издан, Стэплдона еле-еле переводят…
Что ж, сторонники НФ могут торжествовать: результаты голосования наглядно показали, что пылких фанатов, желающих читать лишь фэнтези и мистику, единицы. Но все же задумаемся. Где должен существовать жанровый фронтир словесности XIX века, когда «научный роман» в стиле Ж.Верна только- только выделился из обширного поля литературы вымысла, еще Вальтером Скоттом именовавшейся fantasy? Кстати, существенную часть еще не изданного на русском языке Герберта Уэллса составляют как раз мистические рассказы! Многие авторы и в конце XIX столетия, и в первой (да и во второй) половине XX века отдали дань обоим направлениям фантастики, а иные и вовсе творили пограничные тексты: «Ночная земля» У.Ходжсона — скорее фэнтези, чем НФ (или нет?), а произведения О.Стэплдона — скорее НФ, чем фэнтези (иногда вопреки самоопределению).
Как бы то ни было, ключевые, «хрестоматийные» имена западной НФ от К.Фламмариона до «великой тройки» второй половины XX века (А.Азимов, А.Кларк, Р. Хайнлайн) известны у нас хорошо. Между тем именно ключевые, знаковые имена фэнтезийной и мистической литературы конца XIX — первой половины XX века, за единичными исключениями, представлены скудно. Повезло, естественно, сказочникам (их детям покупают), а также Р.Говарду (ибо «Конан») и Г.Ф.Лавкрафту (ибо «Мифы Ктулху»). Дж. Р.Р.Толкин и К.С.Льюис здесь не совсем в счет, поскольку принадлежат объективно уже следующей эпохе. Кому не повезло, так У.Моррису, барону Дансени, Дж. Б.Кейбеллу, А.Блэквуду… Не говоря уже о фигурах помельче. Единичные издания, которые стремительно становятся библиографической редкостью (и это невостребованность?), не всегда удачные изборники, масса непереведенного… А ведь это фигуры не менее значимые в истории фантастики, чем Толкин или Говард! Почитайте их, и вы поймете: мистика, да, но вовсе не про вампиров-любовников.
Пора перейти к лидерам нашего опроса. Не буду отрицать: вариант, завоевавший почетное второе место, особенно близок сердцу автора. Я действительно считаю, что уровень текста — и литературный, и интеллектуальный — существенно снизился за последние десятилетия. Самому худшему ремесленнику времен pulp fiction не могли и в сладком сне представиться те возможности бездумной халтуры, которые предоставляет век «товарной» фантастики. Кстати, в этом нет вины ни нынешних писателей, ни нынешних читателей и даже издателей. За прошедший век сначала невиданный промышленный рост согнал массы людей в города, а затем последовавшая постиндустриальная эра дала им высшее образование и сносно оплачиваемую работу. Разбухшая сфера досуга (включая массовую литературу) вынуждена была обслуживать теперь уже не сотни тысяч и не миллионы, а сотни миллионов. А это означало поток: больше текстов всяких-разных, больше авторов разнообразных. Даже таких, кто в 1930-е годы благополучно «обслуживал» через цветные журналы подростков и домохозяек и не надеялся когда-нибудь продать тексты миллионам нынешнего и будущего офисного пролетариата для чтения в метро. Кроме того, они учились у тех, кто еще в XIX веке работал для гораздо более узкого и взыскательного читательского круга.
Но вкус ведь можно воспитывать. Именно поэтому издание произведений классической эпохи истории фантастики — задача, не побоюсь высокого слова, общекультурная. Было бы кому за нее взяться. Высокими словами мало кого проймешь. Особенно, если рынок диктует свои законы.
Ответ — лидер нынешнего опроса: «Да, но лишь в том случае, если конкретная работа действительно интересна». Так считают более половины респондентов. Ну что ж, справедливо. Но вот здесь-то и вся суть проблемы. Я абсолютно уверен: то же самое со всей искренностью скажет любой издатель фантастики, отклоняя перевод очередного «ретро-трэша», который-де интересен лишь крошечной труппке «олдфагов». Критерии «интересности» у каждого свои. И если больше половины «ценителей из ценителей» убеждены, что именно их критерии самые точные, то почему бы не прислушаться к ним тем, кто принимает решения на основе гораздо более полной информации о читательских предпочтениях?
Цифры продаж — самый убедительный аргумент издательской политики… А значит, будут и вампиры-любовники, и эльфы с драконами в Заднеземье № 1001, и сражения человекоподобных роботов на просторах галактических империй. А Стэплдона и Кемпбелла не будет. Потому как неинтересно!
Словом, учите английский.
Сергей АЛЕКСЕЕВ
Вехи
Вл. Гаков
Наш человек из древнего рода
Новогодние праздники станут для британских поклонников фантастики хорошим поводом отгулять дважды. Сначала выпить за Новый год, а затем еще раз по случаю восьмидесятилетия со дня рождения Боба Шоу. Правда, ирландцы считают писателя незаконно «узурпированным» англичанами (вместе с территорией Северной Ирландии, где он родился). А о том, что он является потомком самого Джорджа Бернарда Шоу, фантаст узнал лишь незадолго до смерти в 1996 году.
Как и все творческие люди, Боб Шоу прожил две жизни: одну — обыкновенную, а вторую — особенную, в творчестве.
Насчет родства со всемирно известным писателем и драматургом, кажется, не шутка. По крайней мере ирландские фэны раскопали, что Роберт Шоу, которого все (включая его самого) всю жизнь называли просто Бобом, действительно относится к ирландскому роду, из которого произошли все Шоу — знаменитые и оставшиеся неизвестными широкой публике.
Прямые предки будущего писателя-фантаста осели на северо-востоке тогда еще не разделенной страны в начале позапрошлого века — как раз перед первой волной ирландской эмиграции в Штаты. Шоу из Ольстера были фермерами и за короткое время разбогатели, что не могло не настроить против них соседей — особенно после страшного голода 1840-х годов, вину за который народ возложил на «зажравшихся фермеров», не торопившихся бесплатно кормить голодающих. Но к конкретным членам семейства Шоу, в частности прославивших фамилию на ниве изящной словесности, у читателей — даже ирландских — претензий не было.
Роберт Шоу родился в Белфасте 31 декабря 1931 года, став наилучшим новогодним подарком своим родителям. После средней школы он окончил местную Высшую техническую с дипломом инженера, потом поработал некоторое время конструктором на заводе и в авиационной фирме. А затем переключился на журналистику, от которой оставался один шаг до литературного творчества. Любопытно: даже будучи профессиональным писателем, Шоу не сразу покинул родную фирму, еще некоторое время занимая в ней пост, который сегодня назвали бы «главой PR-службы».
Уехать в Великобританию с первой женой и детьми Боба Шоу вынудили причины не экономические, а политические. В середине 1970-х годов ситуация в Северной Ирландии, где не прекращалось противоборство между католиками и протестантами (за католическим меньшинством Ольстера стояла вся независимая католическая Ирландия, за протестантским большинством — Англия), накалилась до предела, и супруги почли за благо перебраться в последнюю. Но только кружным путем — для начала прожив несколько лет в Канаде.
Как и большинство писателей-фантастов, Шоу вначале был активным фэном. С середины 1950-х годов он начал сотрудничать с фэнзинами — писал все, в чем нуждались читатели любительских журнальчиков: статьи, прозу, стихи, байки… И, конечно, дневал и ночевал на бесчисленных конвентах — сначала как фэн, а уж потом как писатель и почетный гость.
Давний друг писателя Кристофер Прист вспоминал, что Шоу никогда нельзя было застать в
