прикончить его. Это крайне опасно, однако он пришвартован всего в полумиле от берега, а берега там крутые. Вы должны подобраться скрытно, перескочить хребет, спикировать и сбросить бомбы, прежде чем они проснутся.

Он добавил, что возле Бангора стоит холм, имеющий такую же высоту и крутизну. Мартину следует побывать там и проверить, реально ли задуманное.

Мартин полетел на «Р Попей»  через северный Уэльс и всю вторую половину дня провел, пикируя над берегом. Потом он снова набирал высоту и опять пикировал. Требовалась исключительно точная оценка. Но к вечеру он выяснил, что пикирование возможно при закрылках, установленных на 40 градусов вниз. При этом приходилось на 60 миль/час превысить разрешенную скорость пикирования при такой установке закрылков, что вполне реально могло привести к их поломке. Если это случится на малой высоте, самолет немедленно сорвется в штопор. Он сообщил Кохрейну, что хочет попытаться. Мартин знал, что ПВО «Тирпица»  достаточно сильна, но полагал налет возможным.

— Нам не потребуется слишком много самолетов, сэр. Я сам, МакКарти и Шэннон. Я не могу представить, что нам дадут выполнить второй заход, но мы хорошо знакомы с таким методом атаки. Мы можем потренироваться над холмами Бангора, поэтому все получится с первого раза.

Он предложил выполнить атаку при луне, либо в сумерках или на рассвете, когда освещение достаточно слабое, чтобы скрыть самолеты, но достаточно сильное, чтобы различить корабль. Совершенно бесстрастно он добавил:

— Вы должны быть готовы потерять эти 3 самолета, сэр. Но мы должны лететь и, возможно, мы покончим с ним.

Кохрейн, который раньше не встречал таких людей, как Мартин, некоторое время смотрел на него и наконец сказал:

— Хорошо. Когда—нибудь я вам это разрешу. А пока начинайте комплектовать эскадрилью новыми экипажами. Я пришлю вам отобранных.

(В действительности после этого Кохрейн не послал их против «Тирпица». Это была всего лишь попытка замаскировать настоящий план. Он планировал уничтожить большую дамбу в Модане. Мартин узнал об этом только через 7 лет.)

Мартин беседовал с новыми пилотами и их экипажами всю следующую неделю. Это было нелегко. Слава 617–й эскадрильи — хорошая и дурная — прогремела широко. Она была известна как эскадрилья самоубийц. Некоторые достаточно смелые летчики были отправлены туда, но прямо говорили Мартину, что не хотят оставаться. Мартин не спорил. Они хотели летать в составе своих прежних эскадрилий, где только один экипаж из десяти завершал цикл. Им казалось, что в составе 617–й эскадрильи у них не будет и этого шанса. Он не давил ни на кого, кто не хотел. Такие люди ему не подходили. Мартин просто отправлял их обратно в собственные эскадрильи. Через неделю оказалось, что всего 4 экипажа хотят присоединиться к нему: О'Шонесси, Уилшер, Уидон и Булл. Он сомневался, брать ли Уилшера, так как тот выглядел еще моложе Шэннона. Ему было всего 19. Тощий прелестный мальчик, всего год назад окончивший школу.

У Уилшера возникли проблемы с подбором экипажа, пока краснолицый лондонец с перебитым носом по имени Джерри Уитерик не согласился быть его хвостовым стрелком. Уитерик был неубиваем. Он совершил почти сто вылетов и не получил ни царапины. Это был жесткий человек с мягким сердцем и мятежным умом.

Мартин получил письмо из Геральдической Палаты с указанием, что «Apres MOI les deluge»  тоже звучит сомнительно. Старый грек использовал его, чтобы показать эгоизм.

— Почему мы позволяем проклятым грекам управлять нашим языком? — возмущенно сказал Мартин Сэму Пэтчу. — И что нам теперь делать?

— Напиши им повежливей и сообщи, что герб уже выбран королем, — посоветовал Пэтч. — И скажи, что тебе будет очень жаль, если придется изменять предложенное королем.

Судьба 617–й эскадрильи была решена на самом высоком уровне.

— Пусть это будет эскадрилья для специальных операций, — предложил сэр Артур Харрис. — Не будем привлекать их к обычным налетам. Однако если армии или флоту понадобится уничтожить дамбу, корабль или еще нечто такое же, мы отдадим приказ 617–й эскадрилье. Их для этого сформировали, так пусть армия и флот проглотят и заткнутся. И мы сплавим всех старых каторжников в 617–ю. Это работа как раз для них. Пусть это будет эскадрилья старых каторжников.

«Старыми каторжниками»  резкий на язык Харрис называл закаленные в боях экипажи, которые только и желали новых вылетов. И сейчас, и позднее будут экипажи, которые, завершив свой цикл, будут упрямо отбиваться от 6 месяцев отдыха при обучении новичков. Они будут требовать оставить их в первой линии. И такие люди были самыми дорогими для Харриса, возможно, потому, что имели такой же вулканический темперамент, как и он сам.

Харрис сказал, что 617–я эскадрилья останется в составе 5–й группы под командованием Кохрейна, и Кохрейн вознамерился превратить ее в снайперскую эскадрилью, чтобы сверхточно сбрасывать 10–тонные чудища Уоллиса. Он знал, что обычная бомбардировка приведет к пустому расходу большей части огромных бомб, которыми не стоило расшвыриваться попусту. Он отлично знал (а сейчас это вообще не секрет), что временами бомбежка просто безобразно неточна.

Они начали бомбардировки при лунном свете, но так как германские ночные истребители стремительно множились, им пришлось использовать темные ночи, чтобы избежать потерь. Теперь они даже предпочитали «сырые»  ночи, когда плотные тучи укрывали их от истребителей (но и скрывали цель).

Британский народ, который пережил воздушный блиц, с удовлетворением читал в газетах о налетах бомбардировщиков КВВС на Кёльн, Гамбург, Эссен. Они не знали, что эти налеты приносят очень мало вреда (пропаганда об этом предпочитала помалкивать). Некоторые налеты были вообще безрезультатными, но люди не подозревали об этом. Харрис, командиры вроде Кохрейна, «Следопыт»  Беннетт и штабисты отчаянно пытались найти способ поражать цели при плохой видимости. И как раз в это время их усилия начали приносить результаты.

До этого не более 1 налета из 3 были результативными. Немцы строили ложные цели рядом с городами, растягивали маскировочные сети над реками и озерами в городах и вообще пытались любым способом обмануть бомбардировщики. Они даже зажигали костры в поле, чтобы пилоты думали, что поразили цель. Часто экипажи наносили удары по чистому полю. Однажды пилот, возвратившийся от Мангейма, заявил, что он один сумел найти город. Над ним смеялись, пока не были проявлены фотографии точек прицеливания. И тогда оказалось, что он прав! Другие самолеты сбросили бомбы на поля возле города. К 1943 году было проведено более ста налетов на Эссен силами от 18 до 1000 самолетов. На заводы Круппа было сброшено огромное количество бомб, однако они падали куда угодно, и действительный ущерб оказался более чем скромным.

Именно поэтому были созданы специальные подразделения самолетов наведения. Когда они начали принимать участие в налетах, бомбардировки стали более точными. Самолеты наведения обнаруживали и отмечали цели специальными цветными фальшфейерами. Главные силы наносили бомбовые удары по этим маркерам. Это не давало бомбить «чисто поле», однако по—прежнему применялись безжалостные ковровые бомбежки. Что самое скверное, они казались необходимы.

Росли и потери. В данный момент они составляли около 4 %, то есть не возвращался 1 бомбардировщик из 25. Можно на это посмотреть и по—другому. Эскадрилья из 10 самолетов за 25 вылетов будет полностью уничтожена. Оперативный цикл составлял 30 вылетов. Если вы оставались в живых, вы получали отпуск на 6 месяцев, после чего возвращались для нового цикла. С точки зрения потерь в людях и технике, с учетом наносимых разрушений, Харрис считал бомбардировки неэффективными.

В 1941 году в Фарнборо человек по имени Ричарде изобрел сложный механизм, который он назвал стабилизированным автоматическим бомбовым прицелом (SABS). В него входил гироскоп. При нормальных условиях он наводил бомбу со сверхъестественной точностью. Однако Харрис счел его слишком сложным