уничтожены. Космические сигарообразные корабли сыпались на столицы стран, словно гигантские градины.
Софья Николаевна переключала каналы, но везде было одно и то же.
Пришельцы вернулись.
Вернее, о том, что они именно
Через несколько дней после происшествия, после многочисленных медосмотров, докладов, допросов, множества исписанных листов, поставленных подписей и миллиона пересказов о случившемся, Максим и Софья смогли выбраться в свое общежитие и отдохнуть. В те же дни у Максима стремительно поседели волосы. У Софьи тоже проявилась седина на висках, но естественный цвет волос оставался у нее и до девяноста лет.
Они вымели стекла и мусор, закрыли окна кусками картона, уничтожили любой намек на пыль и выветрили запах гари. Они включили радио, приготовили на пару вкуснейший ужин из мяса и овощей, откупорили бутылку шампанского, припасенного для совершенно другого повода. А потом долго и страстно любили друг друга, словно виделись последний раз в жизни. Недавно они были невероятно близки к тому, чтобы потерять друг друга, и теперь восполняли радость воссоединения невероятной страстью. Каждый оргазм в ту ночь вспыхивал перед глазами Софьи изумрудными брызгами крови пришельцев, которые запросто могли лишить ее и любви, и будущего. И с того момента, с той самой ночи они оба поняли всю ценность каждой прожитой вместе минуты, каждого поцелуя, каждого крепкого объятия или мимолетного прикосновения.
А потом, когда перед самым рассветом они лежали в кровати, потные, испытывающие жажду, изможденные и счастливые, Максим вдруг сказал, что хочет показать Софье нечто необычное. Он рассказал, что за несколько минут до нападения пришельцев, когда он и два сержанта сидели в просторном помещении внутри космического корабля, Максиму было неудобно рисовать план на коленках, и он поднял с пола какую-то плоскую штуку, похожую на затвердевший лист бумаги из школьной тетради, и положил под колено. А уже в тот момент, когда начались выстрелы, Максим вскочил и неосознанно прикрылся странным предметом от забежавшего пришельца, будто щитом. Так и держал его в руках, пока бежал по путаным коридорам корабля к выходу. А когда выскочил на поверхность и попал под шквал пуль от военных сверху, тогда уже прикрывал предметом голову. И бегал с ним некоторое время, пока не сообразил, что держит в руках настоящий инопланетный реликт. В общей суматохе заскочил на борт грузовика, а там думать о реликте времени не было. Тут бы шкуру свою спасти… Когда же наступило относительное затишье, они ехали в кузове грузовика, а за их спинами на город сбрасывали бомбы, Максим засунул реликт в сумку для автоматных рожков. Уже после медицинских осмотров, бюрократической беготни по кабинетам и хаотичных докладов о происшествии Максим о реликте вспомнил и некоторое время противоречиво убеждал самого себя в целесообразности передачи предмета вышестоящим начальникам. Но почему-то отдавать реликт не хотелось. А хотелось, честно говоря, взять его себе. Как военный трофей. Как память. После недолгих размышлений Максим решил отдаться на волю судьбы, и пусть будет так, как будет. То есть специально прятать реликт он не стал, так и оставил в сумке для рожков, но и говорить кому-либо о находке счел ненужным. В итоге сумка оказалась у него дома, вместе с реликтом, и висела сейчас в шкафу, вместе с формой.
Он достал реликт и передал его Софье.
Продолговатый предмет был теплым и шероховатым на ощупь. От него исходило слабое изумрудное свечение. Взяв предмет в ладони, Софья почувствовала что-то странное, необъяснимое. По коже пробежали мурашки, а пальцы задрожали. Ей вдруг показалось, что комнату заволокло пылью. Будто резко встряхнули давно лежащую в шкафу простынь. Софья закашляла. Ей не понравились ощущения, и она передала предмет Максиму, взяв с него обещание никогда не брать реликт голыми руками. Максим пообещал, хотя, как стало известно позже, вовсе не собирался обещание сдержать.
5
Когда из радио, словно сухой и безразличный стрекот автоматной очереди, посыпались очередные сводки с мест военных действий, в комнату вошла Маша. Софья Николаевна безошибочно определяла дочь по тяжелой мужицкой походке и по стойкому запаху недорогих духов, которые ей раз в месяц дарил муж. Под ногами Маши жалобно скрипели старые деревянные половицы.
— Ну и вонь, — пробормотала Маша, огибая кровать, чтобы сделать тише радио.
Софья Николаевна следила за ней широко открытыми слепыми глазами, наполненными черной пустотой.
Маша родилась через полтора года после происшествия на Урале. К тому моменту Максим уже боялся каждого шороха, всюду таскал с собой заряженный ТТ и засунул Прибор в коробку, подальше от людских глаз. Всюду ему мерещились пришельцы, в каждой тени он видел монстра, а громкие звуки вызывали у него приступ такого сильнейшего страха, что Софье иногда приходилось запирать мужа в комнате, чтобы тот не сбежал.
Маша была их первым ребенком и единственной девочкой в семье. После нее родятся еще Петр и Александр. Оба впоследствии уедут работать в Европу, оставив стареющей сестре все заботы о сумасшедшей матери.
Машу, как и двоих сыновей позже, Софья родила «по залету», наотрез отказавшись делать аборт. Она воспитывала Машу по мере сил, втайне надеясь, что Максим, наконец, придет в себя, и они перестанут кочевать по стране, словно цыгане. Но со временем Максим все больше впадал в паранойю, приходилось чаще переезжать, и когда встал вопрос о том, что делать с ребенком, которому следовало поступать в школу, решили отвезти ее к бабушке в Ростов. Затем туда же переедут и оба сына, которые с возрастом начнут называть бабушку — мамой и практически забудут о своих странных родителях, на много лет потерявшихся в безумном бегстве по городам.
У бабушки Маша быстро освоилась, поступила в школу, которую закончила в девятом классе, и попыталась поступить в институт на биологический. Страсть к растениям зародилась в ней с детства. В институт Маша поступила только с третьего раза. В двадцать один год она задумалась о семье, быстро влюбилась в молодого соседа, только что вернувшегося из армии, вышла замуж и устроилась работать в областную ветеринарную клинику. Когда двадцать лет спустя на пороге ее дома появилась старуха с сединой на висках, с двумя большими клетчатыми сумками, бормочущая что-то о смерти отца, о нападении пришельцев и о трофейном Приборе, через который можно видеть, что происходит на другой планете, Маша не сразу сообразила, что встретилась со своей матерью.
Муж наотрез отказывался принять в дом неизвестную старуху, предрекая множество проблем. Но его сопротивление было сломлено Машей, которая неожиданно вспомнила свое кочевое детство, всегда казавшееся ей далеким утерянным приключением. Костлявая старуха, покрытая тонким слоем пыли, словно истлевающая заживо, напомнила ей о давно ушедших надеждах, о первой юной любви, о горячем ветре, который бил в лицо, стоило высунуться из окна автомобиля, несущегося на огромной скорости по пустой трассе где-нибудь между Владимиром и Москвой. Маша разом вспомнила молодого и красивого отца, который в редкие минуты своего душевного спокойствия рассказывал ей забавные сказки и поучительные истории. Запах прошлого, исходивший от матери, был намного приятнее запаха настоящего, в котором уже не было ни надежд, ни мечтаний, ни принцев на белом коне, а была суровая, серая, тоскливая в своем равномерном течении жизнь.
Сейчас, когда возраст Маши стремительно приближался к шестидесяти (она подкрашивала волосы и давно перестала замечать собственные морщины), в голове иногда возникала мысль, что надо было поступить по-другому. Например, послушаться мужа и сдать мать в дом престарелых. Забот Софья Николаевна подкинула намного больше, чем того стоили детские воспоминания. Хотя она старалась вести себя как можно незаметнее, давным-давно заброшенное в ее сознание семя безумия дало ростки и то и дело прорастало наружу. Чаще всего Софья Николаевна рассказывала байки о пришельцах, которых она
