— Я достал для вас 2 «Москито». Они в Колби Грейндж.

Отправляйтесь и научитесь летать на них как можно быстрее. Сообщите мне, когда вы будете готовы использовать их.

Чешир пришел в восторг после знакомства с «Москито». Через пару дней он чувствовал себя на этом самолете, как дома. Единственным возможным недостатком был небольшой радиус действия при полной нагрузке. В этом случае самолет мог не долететь до некоторых отдаленных целей. Например, Мюнхен находился на самом пределе дальности. Поэтому он попросил командование группы как можно быстрее достать ему несколько подвесных баков.

А вскоре 617–я эскадрилья получила подтверждение, что слава о ее подвигах разлетелась довольно широко. В Вудхолл прилетели 2 американских генерала авиации, Спаатс и Дулитл, чтобы ознакомиться с деятельностью эскадрильи и изучить новую методику использования маркеров. Чешир с гордостью рассказывал и показывал все. Спаатс захотел узнать, есть ли у них еще нерешенные проблемы.

— Конечно, — с серьезным видом ответил Чешир. — У нас осталась еще одна проблема. Мы никак не можем найти способ расстроить бомбовые прицелы, потому что проклятые бомбардиры сажают все бомбы в одну точку.

— О, даже так? — сказал Спааатс, осклабившись. — Хорошо. А что если нам устроить небольшое состязание? Мы покажем вам, как класть бомбу в бочку с солеными огурцами.

Чешир охотно принял вызов. Однако состязания так и не состоялись, так как хватало более серьезных занятий. А жаль, потому что тогда отпали бы все сомнения. 617–я эскадрилья была уверена в исходе соревнований и вполне законно. С помощью SABS, руководства Кохрейна и умения Чешира и Мартина, они показали, что бомбежка — даже ночная — может быть локализована в пределах военного объекта и не затронуть гражданское население. 617–я эскадрилья была полна гордости за свои дела. Дух поднялся неизмеримо по сравнению с днями «эскадрильи самоубийц». За прошлый месяц они совершили 142 вылета и сбросили 472 тонны бомб, не ранив ни одного гражданского.

Высокие вершины редко видны в дыму сражений. Только по прошествию времени становятся видны их подлинные размеры. Никто из летчиков 617–й эскадрильи в то время не понимал, что их соединение стало кузницей традиций. Все еще очень молодая эскадрилья имела самый высокий дух во всей авиации. Их достижения уже были совершенно очевидны. Но это только часть причины. Более важными были другие.

Первое. Все летчики были добровольцами. Они служили там, где хотели. Никаких квадратных пробок в круглой дырке. Любой мог покинуть эскадрилью, как только захочет, но желающих не было. Они гордились своим особым умением и задачами.

Второе. Стиль работы Кохрейна. Его маленький личный помощник Кэрол Дюрран освободил его от всей текучки, позволив сосредоточиться на решении основных задач. Кохрейн тщательно подбирал своих командиров эскадрилий. Он направлял их и руководил ими, но подбор команды и работу с ней оставлял подчиненным.

Чешир сразу признал особенный характер деятельности бомбардировочной эскадрильи. ВВС единственный вид вооруженных сил, где в одном подразделении часть личного состава выполняет самые опасные обязанности, а другая — самые безопасные. Ожидание смерти гораздо выше, чем в армии и на флоте. Летчики смотрят смерти в лицо день за днем, неделю за неделей, причем всегда один на один. Наземный персонал склонен испытывать разочарование, которое можно преодолеть, только сумев убедить их в важности этой работы. Чешир очень деликатно уверял людей в этом.

Когда он садился рано утром после рейда, его шофер обычно находил его под крылом самолета, пьющим какао с сэндвичами вместе с наземным персоналом. Если техники встревожено спрашивали, как он, Чешир благодарил их за беспокойство и отмечал прекрасную подготовку самолета. Все это дружеским тоном с веселыми шутками.

Для летного и наземного состава он был лидером, а не руководителем. Он никогда не цеплялся попусту и не давил на людей. Однако Чешир мог говорить и крайне жестко, если вы того заслужили. Летчики Чешира чуть не боготворили его, а чувства наземного персонала скорее всего были еще глубже, так как он относился к ним с теплым вниманием, к которому они не привыкли.

Профессиональной некомпетентности в эскадрилье не терпели. А в результате получилось именно то, чего хотел Кохрейн: безукоризненно работающее подразделение. Он всегда думал, что один хороший исполнитель стоит десяти плохих, 617–я эскадрилья это блестяще доказала. Любопытно, что, пока они оставались эффективной командой, сторонник строгой дисциплины Кохрейн никогда не затрагивал их немного легкомысленное отношение к жизни. Поэтому даже в безумии войны они находили полезное товарищество.

Множество наград отмечало их возросший авторитет. Март принес им еще 9 наград, правда, обычных. Среди них были пряжка к Кресту за выдающиеся заслуги Мартину, вторая пряжка к такому же ордену Чеширу, пряжка к Кресту за летные заслуги Уиттекеру и Крест за летные заслуги к Медали за летные заслуги Фоксли.

Чешир полетел в Уэйбридж, чтобы переговорить с Уоллисом относительно тактики сброса «толлбоев».

— Я не проектировал эту штуку для разрушения бетона, — сказал Уоллис. — Но я думаю, мой дорогой мальчик, что сбрасывать бомбы прямо на крыши этих проклятых бетонных чудищ — не самый лучший выход. Они могут отскочить, как пробки. Однако вам не следует беспокоиться. Сбрасывайте их у стены в грунт. Они пройдут вглубь и взорвутся под фундаментом. — Он нарисовал стрелки на схеме, чтобы указать уязвимые точки, и добавил разочарованно: — Немцы достаточно глупы, чтобы уложить 20 футов бетона на крышу этих штук, а не ПОД них.

Чешир предположил, как можно вежливей, что одно дело рисовать стрелки на диаграмме и совсем другое — попасть бомбой в нужную точку с высоты 20000 футов. Он, конечно, совершенно верит своим людям, но…

— Видите ли, — немного раздраженно ответил Уоллис, — если бы я знал, что мне предложат сеять эти бомбы, как траву на лужайке, я не взялся бы за их создание.

4 апреля Чешир сообщил Кохрейну, что готов работать с «Москито». Кохрейн позвонил Харрису и запросил разрешение совершить вылет всей группой. 617–я эскадрилья должна была указать цель, а именно — большой авиационный завод возле Тулузы. Харрис согласился, и на следующую ночь самолеты взлетели.

Чешир нашел, что его «Москито»  управляется просто прекрасно. Выпущенные самолетами ракеты осветили завод, и Чешир спикировал на большой скорости. Однако его не удовлетворила выбранная позиция, и он не сбросил маркеры. Плотный зенитный огонь провожал его, когда он уходил прочь. Если бы он летел на «Ланкастере», то был бы почти наверняка сбит. Но «Москито»  не получил даже царапины. Он спикировал второй раз, снова остался недоволен и отвернул под градом снарядов. При третьем заходе его маркеры упали в центре завода, и он круто набрал высоту, совершенно невредимый. Эскадрилья подошла на высоте 10000 футов. Манро воткнул 8000–фунтовую бомбу прямо в маркер. Остальные бомбы разгромили все вокруг.

Наутро разведывательный самолет подтвердил, что завод уничтожен, и только одна случайная воронка видна в поле рядом с ним.

Через 4 дня эскадрилья продолжила эксперимент, на сей раз в одиночку. Чешир снова летел на «Москито». Они должны были атаковать большой германский аэродром и узел связи в Сен—Кире, в 2 милях к западу от Версаля. Чешир спикировал почти вертикально с высоты 5000 футов, сбросил маркеры с высоты 700 футов. Он приказал бомбардировщикам выходить в атаку, и вскоре клубящийся дым скрыл цель.

Чешир сел на рассвете и обнаружил, что Кохрейн ожидает его. Он просидел на аэродроме всю ночь, чтобы узнать, как закончился налет, и сейчас отвел Чешира в сторону.

— Хватит экспериментов, Чешир. Я удовлетворен тем, что вы научились работать с «Москито»,