темные улицы. «Где-то там, на этих улицах, — подумал Кувыркс, — я крепко сплю в своей постели, и ничего этого не случалось. Везучий я.»

Он нырнул, бросился вниз по лестнице, выскочил в выложенный булыжником внутренний двор и со всех ног кинулся в главный зал. Края длинной мантии хлопали его по лодыжкам. Проскользнув через маленькую дверцу, проделанную в нижней части огромной входной двери, он отдал приказание стражникам запереть ее. Затем опять подхватил полы своего балахона и затопал по боковому проходу, избегая попадаться на глаза гостям.

Зал озарялся тысячами свечей. Его заполняла знать долины Сто, практически все придворные были слегка неуверенны, а что, собственно, привело их сюда. И разумеется, в зале был слон.

Именно этот самый слон убедил Кувыркса, что поезд его сознания окончательно сошел с рельсов здравого рассудка. Однако всего несколько часов назад задумка казалась весьма удачной. Именно тогда раздражение Кувыркса по поводу слабого зрения первосвященника перешло в припоминание факта, что на лесопилке на окраине города имеется вышеупомянутое животное, где его используют в качестве тягловой силы для перевозки грузов. Слон был престарелым, страдал артритом и непредсказуемым темпераментом. Зато он обладал одним важным преимуществом, делавшим его идеальным объектом ритуального жертвоприношения. Не заметить слона крайне сложно.

Полдюжины стражников осторожно пытались удержать животное, в чьем медленно работающем мозгу забрезжило осознание, что ему следовало бы сейчас находиться в привычном стойле, перед большим стогом сена и огромной поилкой и что сейчас самое время подремать, увидеть во сне раскаленную, цвета детского поноса почву родных клатчских равнин. Животное начинало беспокоиться.

Вскоре выяснилось, что дополнительной причиной возрастающей дерганности животного является тот факт, что в ходе предцеремониальной суматохи его хобот нашел кубок с галлоном крепкого вина и слон здорово приложился к нему.

Странные, порожденные горячечным воображением образы вспучивались перед прикрытыми морщинистыми веками глазками и подталкивали к действию. Слону чудились то выдернутые с корнем баобабы, то борьба с другим слоном за обладание особью женского пола. А в следующий момент он видел славную пробежку по населенной аборигенами деревушке и самих аборигенов, в панике рассыпающихся в стороны. Все полузабытые удовольствия прежней жизни всколыхнулись в его мозгу. Короче, он допился почти до розовых людей.

К счастью, обо всем этом не знал Кувыркс, который как раз поймал взгляд помощника первосвященника — молодого человека самоуверенного вида, который оказался достаточно предусмотрительным, чтобы облачиться в длинный резиновый фартук и болотные сапоги, — и подал тому знак, что пора начинать церемонию.

Метнувшись в гардеробную, он не без труда натянул специальное церемониальное облачение, изобретенное для него дворцовой портнихой. Та порядком опустошила свою рабочую корзину, доставая оттуда обрывки тесьмы, блестки и золотую нить, чтобы в итоге произвести на свет наряд столь ослепительный по своей безвкусице, что даже сам аркканцлер Незримого Университета не постыдился бы надеть его. Кувыркс позволил себе полюбоваться на свое отражение в зеркале, после чего утрамбовал на голове остроконечную шляпу и бегом кинулся к двери, затормозив как раз вовремя, чтобы предстать перед взорами собравшихся идущим величавой поступью, как подобает важной персоне.

Он дошел до первосвященника как раз в тот момент, когда Кели двинулась по центральному проходу, сопровождаемая по бокам служанками. Те суетились вокруг нее, точно буксиры вокруг океанского лайнера.

Невзирая на издержки наследственного платья, Кувыркс нашел, что она выглядит прекрасно. Было в ней что-то такое, от чего у него…

Скрипнув зубами, он попытался сконцентрироваться на обеспечении безопасности церемонии. В различных удобных для наблюдения точках зала он расставил стражей — на тот случай, если герцог Сто Гелитский попытается в последнюю минуту внести какиелибо изменения в порядок наследования королевской власти. Кувыркс также напомнил себе о необходимости наблюдения за самим герцогом, который сидел в переднем ряду со странно спокойной улыбкой на лице. Взгляд герцога остановился на Кувырксе, и тот поспешно отвел глаза.

Первосвященник воздел руки, призывая к молчанию. Когда старик обратился лицом к Пупу и принялся надтреснуто взывать к богам, Кувыркс бочком двинулся к жрецу.

Кувыркс позволил себе вновь скользнуть взглядом по герцогу.

— Услышьте меня, м-м, о боги… Смотрит ли Сто Гелитский наверх, в сумрак стропил, где колышутся, как призраки, знамена?

— …Услышь меня, о Слепой Ио Стоглазый; услышь меня, о Великий Оффлер, Меж Чьих Зубов Вьются Птицы; услышь меня, о Милосердный Рок; услышь меня, о Золотая, м-м, Участь; услышь меня, о Семирукий Сек; услышь меня, о Лесной Хоки; услышь меня, о…

С тупым ужасом Кувыркс осознал, что старый хрен, вопреки всем инструкциям, намерен перечислить всех. На Плоском мире имелось более девятисот известных богов, и богословы-исследователи ежегодно открывали новых. Это могло занять многие часы. Собрание уже начинало ерзать и беспокойно елозить ногами.

Кели стояла перед алтарем. Ее лицо выражало ярость. Кувыркс пихнул первосвященника под ребра, что, однако, не возымело какого-либо видимого эффекта. Тогда он принялся подавать знаки молодому служке, яростно поднимая и кривя брови.

— Останови его! — прошипел он. — У нас нет времени!

— Боги будут недовольны…

— Не так недовольны, как я, а я — здесь. Служка мгновение вглядывался в лицо Кувыркса, после чего решил, что с богами лучше объясниться позже.

Похлопав первосвященника по плечу, он зашептал ему что-то на ухо.

— О Стейкхегель, Бог, м-м, Коровьих Хлевов На Отшибе; услышь меня, о…

Да-да? Что такое?

«Шу-шу-шу-шу.»

— Это, мой друг, серьезное нарушение. Ну хорошо, перейдем сразу к, м-м, Перечислению Родословной.

«Шу-шу-шу-шу.»

Первосвященник, нахмурившись, воззрился на Кувыркса или, по крайней мере, на то место, где, как он считал, тот находился.

— Ох, ну ладно. Приготовь, м-м, фимиам и благовония для Исповедания Четырехкратной Тропы.

«Шу-шу-шу-шу.»

Лицо первосвященника омрачилось.

— Я полагаю, м-м, о краткой молитве не может быть и речи? — ядовито произнес он.

— Если некоторые здесь не пошевелятся, — сдержанно заявила Кели, — то будут неприятности.

«Шу-шу-шу.»

— Не знаю, — ответил первосвященник. — В таком случае стоит ли вообще затрудняться религиозной, м-м, церемонией. В общем, ведите сюда этого проклятого слона.

Служка, стрельнув в Кувыркса яростным взглядом, помахал стражникам.

Пока они толкали вверенного их заботам слегка покачивающегося клиента, подгоняя его криками и заостренными палками, молодой жрец незаметно приблизился к Кувырксу и сунул ему в руку какой-то предмет.

Тот посмотрел. Предмет оказался водонепроницаемой шляпой.

— Это обязательно?

— Он очень набожный, — объяснил служка. — Нам могут понадобиться трубки для дыхания под водой.

Слон достиг алтаря. Его заставили, преклонить колени. Он икнул.

— Ну, где он, наконец? — рыкнул первосвященник. — Давайте же покончим с этим, м-м, фарсом!

Знакомое «шу-шу» донеслось со стороны служки. Первосвященник прислушался, мрачно кивнул, взял нож для жертвоприношений с белой ручкой и обеими руками вознес его над головой. Зал, затаив дыхание,