яства и богатства земные скорми всепожирающему пламени, и когда ляжет серый пепел там, где бушевал огонь, — ты увидишь перо из крыла феникса, ты познаешь новую надежду…
Кайрен внезапно ощутил на себе чей-то тяжелый взгляд. Он обернулся и увидел Ристо: шкипер стоял на прежнем месте, скрестив руки на груди. Что-то странное было в выражении его лица.
— Конечно, мне не очень-то хочется связываться с щупачами, — вполголоса произнес Ристо. — Но, быть может, они и не обратят внимания на мелкую рыбешку!
Лара закрыла глаза.
— Условия на шхуне далеки от роскошных. Слишком мало места…
Он отвлекся; уровень воды в доке сравнялся с наружным, и ворота открылись. Шевеля плавниками, шхуна стала выходить из дока, и шкипер напряженно следил за этим. Лишь убедившись, что все в порядке, он сказал:
— В общем, если вы не передумали — добро пожаловать на борт!
«…не той поры между Кланами началась междоусобная война. Стечением времени споры за острова все чаще решались руками простых людей. Даже необученный магус стоит десятерых, а уж отряд из пяти опытных воинов способен учинить страшные разрушения на поле битвы. Люди гибли в сражениях сотнями, а гарнизон из нескольких магусов мог удерживать небольшую крепость до тех пор, пока не кончалась вода…»
Лара Соффио захлопнула книгу и положила ее обратно на полку.
Последние полгода ее жизни прошли как в тумане, где изредка посверкивали осколки некогда прекрасного витража, разбитого вдребезги в ночь первого штурма. С чего все началось? С летящих в небе огненных снарядов, взрывов во внутреннем дворике, падающей крыши…
Она и Кайрен совершили побег в первые дни летней засухи, а теперь, должно быть, запасы воды в цитадели подходили к концу.
— От нас не останется даже книг, — пробормотала Лара, ведя тонким пальцем по краешку книжной полки. Этот предмет обстановки оказался неожиданной находкой на корабле контрабандиста, но еще больше она удивилась, когда прочитала надписи на корешках.
«Искусство морской войны»… «Тактика»… «Осада крепости»… Хоть им Ристо и старался всячески продемонстрировать, что войны магусов его не интересуют, полка выдала шкипера с головой. Он, конечно, повел себя очень галантно, уступив пассажирам каюту, но такую улику следовало бы спрятать. Отчего же он этого не сделал? «Странно…»
Следующая книга в ее руках открылась сама, и девушка вздрогнула от неожиданности, но тут же успокоила себя: некто часто перечитывал именно эту страницу, только и всего.
«…не может подвергаться сомнению, что наиболее серьезную угрозу императорской власти и Трону представляет клан Феникса. Даже если не принимать во внимание легенды о том, что именно Феникс нарушил заветы основателей и научил людей пользоваться огнем…»
Лара похолодела. Откуда у контрабандиста мог взяться «Огненный трактат», самая крамольная из всех запрещенных книг в Империи? Десять лет назад ее отец успел пролистать такую же незадолго до того, как ее пришлось бросить в костер, — а потом он передал отражение книги дочери, вместе с другими знаниями.
По слухам, в костер отправился и автор. «…не стоит забывать о даре, которым наделены все Фениксы. Пламенный взгляд — страшное оружие, перед которым мало кто устоит…»
— Да кто ты такой?!.. — прошептала девушка, и в этот момент дверь каюты распахнулась. На пороге стоял Ристо — руки скрещены на груди, единственный глаз смотрит так мрачно, что кажется — вот-вот испепелит ее на месте.
— Ну, хватит, — заявил шкипер. — Читать чужие книги — это даже более бестактно, чем читать чужие письма! Положите-ка ее на место!
— Что же вы их не спрятали? — Лара отступила на шаг. «Огненный трактат» она по-прежнему сжимала в руках. — Отчего не… — она осеклась. — Постойте-ка! Так вы что, подслу… ой… как же вы узнали, что я…
— Я на этой шхуне капитан, — хмуро отозвался Ристо. — Я вижу и чувствую все и всех на борту, понятно?
Книга со стуком упала на пол. Шкипер наклонился и поднял ее; бережно отряхнул обложку и поставил на полку. Лара стояла неподвижно, словно мраморное изваяние.
— Советую выйти на палубу, сударыня, — коротко бросил напоследок контрабандист. — Там свежий воздух и все такое…
… Три дня на борту «Шустрой» показались Ларе самыми длинными в ее жизни.
Поначалу все было не так уж плохо. Ристо уступил гостям каюту, а сам отправился ночевать на палубу. «Я всегда так делаю летом», — сказал он небрежно, да вот только Лара на собственной шкуре успела испытать, что такое летняя ночь в этих широтах — пронизывающий холод, пробирающий до костей, да вдобавок к нему и сырость. Но если шкипер собрался сражаться с этими коварными врагами с помощью одного тонкого одеяла, она не намерена была его переубеждать: для пятерых человек кораблик оказался тесноват. На «Шустрой» была всего одна каюта — капитанская, да еще тесный кубрик, где ночевали Унаги и Велин. Трюмы были под завязку заполнены какими-то ящиками, и Лара не торопилась узнать, что в них находится.
Здоровяк Унаги за все время их знакомства не проронил и трех слов, но зато он умел играть в шахматы, чем они с Кайреном и занимались почти все время. Велин — высокий, улыбчивый мужчина, чем-то напомнил Ларе старшего брата. Только Марку было сто тридцать лет, а Велин, должно быть, едва успел разменять четвертый десяток.
Лара не сразу поняла, что недосчитала одного члена команды — саму шхуну. Корабли всегда приводили девушку в трепет: вырастая из маленькой невзрачной рыбешки, фрегат мог превратиться в небольшую шхуну вроде «Шустрой» или настоящую громадину — «Морскую звезду»; все зависело исключительно от воли навигатора, с которым фрегат был связан. «Эта связь может прекратиться лишь со смертью корабля или навигатора, — когда-то рассказывал Ларе отец. — Тогда оставшийся в живых может подыскать себе новую пару… если, конечно, у него не пропадет интерес к жизни».
Уже на второй день Лара почувствовала себя неуютно, и причин тому было несколько. Прежде всего шкипер: Ристо расхаживал по палубе с такой кислой физиономией, что благоприятное впечатление, произведенное его поступком накануне, испарилось без следа. Лара, тем не менее, мучилась угрызениями совести.
Вторая причина была серьезней, и звалась она «Кайрен».
Их сговорили. Клан Совы, как и прочие семейства, пытался соблюсти баланс между чистотой крови и близкородственными браками; Хотя Кайрен был лишен совиной памяти, их родовые линии не пересекались восемь поколений.
За день до их свадьбы произошел штурм.
Полгода осады не внесли в их отношения ничего нового: Кайрен при встрече говорил ей «вы» и целовал руку, а Лару это вполне устраивало. Бегство и невзгоды дальнего пути их сблизили ненамного, а вынужденное безделье привело к тому, что Лара призадумалась.
«Я же совсем его не знаю…»
… «Шустрая» резала носом воду, и брызги долетали до платья, но девушка не замечала этого.
— Не советую здесь стоять, — тихонько проговорил кто-то позади нее. — Промокнете и заболеете, а у меня снадобья закончились.
Лара обернулась.
