехнике раздолье.
Так или иначе, главные силы египетской обороны Синая — пехотные части: 3-я дивизия, 8-я палестинская дивизия, а также 2-я дивизия, которая служит резервом для восточного сектора. Всего на Синае насчитывается четыре основных узла египетской обороны: эль-Ариш, Рафах, Абу-Агейла и Шарм- аш-Шейх. Один из них, Шарм-аш-Шейх, обособленный и независимый опорный пункт, но три других взаимосвязаны и перекрывают друг друга. Защищают их части одного подразделения — 3-й дивизии. В секторе Газа, протянувшимся севернее Рафаха, дислоцирована 8-я палестинская дивизия, и этот участок тоже привязан к системе обороны эль-Ариша. Если мы овладеем эль-Аришем и Рафахом, сектор Газа будет изолирован и окажется в нашей власти.
Теперь, сорок восемь часов спустя после начала кампании, пришел момент нанести удар по ядру войск противника на Синае, по Рафаху и эль-Аришу, причем сделать это, раскрутившись на полную катушку. Задачи, поставленные на подготовительной фазе, то есть до начала этой атаки, решены. Теперь египтяне знают, что происходящее не есть акция возмездия с нашей стороны. На южных направлениях: Нахле — перевал Митла и Кусейма — Джебель-Либни наши части продвинулись и достигли целей. Вчера с наступлением сумерек англо-французская авиация начала бомбить египетские аэродромы. Совершенно очевидно, что нам предстоит столкнуться с серьезнейшим политическим давлением, с целью заставить нас немедленно свернуть военные действия, а потому нам необходимо как можно скорее завершить завоевание Синая.
В том числе и поэтому я, не прислушавшись к рекомендациям Южного командования, решил штурмовать Рафах с севера, а не с юга. Это позволит нам по максимуму задействовать бронетехнику на самом раннем этапе операции. Я понимаю — это будет означать, что мы атакуем оборонительные сооружения Рафаха как раз на том участке, где они сильнее всего. Но я опасаюсь, что если мы изберем более длинный путь и предпочтем обойти укрепления с юга, наши танки застрянут в песчаных дюнах и, что самое важное, мы потеряем время, которого и так почти нет.
Я твердо намерен находиться среди атакующих Рафах подразделений до тех пор, пока не будет взят эль-Ариш. Я совершенно уверен, что вверил ведение кампании в самые надежные руки — в руки офицеров оперативного управления, чье мастерство и опыт на самом высочайшем уровне. Вместе с тем в генштабе не слишком довольны моим долгим отсутствием. Первые дни боев я почти целиком провел в полевых частях. Правда, каждую ночь я возвращаюсь на КП генштаба, но мое отсутствие там в дневное время усложняет работу.
Когда я бываю на фронте, при мне, естественно, постоянно находится рация, благодаря которой я все время в контакте с генштабом, но офицеры в нем считают, что этого недостаточно. Наверное, они правы, но я не могу, а может, и не хочу поступать по-другому.
3 ноября 1956 г.
Наша способность влипать в неприятности безгранична. Вчера (2 ноября) в полдень один из танковых эскадронов 7-й бригады по ошибке открыл с расстояния менее 1000 м огонь по другому нашему танковому эскадрону из состава 37-й бригады и за пять минут вывел из строя восемь машин. Я еще не знаю, каковы потери, но, похоже, среди убитых сам комэск.
Основная причина несчастья обусловлена спешкой и тем, что в бой мы идем, не подготовившись как следует. В результате бывает, нарушается координация действий между частями. Более того, в соответствии с моими приказами, подразделения продолжают сражаться, даже если лишаются связи между собой или с ВВС и теряют друг друга из виду. В таких случаях нередки недоразумения, выливающиеся в ситуации, когда одна часть палит по другой. Танки лишены опознавательных знаков, когда же они разворачиваются в клубах пыли, крайне трудно определить, кому принадлежат машины, нам или противнику[54]. Кроме того, когда солдаты захватывают какие-то трофеи, особенно исправный транспорт и бронетехнику, они спешат задействовать их, забывая перекрасить и хотя бы замазать опознавательные знаки противника. Совершенно ясно, что нам надо обратить внимание на это и обязать командиров подразделений позаботиться о маркировке техники, действующей на поле боя. Но даже и теперь, после столь трагического инцидента, я не готов вносить в приказы какие-то изменения, могущие замедлить продвижение наших войск или ограничить инициативу командиров. Все шансы на успех в этой кампании для нас зависят от двух факторов — скорости и инициативы.
То, что произошло вчера, следствие вопиющего недоразумения. Рано утром в расположение 7-й бригады прибыл офицер разведки из Южного командования и встретился с командиром бронетанкового батальона, находившегося в то время в Абу-Агейле. Офицер убедился, что никто не потрудился как следует допросить пленных египтян, и, поспешив исправить недоработку, принялся задавать вопросы солдату о том, что происходит в «котле» (в Ум-Катефе и Ум-Шихане, которые еще держались).
Выслушав ответы пленного, офицер разведки вместе с комбатом решили направить командиру египетского гарнизона в Ум-Катефе предложение о сдаче, дав ему время до 14.00. Составив документ на арабском и английском языках, они в 11.30 отправили двух пленных солдат на трофейном джипе с белым флагом в стан противника.
Примерно в то же самое время наши летчики, которых послали бомбить Ум-Катеф, сообщили, что не отмечают никого движения неприятеля в данном районе и считают, что ночью египтяне ушли с позиций.
Командование 37-й бригады решило в связи с этим отправить со стороны Кусеймы эскадрон танков на разведку, с тем чтобы, если противник и правда очистил рубежи обороны или делает это в настоящий момент, пройти через позиции — если надо с боем — и соединиться с 7-й бронетанковой бригадой, дислоцированной по другую сторону опорного пункта.
Выяснилось, что противник, и верно, очистил Ум-Катеф и Ум-Шихан ночью, поэтому, когда танковый эскадрон вошел в египетский лагерь, первые неприятельские солдаты, которых ему удалось захватить в
