заколачивает…

— Вранье — так не бывает! — бросил Пабло.

— Бывает! — Мигель даже немного разозлился и принялся протирать очки, хоть особой надобности в них при такой темноте не было. — Просто мы настолько привыкли к нашему дерьму, что голову поднять боимся. А еще шурин говорит, что под нашу бригаду уже подряд выделили.

— Да ну, ладно… Сказки рассказываешь! — отмахнулся Пабл и напялил наушники. Глухо заиграло что-то ритмичное.

— Поначалу, может, и тяжело придется — но зато такие возможности… — Мигель продолжал говорить, хотя никто его уже и не слушал. Наверное, просто убеждал самого себя. — Эх, да что там говорить — свежая планета — это же как выигрыш в лотерею!

Послышался глухой лязг. Ощутимо тряхнуло. Пискнуло — и в потолке зажглась одинокая оранжевая лампа. Из тьмы проступило множество усталых и настороженных лиц.

— Ну, вот, подцепили к контейнеровозу! — довольно сказал кто-то. — Теперь наше дело — спать, отдыхать да радоваться, что сбежали из этого ада…

— Так что — мы уже перелетели через границу? — заспанно поинтересовался Андрес.

Воцарилось молчание.

— Э… Друг мой, какую границу ты имеешь ввиду? — осторожно спросил Мигель, поправляя очки. — Верхних слоев атмосферы?

— Чего? — Андрес непонимающе захлопал глазами. — Я про американскую границу. Мне обещали, что высадят рядом с Лос-Анжелесом. Там у меня тетка — она обещала документы состряпать и устроить на фабрику…

Договорить Андресу не дали: весь контейнер грохнул дружным хохотом.

— А что такого? — подозрительно произнес Андрес. — Мы не долетим до Лос-Анджелеса?

— Боюсь, друг мой, мы его даже здорово перелетим. Не знаю, как ты, а мы направляемся на Шамбалу. Это, знаешь ли, маленькая теплая планетка у звезды… Черт ее знает, как эту звезду…

— Как… Так я не увижу тетку? — обомлел Андрес и заорал: — Выпустите меня отсюда! Меня обманули!!!

В ответ последовала лишь новая волна смеха: нелегальное путешествие в контейнере небогато на развлечения.

— Эй, малый! — Хорхе грубо похлопал Андреса по плечу и сунул тому в рот зажженную сигарету. — Ты, конечно, малость перепутал направления, более того: тебя, похоже, просто продали оптом — вместе со всей нашей негодяйской командой. Но, поверь — ты нисколько не пожалеешь! Считай, что счастливый билет вытащил. Говорят — это последняя возможность для таких неудачников, как мы, попасть на Шамбалу. Так что благодари бога и прекрати блевать…

— Благослови господи сеньора Нанкеса! — сказал в дальнем конце какой-то тощий парень. — Если бы не он, гнили бы и дальше в этом болоте…

— Я бы так не разбрасывался благословениями, — не снимая наушников, желчно заметил Пабло. — Или вы забыли, сколько монет отвалили этому прохвосту? Плюс месяц бесплатных работ на Шамбале…

— Но это — нормальная такса за нелегальную переброску… — возразил Мигель.

— Так-то оно так… — пробурчал Пабло, почесывая мускулистое плечо, густо усеянное татуировками. Выключил и отложил плейер. — Ну, кто со мной партейку в покер?

— Так на что играть? — усмехнулся Николас. — Денег-то, небось, ни у кого не осталось!

— А на наши будущие миллионы! — оскалился Пабло. — Не зря ж мы отправляемся в этот чертов Эльдорадо?

Друзья рассмеялись и потянулись в кружок, где уже ловко сдавал карты Пабло… Только несчастный Андрес тихонько охал и причитал в сторонке.

На мостике межзвездного контейнеровоза «Гризли» царила скука. Вахтенный навигатор дремал в кресле перед обширной приборной панелью. Места капитана и пилотов пустовали: здесь они появляются лишь в моменты прыжка, да при выходе на орбиту планеты назначения.

Посадки на поверхность не предполагалось в принципе: корабль просто сбрасывал привезенные контейнеры, набирал новые — и уходил в следующий рейс. Контейнеры опоясывали тонкий и длинный корпус, делая звездолет похожим на созревший кукурузный початок, за что тот и получил обидное прозвище «кукурузник».

Рутинный рейс из Солнечной системы к далекой Шамбале — почти неделя тупого безделья между чисто символическими вахтами. Вообще-то контейнеровоз вполне мог отправляться в автоматическом режиме.

Но, как известно, случаются ситуации, когда человек просто незаменим.

Для суперкарго Никоса Крага присутствие на борту носило особый смысл. Он очень переживал за сохранность некоторых категорий груза. И не столько из похвального служебного рвения, сколько из совсем иных соображений.

И сейчас, когда «Гризли» проходил транзитом совершенно неинтересную систему Катрана, он терпеливо отсиживал на мостике время, которое вполне мог провести в постели или в тесном спортзале «кукурузника».

— Ну, что там? — лениво поинтересовался Никос. — Когда в прыжок?

— Минут через семь… — вяло отозвался навигатор. — Кэпа только дождемся…

Вскоре пожаловал и сам капитан. С заспанным взглядом, с отпечатком подушки на щеке, в легкомысленном спортивном костюме. Правда, при этом — в форменной фуражке.

— Доброе утро, кэп! — приветливо помахал Никос.

— Доброе… — буркнул капитан.

Что-то старик не в духе.

Неудивительно: который уже рейс не спускались на твердую землю. Экономический кризис, видите ли: половину экипажей поувольняли, корабли законсервировали, а из остальных компания выжимает все, что только можно…

— Направление? — небрежно бросил кэп.

— Норма, — отозвался навигатор.

— Подтверждение?

— Получено: Шамбала принимает.

— Системы?

— Порядок!

На мостике появился вахтенный пилот, продолжая неторопливо застегивать на ходу хитрую амуницию. Кивнул кэпу, плюхнулся в пилотажное кресло. Автоматика почуяла тело — и хищно защелкала, прижала тело к ложементу: что бы ни случилось, пилот должен остаться цел. Пилот зевнул, положил ладонь на панель управления в желобе подлокотника. Все — для этого мира он больше не существует: на несколько минут он — часть корабля.

Правда, не слишком важная.

— Ну, что… Тогда — прыжок! — пожал плечами капитан.

— Подтверждаю: прыжок! — сказал навигатор. И возложил ладонь на панель — аналогичную пилотской.

Формальности соблюдены, теперь дело за кораблем.

Долго ждать не пришлось.

Миг — и все погрузилось во тьму.

Еще миг — и словно ничего особенного не произошло. Только чуть сместились звезды на огромном экране. И полез откуда-то снизу чудовищный диск газового гиганта.

Это, да еще предательская тошнота, указывало на то, что совершен прыжок — на многие и многие