деревушке Озарк. Получил смертельные ожоги от светящихся куполов, появившихся на прошлой неделе. Тело перевезено в Хиквард. Констебль Алленбай энергично взялся за расследование, изучая семь стеклянных куполов, каждый размером с дом, в миле южнее городка.

Начато расследование. Краулз был предупрежден, гибель в результате ожогов. Срочно позвоните. — Бенсон — Происшествие. Убийства. Сельские новости. — Прошлая неделя. — Хиквард. — 1.85.» Вот такой запрос.

Я отметил, что послание получено, и быстро отстукал статейку, запустив ее в печать. Агентство Нью- Йорка впопыхах приняло мою статью.

Я полагал, что этого будет достаточно, чтобы вызвать интерес читателей. Я представил письменный стол Бенсона, заваленный бумагами, и немедленно отправил запрос в Форт Хикс по этому человеку. Информации я никакой не получил. Оператор Форт Хикса запросила сведения о необходимом лице. В Омахе наконец сообразили, что нам необходимо связаться с мистером Эдвином Бенсоном. В Форт Хиксе немедленно ответили, и довольно четко, а затем решили, что, возможно, Эд был еще где-то в полицейском участке, так как ужинать он еще не приходил. Меня соединили с участком, и я услышал голос Бенсона. У него был приятный голос, не то что у служащих из глухого Арканзаса. Я слегка полил бальзам о том, что получено прекрасное сообщение, и о том, какая у них творческая работа. Он воспринял мои слова более чем сдержанно, что было само по себе необычно. Нашим деревенским трепачам ничего не оставалось делать, как проглотить это. Когда я спросил его, откуда он родом, то получил ответ: «Из Форт Хикса, но я помотался. Я имею отношение к той сенсации в Литтл Роке». В ответ на это я расхохотался, но он не услышал моего смеха и продолжал: «Назначен шефом полиции в Новом Орлеане, но мне не нравилось работать по телефону. Открыл юридическую контору в Чикаго. Но долго там не продержался, меня послали в Вашингтон. Там я служил в нью-йоркской «Таймз». Они сделали из меня военного корреспондента, я обиделся и вернулся назад в Форт Хккс. Я пописываю статейки и сейчас. Не надо ли вам продолжение истории Раш- Сити?»

— Конечно, — неуверенно вымолвил я. — Протолкни ее дальше — расцвети по-своему. Но не кажется ли тебе, что это фальшивка?

— Я видел спустя некоторое время тело Пинка в похоронном бюро и говорил с Алленбаем из Риш- Сити. Пинк действительно сгорел, Алленбай ничего не придумал. Может, кто-то бы и смог выдумать что-либо подобное, только не он, он туповат для этого — но я могу с уверенностью сказать, что все произошло на самом деле. Я сохраню копию. И не забудьте, что за разговор я заплатил доллар и восемьдесят пять центов, ладно?

Я ответил, что не забуду, и повесил трубку. Мистер Эдвин Бенсон хорошенько встряхнул меня. Представляю, каким оскорбленным он чувствовал себя, отказавшись от карьеры блестящего журналиста и похоронив себя заживо в Озарке.

Затем позвонил сам Господь Бог — глава Всемирной радиокомпании. Он как раз рыбачил в это время в Канаде, как всякий порядочный глава в такой дурацкий сезон, но услышал сообщение о моей истории в Раш-Сити. В его автомобиле был телефон, и ему не составляло труда позвонить в Омаху и развалить расписание моего отпуска, так четко спланированного. Он пожелал, чтобы я немедленно отправился в Рош-Сити и расписал все сам лично. Я ответил: «Да» — и начал сбор команды.

Редактор ночной смены не успел сообщить своей жене об отъезде, как та разрыдалась и не замедлила сообщить о своем отношении к этой поездке и ко всему бюро. Телеграфист, находившийся в это время в отпуске на своей летней даче, заикнулся об увольнении.

Я заказал по телефону такси для всей компании, сообщив им всем, что на крыше нас дожидается вертолет. Я нанял лучшего летчика, который вооружился картами штата Арканзас.

Тем временем от Бенсона прибыли двое с сообщениями о куполах, они уже вышли в эфир. Это был уже второй рискованный шаг; еще одна радиокомпания поведала о куполах. Суть оставалась той же, но на сцене появились нежелательные лица. Я подхватил редактора ночной смены, и мы вдвоем побежали на вертолетную площадку.

Пилот начал подъем в преддверии грозы. Нам предстояло прорваться через грозовую зону, а к тому времени, как нам уже пора было вернуться в зону видимости, нас потеряли. Мы кружили почти всю ночь, пока летчик не заметил сигнальные огни.

Приземлились мы в Форт Хиксе в 3.30, разговаривать друг с другом у нас не было ни малейшего желания.

В службе аэропорта Форт Хикса мне рассказали, где жил Бенсон, и я отправился по адресу.

Домик был маленький, беленький. Меня впустила скромная дама средних лет. Это была его сестра миссис Мак-Генри. Она предложила мне кофе и сообщила, что всю ночь прождала возвращения Эдвина из Раш-Сити, который отправился оттуда в восемь вечера, а на машине ехать всего два часа. Она так переживала за него. Я попытался вытянуть из нее побольше сведений о брате, но она лишь сообщила, что он самый талантливый в их семье. Она не хотела говорить о его работе в качестве военного корреспондента. Она показала мне его работы: рассказы для юношества в еженедельниках. Похоже, он печатался раз в два месяца.

Мы только разговорились, как вошел ее брат. И мне сразу стало ясно, почему рухнула его журналистская карьера.

Он был слеп. Если не считать коричневого морщинистого шрама, пересекавшего шею до самого уха, он был довольно приятным парнем где-то за сорок.

— Кто это, Вера? — спросил он.

— Это мистер Уильямс, джентльмен, звонивший тебе вчера, вернее, сегодня из Омахи.

— Здравствуйте, мистер Уильямс. Сидите, сидите, — сказал он, очевидно, услышав скрип стула, когда я приподнялся.

— Ты так задержался, Эдвин, — сказала сестра с упреком и облегчением.

— Этот юный наездник Хаун, мой ночной водитель, — добавил он, обращаясь ко мне, — заплутался. Я потратил в Раш-Сити времени больше, чем запланировал.

Он сел, повернув лицо в мою сторону.

— Уильямс, мнения о светящихся куполах разделились. Народ в Раш-Сити говорит, что они существуют, а я отрицаю это.

Сестра принесла ему кофе.

— Что случилось, только точно, — сказал я.

— Этот Алленбай попросил меня и нескольких горожан посмелее посмотреть на это. Они рассказали мне, на что все это похоже. Семь крупных полушарий из стекла, вроде домов, они светятся. Но их там не было. Я знаю, что когда я стою напротив дома или чего-нибудь такого же большого, я чувствую, как кожа на моем лице напрягается. Это происходит неосознанно, но результат налицо. Слепой наблюдает ауру мира — так повелела его природа. Заслышав легкое посвистывание воздуха, мы осознаем, что находимся на углу дома, услышав и почувствовав значительные вихревые воздушные потоки, мы понимаем, что оказались на улице, где беспрерывное движение. Некоторые наши парни преодолевают любые преграды, даже не дотрагиваясь до встречных предметов. Я на это пока что не способен, может быть, потому что слеп не так долго, как они, но, черт побери, если передо мной семь объектов, то я безошибочно назову их размеры. Как