— Я могу спрятаться. Но не хочу потерять его, когда он вернется. Тогда я смогу следить за ним, пока вы не подвалите.

План, возможно, и правда не блестящий, но это было лучшее, что я мог придумать. И я надеялся как-нибудь справиться, пока все как-то не образуется, и мы сумеем найти дорогу к Марси и остальным малышам.

Шим ушел. Я знал, что он рад убраться отсюда, но он вернется. Шим еще ни разу не слинял ни от одного поручения. Тем не менее мне лучше быть настороже.

Я закрыл глаза. Иногда, если думаешь о довольно трудных вещах, то видишь их, как картинку в голове. Вот… шестеро малышей, а потом перед ними вихляющийся взад-вперед Считалка, его костюм сплошь блестит и сияет, и он поет — поет про Лондонский мост…

Открыв глаза, я изучил плиты. Малыши сидели или возились здесь, здесь и здесь. А он был вон там. Я протянул руку, словно показывал это кому-то еще.

Лондонский мост? Лондон был другой город… где-то далеко отсюда. Когда города совсем закрылись от плохого воздуха, так они иногда переговаривались по телесвязи. Теперь ей не пользовались — в каждом все было одинаково плохо.

Города умирали, когда разбивались дыхалки — те, в которых с самого начала было хуже всего. В других — кто знает, что там случилось? Может, нам здесь повезло, может, нет. Но наши дыхалки все еще работали — только случались чумные поветрия, и люди умирали. После того как умерло все старичье, воздуха стало гораздо больше.

Но Лондон раньше был городом. Лондонский мост? Мост в другой город? Но как можно ступить с плиты на мост, который нельзя ни увидеть, ни пощупать? Серебро… Золото… У нас имелись золотые и серебряные вещи, мы брали их в старых лавках. Мои тикалки были золотые.

Во всей песне вроде бы был какой-то смысл, только я его не улавливал. Но в другой, которую он пел, когда они выстроились на плитах… Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить их движения, и двинулся к квадрату, где стояла Марси — последнему справа, ступая по разноцветным плитам, как это — я помнил делала она.

Ага, я едва из шкуры не вывернулся, потому что этим плитам не было до меня никакого дела. Я прыгал, прыгал — нет огней. Выходит, огни имели значение. Может, и песня тоже…

Я был уже почти у плиты, где стоял Считалка, но прежде чем я ее достиг, он вернулся! Он весь сиял голубым и золотым, так что глазам было больно, и просто стоял, глядя на меня. У него не было ни станнера, ни пыхалки, ни даже заточки. Я мог прирезать его, как трубокрысу. Только если я это сделаю, то никогда не найду Марси, поэтому я должен узнать, что у него на уме.

Затем он отвесил мне поклон и произнес нечто, в чем смысла было не больше чем у Ала, дошедшего до ручки.

Гуси, гуси, га, га, га! Есть хотите? Да, да, да!

Я оставил заточку за поясом, но это не значит, что я не мог ее достать. Я легкий, но быстрый, и могу уделать любого парня в нашей орде. Они слишком долго думают, прежде чем прыгнуть. Он все еще разглагольствовал, когда я на него бросился.

Это было — словно врезаться головой прямо в стену. Я и пальцем до него не дотронулся, просто отлетел назад и свалился на пол с таким грохотом, что вокруг меня ветер поднялся. А он все так же стоял, хладнокровно, как сосулька, и покачивал головой, будто не верил, что какой-то парень может быть так глуп, чтобы наброситься на него. Хотел бы я теперь на худой конец иметь пыхалку, но у меня давно уже никакой не было.

Раз, два, три. четыре, Три, четыре — чудеса. Все хорошие детишки Попадут на небеса. Раз, два, три, четыре. Три четыре — дальше пять. Всем плохим детишкам Придется подождать.

Мне не хотелось стукаться головой во второй раз. Так его не взять, во всяком случае, не голыми руками. Сидя на полу, я взглянул на него. Потом понял, что он старикан — взаправду старикан. Все лицо у него было в морщинах и, хотя вокруг головы у него имелась реденькая бахрома седых волос, макушка была совсем лысая. Все остальное тело у него было закрыто этими сверкающими одежками. Я никогда еще не видел таких старых, кроме как на записи — он словно вышел из движущихся картинок.

— Где Марси?

Если старикан — Ал, возможно, он сумеет мне ответить. Иногда от Алов этого можно добиться.

Есть цвет один на свете И есть другой, и третий. Их дальше можно счесть: Четыре, пять и шесть, Всего их будет семь, Мы их сочли совсем. Ответ за тобой, Который цвет твой?

Он указал на меня. Похоже, он ожидал какого-то ответа. Он что, имел в виду плиту, на которой я сидел? Если так — она была красная, он и сам мог это видеть. Правда, если он налопался таблеток — тогда, конечно, никаких цветов не разбирает.

— Красный, — сыграл я наудачу. Может, сумею задержать его разговором, пока не придут парни, хотя на это надежды мало Шиму предстоит пройти долгий путь.

Ты слишком большой, Дверь слишком мала. Путь этот — не твой. Такие дела.

И снова покачал головой, словно по какой-то причине вправду жалел меня.

— Слушай… — я старался быть терпеливым, как с Алом, когда от него обязательно нужно чего- нибудь добиться. — Марси была здесь. Ты указал на нее — она исчезла. Где она теперь?

Он снова запел:

Строй из камня, кирпича,
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату