Сказав это, я начал отсчитывать про себя секунды. Прошло ровно одиннадцать, пока Франсуаз поняла, кого именно я имел в виду.

6

Нам потребовалось некоторое время, чтобы решить, кто из нас должен пойти к доктору Бано. Франсуаз полагала, что мы вполне можем пойти вместе под нашими настоящими именами и задать несколько прямых обезоруживающих вопросов. Однако тогда, возразил я, что доктор испугается нас настолько, что полезет под кровать и потеряет дар речи. В таком случае, он окажется для нас абсолютно бесполезным.

Франсуаз возразила, что мой сарказм абсолютно неуместен, и если у меня есть план получше, я могу немедленно претворить его в жизнь. Я потрепал ее по откормленной щечке и велел ждать в машине. Поскольку доктор Бано не являлся женщиной, девушка могла быть полностью уверена в моей стойкости по отношению к нему. На это Франсуаз пробубнила что-то про мадам Бабочку, правда, я так и не понял, к чему это было сказано, а спрашивать не захотел.

После этого я распустил галстук, снял его и начал расстегивать верхнюю пуговицу рубашки. Франсуаз, нахмурившись, посмотрела на меня и сказала, что уже вышла из того возраста, когда девушка находит что- то особенное в том, чтобы забавляться на заднем сиденье автомобиля. Но я не стал обращать внимания на ее слова, слегка вз?ерошил волосы, и, посмотрев в зеркальце заднего вида, пришел к выводу, что выгляжу достаточно убедительно.

Засим я вылез наружу и пожелал красавице приятного времяпрепровождения.

Найти доктора Бано оказалось вовсе не так сложно, как я опасался вначале. У меня не было ощущения, что Стивен Элко солгал мне, называя это имя, однако я мало рассчитывал на то, что гость из Юго-Восточной Азии зарегистрируется где-нибудь под ним. Когда я давал Гарде поручение обзвонить все отели, мотели и клоповники Лос-Анджелеса, то делал это исключительно для очистки совести.

И все же наша секретарша смогла добиться успеха. Я привык к тому, что она способна на свершения, которые на первый взгляд находятся далеко за барьером ее Ай Кью, и потому принял это как должное.

Отель, в котором остановился доктор Бано, был именно таким, в каком средней руки иностранец может сложить для просушки свои усталые косточки. Разумеется, я не знал длину рук приезжего, возможно, у себя на родине это был один из боссов Триады, но в этом городе он предпочитал не выделяться.

Низенький клерк с выпученными глазами и помятой форменной рубашке, воротник которой уже начал просаливаться, поднял на меня круглую голову и вопросительно улыбнулся.

-- В вашем отеле остановился один мой друг, -- я положил руки на стойку. Пусть не надеется, будто мои пальцы потянулся за чаевыми. -- Мы договорились встретиться с ним. Доктор Бано.

Клерк немного пожевал губами, но то, что находилось у него во рту, не вызвало у него прилива энтузиазма, и он решил его не проглатывать.

-- Я должен позвонить, -- наконец изрек он, и его пальцы потянулись к трубке телефона. Они были такими же мокрыми и липкими, как у Феникс Джордан, хотя в холле работали два кондиционера.

Пока он вел переговоры на высшем уровне, я вертел головой и постукивал по стойке. Мне казалось, что в своей теперешней роли я должен вести себя именно так.

-- Доктор Бано ждет вас, -- клерк положил трубку, и с моего места мне было видно, что она покрылась чем-то влажным, побывав в об?ятиях его пальцев. -- Номер триста седьмой.

Я кивнул и засеменил к лифту.

-- Постойте, -- донесшийся сзади голос клерка заставил меня остановиться. -- Если вы на самом деле его друг, то не ответите ли мне на один вопрос. -- Он вертел в пальцах помятый бланк, отпечатанный на желтоватой бумаге. -- У меня здесь записано -- доктор Д. Бано. Каково его полное имя?

-- Диолектиадис, -- без запинки ответил я. -- Его мать была гречанкой.

-- Вот как, -- хмыкнул клерк. -- А по виду и не скажешь.

Пока я поднимался в лифте, я прислушивался к себе, -- не станет ли мне вдруг стыдно. Выйдя на нужном этаже, я пришел к выводу, что испытывал в последний раз подобные чувства в тот день, когда в пятилетнем возрасте вылил чашку вишневого мусса с цукатами и сливками на брюки британского консула, ужинавшего с моими родителями. Несколько недель я не мог простить себя этого промаха. Моей настоящей мишенью была жена консула.

Можно было бы написать целую книгу о том, что делают люди в гостиничном номере, пока из холла к ним поднимается неизвестный для решительного разговора. У меня создалось впечатление, что доктор Бано не делал ничего. Когда я позвонил, прошло ровно столько времени, сколько необходимо для марш- броска до двери, а, отперев замок, он просто отступил назад, давая мне пройти.

-- Рад с вами познакомиться, доктор, -- солгал я. Его рукопожатие было крепким и уверенным. В его номере было жарче, чем в холле, -- наверное, кондиционер здесь барахлил. Однако ладонь доктора Бано была идеально сухой, как высохшая деревяшка.

-- Новое знакомство обогащает жизнь человека, -- в его глазах не было сарказма. -- Я До Ченг Бано, доктор философии.

-- Я тоже мог бы стать доктором чего-нибудь, если бы любил читать, -поделился с ним я, проходя в комнату.

У него хватило ума понять, что я не собираюсь называть своего имени.

-- Книги -- не единственное, что можно читать, -- рука доктора Бано плавно взмыла в воздух, как бы подчеркивая сентенцию и одновременно указывая мне на кресло. -- Природа, что окружает нас, люди, и наш собственный внутренний мир порой могут научить большему, чем все книги мира.

Я пожалел, что все-таки не взял с собой Франсуаз. Это она у нас любит говорить благоглупости.

Он не стал предлагать мне выпить, то ли понимал, что я пришел сюда не утолять жажду, то ли на его родине гостей принято угощать глубокомысленными высказываниями. Погрузись я в молчание, мой собеседник наверняка выдал бы что-нибудь еще, поэтому я произнес:

-- Дошли до меня слухи, что вас интересует парень по имени Рендалл.

Я привык смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю, однако в данном случае я с тем же успехом мог бы этого и не делать. Темные глаза доктора Бано были столь же непроницаемы, как мозг колледжского профессора.

-- Я прибыл в вашу страну недавно, -- голос моего собеседника был бесстрастно вежлив. -- И не перестаю удивляться ей. Я уже успел заметить, как быстро распространяются здесь слухи -- истинные и ложные.

Я усмехнулся.

-- Вам вовсе незачем скрытничать, мистер Бано. Я ни о чем не спрашиваю вас. Более того, -- это я собираюсь вам кое-что сообщить. Конечно, степени доктора философии у меня нет, но, -- я покрутил в воздухе пальцами, входя в роль мелкого информатора. -- Кое-что свеженькое. Конечно, это будет стоить денег.

Доктор Бано чуть улыбнулся. Я поздравил себя с тем, что не попытался задавать ему вопросы.

-- Деньги -- лишь сухой песок в безжизненной пустыне, -- произнес он. -- Так говорят арабы. Но для знания нельзя определить цены.

Я поднялся и посмотрел на него сверху вниз.

-- Не знаю, как там делают дела у вас на Востоке, -- резко сказал я. -У арабов там или еще у кого. Но у нас, их явно делают иначе. Если товар вам нужен, я могу его достать. Если нет, -- мы зря теряем время. Итак?

Возможно, мне не следовало на него давить, но я в этом сомневался. Поднимаясь в номер, я рассчитывал прощупать почву и выяснить, какой длины зубы этот парень отрастил на Уесли Рендалла. Но теперь стало ясно, что хитрить с ним было бесполезно. То ли восточная философия не столь бессмысленна, как западная, то ли доктор Бано просто не был дураком. В любом случае, я решил не прилагать больше усилий. С тем же успехом я мог бы попытаться закадрить фонарный столб.

Доктор Бано посмотрел на меня, как мне показалось, с осуждением и жалостью к уровню моего развития.

-- Я заинтересован, -- коротко сказал он. -- У вас есть что-то сейчас?

-- Сперва надо договориться, -- я не стал возвращаться в кресло. Говорить больше было не о чем, а сиденье оказалось жестким.

-- Тогда считайте, что это уже сделано, -- теперь, когда я стоял, мне было видно, что идеально ровная спина доктора Бано не касается спинки кресла. -- Вы знаете, где меня найти.