даже осудили — это в основном ветераны или жертвы дульнарийских зверств, но я ни в тот, ни в другой лагерь не попал, уж так судьба сложилась.

— Просто Дафф. Между прочим, я бы не отказался потолковать и при посредстве вида.

— Да, безусловно, это было бы намного удобнее, — кивнул он. — Но я испытываю необходимость в беседе с вами вживую. — Он вдруг на секунду замер, и это очень походило на глюк в работе вида. — Да-да, совершенно верно. Весьма необычно.

— Виноват, не понял, — буркнул я.

— Гм?..

— Что тут необычного?

— Вы о чем?

Он, похоже, уже и не помнил им самим произнесенное миг назад. Это что, какая-то разновидность шизофрении? Или нуль-безумие, которое можно подцепить при гиперпереходе? Вдобавок я никогда не слышал, чтобы дульнариец так четко выговаривал слова, тем более находясь в Премиуме Союза Миров.

Он мановением кисти указал на одно из двух кресел, стоявших напротив. При этом слегка повернул голову вбок — тут-то я и заметил у него за ухом нечто черное и электронное, с крошечными мигающими синими и красными лампочками.

— У вас имплантат, — констатировал я.

— Ну да, — подтвердил он, не выказав ни малейшего недовольства бесцеремонностью посетителя. — Причем моего собственного изобретения. Сейчас я делаю имплантаты куда менее топорные, и они целиком помещаются внутри, но этот столь плотно интегрировался в мои биологические процессы, что удалить его — проблема.

— Вот, значит, почему вы…

— Поумнее среднего представителя дульнарийской расы? — договорил он за меня. — Верно. В имплантате содержится сотня зрелых дульнарийских интеллектов. Все они, конечно же, искусственные, но мой разум не видит никакого отличия… Для этого времени года прилив крови к лицу выглядит весьма необычно.

— Прошу прошения…

Мой собеседник озадаченно заморгал.

— Гм?..

— Вы что-то сказали насчет прилива крови, необычного для этой поры.

— В самом деле? А, ну да. Побочные эффекты. Видите ли, имплантат меня обеспечил разумностью небольшой группы дульнарийцев, но я еще не отладил как следует процесс фильтрации, необходимый для деятельности настоящего коллективного сознания. Поэтому я могу время от времени произносить слова, для вас не предназначенные. Заранее приношу извинения. Садитесь, пожалуйста.

Я сел, он тоже. В трех окнах позади виднелся шикарный городской горизонт, в комнате же все без исключения казалось абсолютно стерильным: стол с вмонтированными в него монитором и клавиатурой, три кресла, а больше и нет ничего, даже парочки головидов на стенах.

— Вообще-то я и не намеревался проводить тут много времени, — пояснил он.

— Вы о чем? — не сразу сообразил я.

— Да о комнате. Я же заметил, как вы ее оглядываете. Она, знаете ли, в основном для приемов. Сам-то я настоящая лабораторная крыса, меня за уши от экспериментов было не оттащить, пока моя фирма не сменила собственника. Новые хозяева кое-что реорганизовали, ну а мне пришлось согласиться на новую роль, более, так сказать, представительскую. — Последнее слово он сопроводил смешком, отчего я мигом вспомнил сказку про Красную Шапочку и волка, который рядился человеком и вообще притворялся не тем, кем являлся.

— Теперь вместо экспериментов междусобойчики с сенаторами, вы об этом? — спросил я.

— Именно так. Ох, до чего же скучное времяпрепровождение… Да, в «Сетифайне» продаются мультивиды… Но вам, конечно же, это все неинтересно. Позвольте же наконец объяснить причину нашей встречи. Когда Джинджи Дон в первый раз обратилась ко мне с вопросами, я был совершенно убежден: исчезновение ее мужа с перенесенной им операцией никак не связано… По крайней мере, в процедуре биологического импринтинга нет ничего такого, что могло бы дать подобный результат. Все прошло как по маслу, и тщательная проверка это потом подтвердила… Низкогравитационная йога после завтрака — что может быть лучше?.. Если он действительно исчез, то это либо его собственный выбор, либо похищение, и никакие дефекты, способные менять психику наших клиентов, тут ни при чем. — Едва договорив, дульнариец покачал головой: — Однако теперь я не очень-то в этом уверен.

— Вы о чем?

Ответил он не сразу — прежде сложил длинные узкие кисти и в эту лодочку уткнул свою вытянутую физиономию.

— Кто-то покопался в нашем оборудовании.

— Вот как?

Он поднял глаза и посмотрел на меня в упор.

— Потому-то я и захотел, чтобы вы лично прибыли сюда. Уже и не знаю, кому верить… Кайлор пообещал, что через несколько дней головные боли пройдут…

Комментарий насчет головных болей я пропустил мимо ушей.

— Вы прямо-таки вторите нашей Джинджи. Она тоже не доверяет никому.

— Дафф, если откровенно, я вовсе не уверен, что могу доверять вам. Пока вы томились ожиданием в приемной, мы анализировали ваши ответы на наши вопросы. И пришли к выводу: вы действительно ведете расследование смерти Вергона Дона.

— То есть вы меня на детекторе лжи проверяли?

Он кивнул.

— Вообще-то даже на трех. Уж не обессудьте, но я должен быть уверен… Похмелье — не лекарство от жизненных неурядиц…

— Так кто же совал нос в вашу технику?

— Если бы я знал, — развел руками он. — Вряд ли бы мне тогда понадобилось ваше содействие.

— А что именно произошло?

Он забарабанил по столу ногтями. У дульнарийца ноготь имеет тот же вид и молекулярное строение, что и вулканическое стекло, я будто услышал звон винных бокалов.

— Трудно сказать. Факт вмешательства вскрылся при глубокой диагностике оборудования, а значит, тот, кто в нем копался, очень хорошо понимал, что делает… Нет, на Лацтор я не летаю и в матемакс не играю.

— Скажите, человеческое тело сохранилось?

— Ну что вы! От тел мы избавляемся в обязательном порядке. Я лично присутствовал при кремации.

— Вы… его убили?

— Помилуйте!.. Хотя по закону Союза Миров такое деяние можно квалифицировать как преступное, на Джеллоне оно вполне укладывается в рамки закона. Здесь разрешено самоубийство; его-то и совершил Вергон Дон, причем в присутствии нескольких свидетелей от прессы — комар носу не подточит. Ему нужна была полная гарантия того, что новый андроид по имени Вергон Дон будет единственным Вергоном Доном. А иначе возможны очень неприятные юридические каверзы… Я вижу, мистер Дафф, вам все это не слишком нравится.

— Что да, то да, — согласился я. — Ведь для того Вергона Дона, который человек, — это самая настоящая смерть. Или нет?

— Нет, — возразил мой собеседник. — Для вас, как и для большинства биоразов, запущенная вспять процедура биологического импринтинга и впрямь имеет сходство со смертью… Да, я слышал, у этого фрукта восхитительный вкус… Мало кто из людей захотел бы ей подвергнуться. Но ведь андроид — не что иное, как идеальная копия идеальной копии, он совершенно неотличим от оригинала.

— Не вижу причин не верить вам, — вздохнул я. — Если не секрет, кто вас купил? Вашу фирму, в смысле.