сигареты с фильтром.

В общем-то мне не хотелось курить, но в одних случаях предпочитают шампанское, в других — сигареты. Не следует забывать о последней сигарете перед казнью…

Дай раку легких шанс, подумал я, и закурил. Вкус табака я еще не забыл, хотя и почувствовал сразу же резкий Привкус, который обычно бывает, когда куришь окурок. При третьей затяжке я почти задохнулся. Мои глаза затуманились, окружающее я видел сквозь дымку. Я почувствовал биение пульса на шее.

— Тебе нравится сигарета?

— Как-то странно. У меня кружится голова.

Кружится голова! Эти слова я не произносил уже лет пятнадцать… Мы курили в колледже, чтобы испытать головокружение, это состояние полуопьянения, которое происходит из-за сужения клеток головного мозга. После нескольких раз головокружение прошло, но многие из нас продолжали курить.

Я погасил сигарету. Официантка принесла мороженое. Горячее и холодное, сладкое и кислое — нет ничего, что напоминало бы вкус мороженого с горячими фруктами. Кто умер, не вкусив этого, тот умер беднягой. Но в обществе Лесли этот кутеж имел особую прелесть заменяя все лучшее в жизни. Смотреть, как она наслаждалась этим кушаньем, было уже само по себе удовольствием.

Итак, я потушил сигарету, чтобы есть мороженое. Но мне почему-то расхотелось его есть, мне приятнее было бы кофе по-ирландски. Но на это уже не было времени. Лесли уже съела свою порцию и удобно откинулась назад и, тихонько постанывая, гладила себя по животу, когда у одного из посетителей за маленьким столиком сдали нервы. Я видел, как он вошел в ресторан. Это был стройный молодой человек, похожий на школьника, с папкой, на носу у него были никелированные очки. Он то и дело смотрел в окно и, казалось, был вне себя от того, что там видел. И, кажется, потом он понял, в чем дело…

Я увидел, как изменилось выражение его лица. Сначала оно выражало смятение и недоверие, потом ужас, ужас и беспомощность.

— Вставай, мы уходим, — сказал я Лесли и бросил несколько монет на стойку.

— Ты не хочешь есть мороженое?

— Нет, имеется еще кое-что повкуснее. Что ты скажешь о кофе по-ирландски?

— А для меня еще и коктейль «Изящная леди». Посмотри сюда!

Юноша-школьник вскарабкался на стол, выпрямился, стараясь удержать равновесие, и широко расставил руки. Он крикнул резким голосом:

— Посмотрите-ка наружу!

— Сейчас же слезайте со стола, — потребовала официантка и сильно потянула его за брюки.

— Близится конец света! Там, на другой стороне моря, царят смерть и адский огонь…

Мы больше ничего не услышали, так как мы были уже за дверью и неслись, смеясь, вниз по улице. Лесли запыхалась:

— Мы вовремя избежали религиозного заговора.

Я вспомнил о 10 долларах, которые я оставил под бумажной салфеткой. Официантка, наверное, уже не обрадуется им, так как молодой пророк предвещал начало Страшного суда. Седовласая официантка найдет банкноту и, наверно, подумает: значит, они знали об этом.

Здания бросали тень на место стоянки автомашин у ресторана «Ред Барн». Уличные фонари и лунный свет почти одинаково ярко освещали все вокруг. Ночь казалась немного светлее, чем обычно. Я не понял, почему вдруг Лесли остановилась посреди площади. Я посмотрел туда, куда смотрела она, и увидел ярко мерцающую звезду в южной части ночного неба.

— Очень красиво, — пробормотал я.

Она бросила на меня непонимающий взгляд. В ресторане «Ред Барн» не было окон. Приглушенный искусственный свет, значительно менее яркий, чем странный холодный свет луны, освещал гладко полированное дерево отделки и веселых гостей. Никто здесь, по-видимому, и не заметил, что эта ночь была не такой, как другие. Некоторые посетители собрались в небольшой кружок на эстраде, где стоял рояль. Один из них стоял у рояля, держа судорожно сжатой рукой микрофон, и пел дрожащим, немелодичным голосом какую-то сентиментальную песенку. Одетый в черное пианист, аккомпанировавший ему, снисходительно ухмылялся.

Я заказал два кофе по-ирландски и коктейль «Изящная леди». На вопросительный взгляд Лесли я ответил таинственной улыбкой.

Какими раскованными и довольными были посетители ресторана «Ред Барн»! Мы держали друг друга за руки и улыбались. Я боялся сказать что-либо, чтобы не спугнуть каким-либо неправильным словом это очарование…

Принесли напитки. Я поднял стакан с кофе. Сахар, ирландский виски, крепкий черный кофе с толстым слоем сбитых сливок — жидкость превратилась в волшебный напиток, горячий, крепкий, темный, могучий…

Официантка не захотела взять мои деньги.

— Вы видите там, на сцене, мужчину в пуловере с высоким воротником? Он платит за все, — объяснила она, убрав посуду.

— Он пришел два часа назад и дал бармену банкноту в 100 долларов.

Так вот откуда хорошее настроение: бесплатно напитки. Я посмотрел на мужчину, спрашивая себя о том, что же он такое праздновал… Широкоплечий, похожий на быка парень сидел, опустив плечи, за столом около пианино и держал в руке пузатую рюмку. Пианист протянул ему микрофон, но парень отодвинул его небрежным движением руки в сторону, дав тем самым мне возможность видеть его лицо. Упитанное, симпатичное лицо было искажено опьянением и ужасом. Он чуть не плакал от страха.

Я понял, что он праздновал.

Лесли сделала гримасу.

— Они неправильно смешали мой коктейль.

В мире был лишь один-единственный бар, где этот коктейль делали точь-в-точь, как любила Лесли, но он находился не в Лос-Анжелесе. Я ухмыльнулся, что должно было означать — а я что говорил — и подвинул ей вторую порцию кофе по-ирландски. Но мое настроение ухудшилось. Страх щедрого парня был весьма заразителен. Лесли ответила мне улыбкой, подняла стакан и воскликнула:

— За голубой свет луны!

Я тоже поднял стакан и выпил, но я произнес бы другой тост.

Мужчина в пуловере с высоким воротником встал со стула. Он осторожно направился к выходу, и его походка была преувеличенно медленной и прямой — как океанский корабль, который направляется в док. Он широко распахнул дверь и, держа ее открытой, обернулся. Его фигура выделялась темным силуэтом на фоне бледного, голубовато-белого света ночи.

Проклятый подонок! Казалось, он ждал, что кто-нибудь скажет это, что кто-нибудь бросит всем правду в лицо. Огонь и тлен — Страшный суд…

— Закройте дверь! — крикнул кто-то.

— Давай лучше уйдем! — сказал я тихо.

— Зачем спешить?

Я хотел уйти, пока мужчина в дверях не заговорит. Но я не хотел говорить об этом ей, Лесли…

Лесли положила свои руки на мои, успокаивая меня.

— Хорошо, я все поняла. Но нам все равно не избежать своей судьбы, правда?

Огромный кулак безжалостно сжал мое сердце. Она все знала, а я, болван, не заметил этого. Входная дверь закрылась, ресторан снова погрузился в красноватый призрачный свет. Великодушный даритель исчез.

— Боже, когда ты это заметила?

— Незадолго до твоего прихода, — ответила она спокойно. Но в это время у меня еще не было доказательств для моих предположений.

— Доказательств?

— Я вышла на балкон и направила подзорную трубу на Юпитер, Марс сейчас находится, к сожалению, ниже линии горизонта.

Когда Солнце превращается в новую звезду, то все планеты должны светить ярче, не только луна, верно?