полета он вывел из строя радио и посадил шлюпку на необитаемом полушарии, сделав вид, что нам крупно повезло и мы открыли новый мир.
— Вы догадались, что это за планета еще до того, как подняли шлюпку в воздух и увидели Холмс? — уточнил сэр Чарльз.
Терезина утвердительно мотнула головой.
— Да. Заподозрив, что нас попросту дурачат, я вспомнила рассказ о двойной планете, находящейся в этих краях. К тому же на это указывала скорость вращения… Я поняла, что столь медленно может вращаться только двойная планета.
— Значит, если верить вашему рассказу, не было никакого вредительства? Но лично мне как-то не верится, что Ньюхауз был способен всю жизнь играть в Робинзона Крузо. Через два—три года он, скорее всего, сделал бы вид, что ему удалось починить двигатель. А потом к всеобщей радости вы бы обнаружили нашу колонию.
— Или же он мог взять нас с собой на «поиски» колонизированной планеты и найти «случайно» другую колонизированную планету.
— Я подозреваю, что он мог улететь, бросив нас на произвол судьбы.
— Вполне возможно, судя по вашему рассказу, мисс. Он сущий МУЖЛАН, — последнее слово офицер произнес по слогам. Когда нам удастся его найти, он будет строго наказан. К сожалению, планета большая, а у нас мало полицейских, и, скорее всего, на это уйдут месяцы, если не годы, — заканчивая фразу, сэр Чарльз не смог скрыть улыбку.
— Не важно, — в свою очередь улыбнулась Терезина. — Пусть остается там, где мы его оставили. Хочется верить, что каждая минута жизни в нашем бывшем лагере приносит ему истинное наслаждение.
— Скорее всего, если бы вы не заподозрили обмана, так бы и случилось, — сэр Чарльз стал серьезен.
Терезина покраснела:
— Да. Скорее всего, именно так и случилось бы. Видимо, он хотел изведать прелести жизни султана. При этом закон оказывался на его стороне.
— Что за закон?
Терезина из красной стала вишневой:
— Сами знаете о чем. Идиотское правило о том, что все потерпевшие крушение должны иметь детей…
— О, небо! — сэр Чарльз на мгновенье потерял дар речи. Что за правило? Я по долгу службы знаю практически все звездные законы и… Милая девочка, могу вас заверить… Подобных законов не создавали никогда и нигде.
Ллойд Дж. Биггл-мл
КРЫЛЬЯ ПЕСНИ
Вывеску Чарльз Брэндон увидел случайно. Он смотрел вслед планеру, пролетавшему мимо, потому что это был «смайрс» последней модели, и заметил маленькую вывеску среди тех, что блестели на навесах коммерческого центра.
«Древности» — возвещала она.
Брэндон взглянул на часы и сообразил, что может потратить двадцать пять минут. Он толкнул локтем своего шофера и показал вывеску. Через две минуты он был в магазинчике. Одним взглядом он оценил пыльный беспорядок. У него был терпеливо развитый инстинкт знатока, и этот инстинкт подсказывал ему, что он теряет время, осматривая эту жалкую халтуру.
Рядом внезапно появился антиквар. Это был плешивый маленький человечек, который качал головой и потирал руки.
— Да, господин?
— Зажигалки? — спросил Брэндон.
— Да, конечно, господин, конечно, у нас есть одна чудесная коллекция… Если хотите, пойдемте со мной…
Брэндон последовал за антикваром. Он ступал след в след, настолько был растроган.
Он может внять своему инстинкту попозже. Если он найдет поистине превосходную коллекцию зажигалок, хотя это и было маловероятно в таком месте, это стало бы большой удачей его жизни. Здесь, в Пала-Сити, под самым носом у Гарри Моррисона! Моррисон бы так зарычал, что дошло бы до Актюриса, а Брэндон бы наслаждался каждым децибелом.
Антиквар принес поднос. Брэндон глубоко вздохнул и медленно рассмотрел содержимое подноса, предчувствуя свое разочарование.
Это была куча неразвалившихся и незаржавленных обломков. Во всем наборе не было ни одного интересного экземпляра.
— Нет, — сухо произнес Брэндон, отворачиваясь.
— У меня есть один, который работает, — сказал антиквар. Он извлек кусок металла, потер его большим пальцем и показал дрожащее пламя. Брэндон презрительно фыркнул.
— У меня в Коллекции 761 зажигалка, милейший, и все они работают.
Антиквар поднял голову и выговорил неизбежное:
— Другие вещи?
Брэндон нетерпеливо покачал головой. Он бросил последний взгляд на вещичку, добрался до двери. На вершине какой-то груды причудливого хлама лежал один странный предмет, привлекший вдруг его внимание. Несмотря на толстый слой пыли, полностью покрывший хлам, Брэндон острым взглядом уловил признак некоего блеска, своеобразную изюминку.
Он взял предмет в руки. Вещь походила на шкатулку с длинной ручкой, но щели не оказалось, за исключением двух забавных прорезей наверху и дыры в днище, возникшей, очевидно, от удара. Брэндон ощупал рукой края дыры, рассмотрел ее, подойдя к свету.
— Что за черт! — пробормотал он.
Вездесущий антиквар победно прошепелявил:
— Я не думаю, что вы сможете это узнать, — сказал он. — Это дерево.
— Древесина? — Брэндон нагнулся, чтобы еще раз посмотреть.
— Вы уже видели такое? — спросил антиквар.
— Я не знаю. Думаю, что видел деревянный стол в музее.
— Возможно, — сказал антиквар. — Возможно, но это редкость. А это подлинник, взгляните.
Он поднес предмет к лампе и провел пальцем. Внутри, неясно видимая сквозь одну из щелей, была надпись: «Джекоб Рейманн в И Бел Хауз, Саут-марк, Лондон, 1688».
— Подлинник, — сказал антиквар. — Почти тысяча лет…
— Это невозможно. И… это из дерева?
— Из дерева? Выделано из одного дерева. — Антиквар взял лоскут и стер пыль с полированной поверхности.
— Из одного дерева, — повторил он, поднимая предмет к свету. — Вы видели дерево? Нет, конечно. На нашей матушке Земле было множество деревьев, но в других местах его так и не смогли вырастить. Теперь на Земле ничего родного больше нет. Издержки войны невозможно оценить деньгами, мой друг, это безвозвратная потеря некоторых вещей, деревьев, например.
— Но что это за вещь?
