происходит.

В центральной комнате раздались дикие крики. Квентин орал что-то матом, а Вики спорила с ним злым, нервным голосом. Треск, звон разбитого стекла, снова крики. Кто-то звал доктора Воланда. Но доктор, похоже, ничего не понимал. Шум и грохот нарушили привычный распорядок дня в этой цитадели сна. И снова дикий крик и визг. Воланд опомнился и поспешил туда. Я последовал за ним.

Беспорядок исходил из спальной комнаты Вики. Вопль становился все громче. Лабораторная акустическая система придавала ему металлический оттенок.

Квентин впал в буйство. Он, видимо, вломился в комнату Вики и ударил ее гитарой по голове. И теперь обломки гитары болтались у нее на плечах. Он схватил девушку за рыжие волосы и в ярости дергал ее голову из стороны в сторону. Он свирепствовал. Глаза выкатились, как у шального мамонта. Из его оскаленного рта, казалось, вот-вот пойдет пена.

— Лжец, я лжец? — гремел он. — Я тебе покажу, сука, какой я лжец!

Она пыталась вырваться, крича при этом:

— Убирайся! Катись отсюда, псих ненормальный!

В комнате неуклюже топтались несколько ассистентов, пытаясь схватить Квентина. Тот колотил их, расшвыривал, силы у него хватало на десятерых.

— Покажи, кто записывает мои слова, сука паршивая! — жутко орал Квентин. — Я сам напишу тебе эпиграф прямо сейчас, на твоем поганом черепе, своими руками, каждое слово, тварь подзаборная. Оскорбления и еще раз оскорбления, пока я не проснусь. Это тебе они переломают кости, а не мне, сучий потрох!

Она визжала и царапалась. Он отбрыкивался от ассистентов.

— Что происходит? Что это за безобразие? — рявкнул доктор Воланд, обращаясь к сестре, склонившейся над энцефалограммой.

— Я не знаю. Это было как взрыв, — пробормотала она, прижимая ладони х щекам. — У них у обоих наступил момент альфа-волнового возбуждения. Мы разбудили их, как обычно, почти одновременно, когда уровни энергии упали. Они подошли к столам и, как всегда, начали печатать. И вдруг Ивар начал гримасничать. Казалось, он все больше и больше приходил в ярость по мере того, как просыпался. Он вскочил, выкрикивая ругательства, выбежал в коридор, ворвался в комнату Вики с ее гитарой в руках. Видимо, он взял ее в раздевалке, никто не успел остановить его и… Просто кошмар!

Воланд нахмурился.

— Я предвидел это. Я в какой-то мере это предчувствовал. Просто не знал, что это произойдет так скоро, и держал свои догадки при себе.

— Поострите насчет суставов! — ревел Квентин. — Валяйте дальше! Вот вам суставы! — И он ударил костяшками руки по левой щеке Вики, потом по правой, продолжая лягать ассистентов.

— Ты просто здоровенная куча дерьма, ты пользуешься тем, что сильнее меня, — кричала Вики, хмурясь под его ударами и отчаянно пытаясь вырваться.

— Сейчас это дерьмо вышибет тебе зубы, — рявкнул Квентин, ударил ее по губам. — Хочешь послушать, как хрустят твои зубы? Слушай! — Раздался хруст, и он продолжил: — Хочешь, чтобы зубы растаяли? Ну как, здорово? — И снова хруст.

— Что мы здесь стоим? Надо что-то делать! — взмолилась сестра.

— Не подходите к ним. Приготовьте гипосульфит, сильнейший транквилизатор, лошадиную дозу, — приказал Воланд. — Приготовьте и отойдите. Сейчас мы это прекратим.

Он выбежал в коридор, я — за ним. Мы протолкались в комнату Вики, распихивая толпившихся там людей. Квентин чуть ли не волоком, рыча, тащил Вики по полу за рыжие волосы, вцепившись в них обеими рукам.

— Ну и где эти твои вонючие смеси? Вылей себе их на башку, чтобы она не облезла. Это тебе совет, ты, кастрюля с костями.

— Вся твоя сила в пальцах, поэтому у тебя и суставы хрустят. Что бы ты смог сделать с девчонкой, если бы у тебя не было таких здоровенных хрустящих мослов! — выкрикнула ему Вики.

Воланд подал ассистентам знак, чтобы те подошли к Квентину, а мы прикрыли фланги. Они схватили его, мы же с Воландом отодрали его руки от Вики и прижали к бокам. Он корчился от боли, извивался змеей. Мы держались подальше от его лягающихся ног.

— Ивар, все твои усилия напрасны, — как можно мягче сказал Воланд. — Ты просто все неправильно понял.

— Успокойся, дружище, — шепнул я Квентину на ухо. — Ты же говорил, что эти часовые сеансы идут тебе на пользу. Так в чем же дело?

— Гордон, ты и не догадываешься, до какой степени здесь пахнет чертовщиной. Все они замешаны в колдовстве. Они делают мне самые ядовитые инъекции в голову, пока я сплю…

— Мы сделаем тебе самую полезную инъекцию, и ты уснешь сном праведника, — сказал Воланд, помогая Квентину выбраться в коридор, а потом в его спальню.

Мы уложили корчившегося парня в постель и удерживали его. Тут же появилась сестра и вколола ему гипосульфит, пока мы держали его руку.

— Теперь я знаю, чем они тут занимаются, — выдохнул Квентин мне в лицо. — Они пытаются узнать, на сколько частей можно раздробить мое тело, вот в чем смысл их проекта. Внушение во сне, я читал о таких вещах. Как только я засыпаю, они начинают свое дьявольское нашептывание. Женский голос со всякими там колдовскими смешиваниями. Они программируют мои сновидения. И будут делать это, пока я совсем не рехнусь. Они хотят знать, до какой степени программирования можно дойти. Вводят мне снотворное, и я раньше это подозревал, но как-то не брал в голову. Но сегодня меня осенило. Я просек их номер. Ее телефон уже был у меня. Не дожидаясь, что она даст мне его сама, я заполучил его. Я хотел пойти к ней и показать, какое сильное снотворное нам дают, но вырубился. А сегодня я получил их номер, всей группы, участвующей в проекте…

Его голос становился все тише и тише. Видимо, сестра дала ему действительно сильное средство.

— Они не могли транслировать тебе в ухо ни ее голос, ни еще чей-нибудь, — шепнул я Квентину. — Пощупай, ни под подушкой, нигде нет такого прибора. Более того, я ведь видел, как ты засыпал, не было ничего похожего на такого рода приборы.

— Без толку его искать, — сонно сказал Квентин. — Его где-то надежно спрятали. Где-нибудь в ножках кровати или в стене. Подушка пропитана ведьмиными ядами. Они проникают мне в голову, и мне против воли снятся сны. А они ждут, сколько же мне понадобится времени, чтобы свихнуться. Надо раз и навсегда положить конец этому, Гордон. Всему есть предел.

Его голос стал совсем тихим, он уснул и сразу захрапел самым натуральным образом.

— Что это он вбил себе в голову? — спросил я Воланда. Слишком много от Вики? Он получил от нее слишком большую дозу инфильтрата и теперь ему мерещится заговор?

Лицо Воланда было серьезным. Он вытащил лист бумаги из машинки Квентина и, нахмурившись, стал его изучать.

— У меня есть кое-какие соображения по поводу того, что случилось. Сейчас я пойду в комнату Вики и проверю, насколько они верны, — сказал он. — Вы не могли бы подождать меня в канцелярии? Я не запер дверь. Подождите там. Я вернусь и все вам объясню.

Через несколько минут Воланд пришел в канцелярию и принес записи снов, сделанные спящей парой. Он положил их на стол рядышком, чтобы я мог изучить их.

— Прежде чем читать текст, взгляните на время регистрации альфа-волновых возбуждений. Здесь — ключ к разгадке.

Я сделал так, как он советовал. Сон Вики, если верить приборам, начался ровно в 3.47.91. Сон Квентина — в 3.47.91.

— Никакой разницы во времени, — сказал я. — На этот раз они начали видеть сны одновременно, можно сказать, голова в голову.

— Неоспоримый факт. Много раз я думал, случится ли это, а если случится, то когда. Но мне никогда и не снилось, прошу прощения за этот оборот в данном контексте, что это произойдет так скоро. И результат был такой неожиданный. Я внимательно изучил разницу во времени, чтобы удостовериться; есть ли здесь