дотащить до дома, Джанин гладила лежащую на коленях окровавленную голову мужа. В потухшем камине валялась полуобгоревшая шахматная доска, а рядом на полу были разбросаны осколки разбитого стакана. Джанин медленно подняла взор на вошедшую в комнату Тризу.
— Он не любил меня. — Голос ее настолько охрип, что Триза едва разобрала слова. — Ему не было до меня никакого дела. Он никогда не любил ни единую женщину, а хотел только одного — убивать и убивать!
Это было последнее связное предложение, которое от нее слышали.
Ричард Мэтисон
КНИЖНЫЙ ЧЕРВЬ
Проснувшись в то утро, он заговорил по-французски. Никакого предупреждения не было. В четверть седьмого, как и обычно, прозвонил будильник и они с женой заворочались. Высунув из-под одеяла онемевшую во сне руку, Фред нажал на кнопку, и в комнате на некоторое время воцарилась тишина.
Затем Ева отбросила одеяло на середину кровати со своей стороны, он — со своей, и его тощие жилистые ноги свесились на пол.
— Bon matin,[2] — сказал он.
Последовала короткая пауза.
— Что? — спросила она.
— Je dis bon matin.[3]
Жена зашуршала ночной рубашкой и, повернув голову, посмотрела на Фреда.
— Что-что?
— Я всего лишь сказал «с добрым ут…»
Фред Элдерман непонимающе уставился на супругу.
— А что я сказал
— «Бонматен» или что-то в этом роде.
— Je dis bon matin. C’est un bon matin, n’est pas?[4]
Co звуком попадающего в бейсбольную перчатку быстро летящего мяча Фред Элдерман шлепнул ладонью по собственному рту, зажал его и поверх кляпа из пяти пальцев вытаращил на миссис Элдерман округлившиеся глаза.
— Фред,
Он медленно убрал руку и разжал губы.
— Ева, я не знаю. — Его вдруг охватил ужас. Фред машинально поднес руку к голове, указательный палец почесал обрамленную волосами лысину. — Смахивает на… на какую-то заграничную болтовню.
— Но ты же не знаешь ни одного иностранного языка, Фред!
— В том-то и дело.
Они растерянно разглядывали друг друга. Наконец Фред посмотрел на часы.
— Пора одеваться.
Он прошел в ванную, и Ева с недоумением вслушивалась в доносившуюся оттуда незнакомую песенку: «Elle fit un fromage, du lait de ses moutons, rori, ron, du lait de ses moutons»,[5] однако мешать мужу, когда он бреется, не решилась.
Беря кофе за завтраком, Фред что-то пробормотал.
— Что? — непроизвольно вырвалось у Евы прежде, чем она смогла себя остановить.
— Je die que veut dire ceci?[6]
Он услышал, как она поперхнулась.
— Я хочу сказать, — Фред не верил своим ушам, — что это может значить?
— Вот-вот,
— Знаю, — поднесенный ко рту поджаренный хлеб застыл в воздухе, — а что… что это за язык, на котором…
— Мне к-кажется, ф-французский.
— Французский? Но я не знаю французского.
Ева судорожно отхлебнула из чашки.
— А теперь вот знаешь, — произнесла она еле слышно.
Фред сверлил глазами скатерть.
— Le diable s’en mele,[7] — буркнул он себе под нос.
Ева сорвалась на крик:
— Фред! Что ты сказал?!
— Я говорю, без дьявола тут не обошлось. — Он боялся взглянуть на жену.
— Но Фред, ты же… — Она резко поднялась со стула и набрала в грудь воздуха. — Хватит. Богохульствовать не будем. Должна быть какая-то причина, не так ли? — Фред молчал. — Что
— Ну да, Ева. Ну, конечно. Но…
— Никаких но. — Она, казалось, не успокоится, пока не доберется до истины. — Итак, рассудим здраво — может ли на свете существовать какая-либо причина, по которой тебе приспичило защебетать на французском языке? Просто так вот, запросто, раз и все! — Ева прищелкнула пальцами.
Фред неопределенно помотал головой.
— А раз так, тоща… — она с трудом подбирала слова, не зная, как продолжить, — тогда давай посмотрим. — Супруги снова молча разглядывали друг друга. — А ну-ка, скажи что-нибудь, например… — Ева мучительно подыскивала фразу, — например, хотя бы вот это… э-э…
Голос ее постепенно затих.
— Сказать что-нибудь?
— Да-да. Валяй, не стесняйся.
— Un gemissement se fit entendre. Les dogues se mettent(a) aboyer. Ces gants me vont bien. II va sur quinze ans…[8]
— Ф-ф-фред?!
— Il fit fabriquer une exacte representation dumonstre.[9]
— Фред!! Прекрати! — Ева испуганно закричала.
Он осекся и, моргая, глядел на жену.
— Что… что ты сказал на этот раз, Фред?
— Я сказал: «Раздался стон. Мастифы начали лаять. Эти перчатки мне впору» и еще: «Скоро ему будет пятнадцать лет». А потом…
— Что потом?
— «Он изготовил мне точную копию чудовища». Sans meme 1’entamer. [10]
— Фред, опять?!
Но Фред как будто заболел.
— «И даже не поцарапали», — закончил он.
Стояло раннее утро, и жизнь в студенческом городке еще не началась. Единственными занятиями,
