— Следует ли понимать так, ваша светлость, что вы несчастны в браке с Алисией?

— Несчастен? О да, сэр, я несчастен! — принц выхватил из рук хозяина кубок и осушил его одним махом, пролив немалую часть вина на одежду. Хозяин торопливо поставил на стол кувшин и скрылся. — Ужасная семейка! И Алисия — самая жуткая из всех.

Принц снова налил вина в опустевший кубок и задумался, глядя куда-то в сторону. Воцарилось молчание.

— Должно быть, — решился вставить сэр Хенрик, — она пошла в батюшку, прозванного Сварливым?

— Говорят, она больше походит на бабку по материнской линии, Лианору Свирепую. Чего уж дивиться, что вся родня ненавидит Алисию…

— Ненавидит?

— Ну да. Помните, сэр, уезжая из замка людоеда, вы обронили некий листок?

— Листок? Ах да, какая-то записка из мешка с золотом…

— Сам не знаю почему, но я поднял. Читайте! — принц вытащил из кармана и шмякнул на стол перед опешившим рыцарем, прямо в винную лужицу, потертый документ.

Сэр Хенрик брезгливо смахнул красные винные брызги и принялся читать, с трудом разбирая буквы на испачканном замусоленном листке:

— «Исполняя волю его королевского величества Люциуса Второго, вручаю Вернелю из Гаракта, известному под именем Людоед Крыг, пятьсот крейцеров, причитающихся упомянутому людоеду за пленение и удержание в. замке Гаракт принцессы Алисии…» Что это? Чья здесь подпись?

— Казначея. А та закорючка внизу — подпись людоеда. Понимаете теперь? Папаша не нашел лучшего способа избавиться от злючки Алисии. Я храню этот документ и грожу, что прочту иностранным послам, если сквалыга Люциус мне снова откажет в деньгах… Э, давайте лучше выпьем за вашу мудрую осмотрительность, сэр Хенрик!

— Постойте-ка, ваша светлость… Неужто принцесса и в самом деле такого скверного нрава, как вы…

— Скверного! — взвыл несчастный принц. — Еще какого скверного! Знаете ли вы, друг мой, что такое ад? Я знаю это! Она отказывается впускать меня в опочивальню, запрещает появляться пьяным… Издевается надо мной, кричит, что она принцесса, а я бродяга с большой дороги!.. Она всячески поносит и оскорбляет меня, не смущаясь присутствием слуг! Позорит перед послами… Она твердит, что лучше бы ей остаться с людоедом в его развалинах…

Принц уронил голову на сложенные руки и зарыдал.

— Как же так? Остаться с людоедом… Но эти записки, просьбы о помощи… Клочки пергамента на кустах у дороги?..

— Записки? — принц поднял заплаканное лицо. — Что вы такое говорите, друг мой? Неужто вы не понимаете, что те безграмотные какракули писал доведенный Алисией до отчаяния людоед!!! ЛЮ-ДО-Е-Е- Е-ЕД!!!

Амелин снова рухнул на стол и завыл, его тело сотрясали рыдания…

В этот солнечный осенний день Василий решил последний раз обойти Лес. Первым делом он побывал возле покинутого комарами и развеселыми лягушками Кикиморового болотца. Кот помнил то счастливое время, когда июньскими вечерами квакушки играли на трубах и саксофонах бархатный блюз и все жители Леса приходили послушать чудесный концерт.

После болота Василий попрощался с мертвой и безмолвной Опушкой Лешего, на минутку заглянул к Трем соснам, но солнечная полянка тоже оказалась пуста. Многие не стали дожидаться последнего дня и ушли в портал еще до того, как сказка начала умирать. Он их не винил, а даже подталкивал к этому нелегкому решению — оставить волшебный Лес навсегда.

Направляясь к Пьяной пуще, Василий встретил грустного Старого Шарманщика с выводком усталых и зареванных кукол. Увидев кота, старик едва заметно кивнул и перебросил мешок с поклажей Театра с одного плеча на другое.

— К порталу?

— Да.

— Никого не забыли? — на всякий случай поинтересовался Василий.

— Карабас с Артемоном куда-то запропастились, — всхлипнула очаровательная синеволосая куколка. — Я волнуюсь, милорд Смотритель.

— Постараюсь их найти.

Та в ответ благодарно хлюпнула носом, покрепче сжала руку носатого паренька, на голове которого красовался смешной полосатый колпак, и поспешила за Шарманщиком.

— Портал закрывается сегодня вечером! — крикнул Смотритель им вслед.

Никто не обернулся. Они и так знали, что сегодня последний день, но он считал своим долгом предупредить каждого. И делал это по пять раз на дню, вот уже вторую неделю.

Кот направился дальше, кляня почем свет Карабаса и его дурного пса. С того дня, как волшебство стало покидать Лес, сторож Театра слишком сильно налегал на вино, и теперь кто знает, где его искать? Упустит момент — и поминай как звали. Василий, недовольно фыркнув, встопорщил усы. Теперь придется искать пропавших, а ведь он еще не побывал в Пьяной пуще и не попрощался со старым дубом возле Лукоморского холма. Даже в последний день Леса у него нашлись дела.

— Привет, кот!

На ветке ближайшей березы сидела толстая ворона.

— Привет, Вешалка. Я думал, что ты уже ушла.

— Ха! — хрипло каркнула она, недовольно нахохлившись. — Во-первых, не ушла, а улетела. И во- вторых, у меня по всему Лесу заначки сыра. Пока все не съем, не свалю.

— Смотри, жадность до добра не доводит, — предупредил он. — Сегодня вечером портал закрывается.

— Твои слова под цвет твоей шерсти, котище, — довольно невежливо фыркнула ворона, но Василий не обратил на это внимания. Он не имел привычки обижаться на старых друзей.

— Мое дело предупредить. Когда волшебство покинет лес, станешь обыкновенной птицей.

— «Мое дело предупредить!» — сварливо передразнила Вешалка. — Ты хоть и Смотритель, но мне не указ. Ладно, не волнуйся, всего два куска осталось. У Лукоморского холма к вечеру будешь?

— Да.

— Вместе и махнем, шоб мне Лиса перья общипала! Бывай, хвостатый!

— Стой! — поспешно окликнул ее кот. — Ты Карабаса с собакой не видела?

— Карабаса? — уже готовившаяся взлететь птица призадумалась. — Вроде нет… Спроси у Людоеда, они с бородатым давние приятели.

— Спасибо, ворона, — поблагодарил Василий.

— Не за что, — каркнула Вешалка. — Ты знаешь, что Феоктист вчера скончался?

— Как?

— Когда все стало умирать, Пруд пересох, а водяные без воды… Вначале все его мальки, а потом и он за ними. Не хотел уходить. Говорил, что Лес и Пруд его дом. Сам ведь помнишь, каким он упрямым был.

— Помню, — вздохнул кот. — Мы с Кощеем так и не смогли уговорить его.

Смерть старого водяного опечалила Василия.

— Кстати, как Кощей? — вдруг заинтересовалась ворона.

— Месяц его не видел. Ладно, у меня еще дела. До вечера.