Я внимательно прислушивался к себе.
Адентит развивается очень быстро. Если возбудитель попал на кожу, часа через три щеки начинают пылать. Тебя бросает в жар. Ты много говоришь. Ты несешь восторженную чепуху, ты всех и вся любишь. Ты твердо знаешь, мир создан для любви и дружбы, мир вечен, все другое не имеет значения!
А потом ты засыпаешь.
Ты можешь уснуть за столиком ресторана, можешь уснуть в ванне, куда залез, чтобы сбить этот чертов удушающий жар, ты можешь уснуть прямо на улице. Или в спальне. Или на службе. Не имеет значения,
Три, ну четыре часа – вот время, отпущенное человеку, подхватившему адентит.
Я вернулся в пансионат в пятом часу утра, сейчас часы показывали четверть первого.
Семь часов. Никак не меньше. Даже больше, если учитывать, что из морозильника я вышел вовсе не в пятом часу… Целых семь часов!.. Означает ли это, что опасность миновала?
Тьма пролива… Пульсирующие световые кольца, гигантское раскрутившееся колесо… прогуливающийся осьминог, водоросли, тронутые подводным пожаром… Не Лэн, мой вчерашний собеседник прав, не остров Лэн, а овраг Гинн, геенна огненная, остров зноя и скуки, остров смерти и тайных пыток…
Я понимал Отиса.
На месте Отиса я бы тоже торопил Джека с отъездом. Остров Лэн оброс дерьмом, дно пролива устлано дерьмом, воздух острова напитан дерьмом и страхом. Как мерзкий овраг Гинн при царе Ахазе. Конечно, сам Отис рассуждает не так, но на его месте я стремился бы убраться отсюда как можно скорее.
– Ты встал?
Джек смотрел на меня из-за полуоткрытой двери.
Я усмехнулся:
– Я что, опять на себя не похож?
Джек успокаивающе махнул рукой:
– Просто ты спал с лица. Подводные прогулки изматывают, по себе знаю. Хочешь, угадаю, о чем ты только что думал?
– Ну?
– Тебе хотелось бы убраться отсюда…
Я пожал плечами:
– Об этом на острове Лэн думает каждый.
– Наверное, – согласился Джек. – Уж я-то стараюсь приблизить этот момент.
– От кого это еще зависит?
– От кого?.. От одной женщины, Эл.
– От обидчицы Отиса? – усмехнулся я.
– Разумеется. От Мелани Кертрайт.
– Бедная Мелани. Кирк ее ненавидит, она отняла у Кирка это мерзкое чудище. Другие ее ненавидят, она отняла у них свободу. У тебя-то она что отняла?
Джек пожал плечами:
– Не знаю. Но что-то отняла. Может, эта неопределенность и стоит между нами.
– Ладно. Оставим в покое Мелани. Есть умершие за ночь?
– Ни одного. – Джек задумчиво подошел к окну. – Ни одного! Представить не можешь, как отрадно это звучит.
– Почему же не могу? – удивился я. И спросил. – Ну, а кладбище? Его сегодня не грабили?
– Не было нужды, – ухмыльнулся Джек. – Анализы были повторены. Ухо старого Купера принесло людям больше пользы, чем вся его жизнь.
– Людям? – переспросил я.
Джек насторожился:
– Ты в порядке, Эл?
– Знаешь, Джек, – я остановился перед ним. – Я не люблю, когда мне говорят о пользе людей. Для меня это звучит слишком общо. Еще я не люблю героев, Джек. Эта Мелани, она, конечно, спасла многих, закрыв остров, но, черт побери, когда-то она могла прислушаться к Отису! Этот Отис много лет назад уверовал в глоубстера, но, черт побери, он мог активнее распространять свою веру!
– Ладно, – поднял руку Джек. – Я тебя понял, не горячись. Шериф не пристрелил глоубстера, Хара и Острич не сделали всего того, что обязаны были сделать. Мелани всего не додумала, все это так. Но кое-что они все-таки сделали, Эл, а это всегда убеждает.
– Знаешь, о чем я думал всю обратную дорогу, Джек? Там, под водой?
Берримен пожал плечами.
– Я хотел пожать тебе руку, Джек.
– Пожать руку? – он не понял.
– Да, да. Именно так. Явиться с добычей, бросить мешок на пол и, не торопясь под душ, крепко пожать тебе руку.
До него, наконец, дошло. Странно сузились глаза, но он взял себя в руки:
– Ну что ж… Наши мысли не всегда зависят от нас… Надеюсь, ты понимаешь, что я нашел бы способ уклониться от рукопожатия?
– Ладно, – хмыкнул я. – Лучше накорми меня.
– Идем.
Он повел меня к себе, рассказывая о приближающемся циклоне.
– Радиолокаторы всех прибрежных станций и морских баз обращены сейчас к океану. Никогда не видел, как циклон выглядит сверху, Эл? Я имею в виду спутниковые фотографии. Похоже на плоскую спираль, развернутую на добрый десяток километров. Когда он приблизится, я имею в виду циклон, давление резко упадет, ударит ветер. Настоящий ураганный ветер. Листьями затмит все небо. А потом, Эл, над островом Лэн вновь сверкнет голубое небо, правда, совсем ненадолго, совсем ненадолго, ровно на столько, чтобы люди вспомнили о Боге.
Я глянул в окно.
В небе, пышущем зноем, темном, злобном, как латунный колпак, кое-что все-таки изменилось: поразительно высоко распласталось призрачное крыло узких и светлых перистых облаков.
Ужасная пустота горячего темного неба. И в ужасной пустоте – призрачные легкие перья.
– Скоро их станет еще больше, Эл, – задумчиво сказал Берримен. – Циклон приближается. Скоро мы увидим и кучевые облака. Они будут идти этажами, Эл, они будут темнеть на глазах, они будут громоздиться друг на друга. Ну, а потом… Не хотел бы я переживать циклон на острове.
– Когда все это может случиться?
Джек пожал широкими плечами:
– Через сутки, как максимум. Но может и раньше. Хорошо бы убраться с острова до циклона.
Я кивнул:
– Да, пересекать пролив в шторм опасно.
– Я не о том, Эл. Нам вообще надо убираться отсюда, и поскорее.
– Кто может помочь нам?
Он усмехнулся:
– Мелани.
– Опять Мелани? – удивился я. – Говори ясней. Циклон или женщина?
– И то, и другое, Эл. В нашем случае это накрепко связано. И очень надеюсь, сделанные тобой фотографии здорово нам помогут.
– V-30 принадлежал лаборатории Гардера?
– Конечно.
– Почему он так интересует тебя?
Берримен снова усмехнулся:
– Я уже говорил тебе, лаборатория Гардера настоящий рассадник лжи. По всем документам лаборатории бронетанкер должен находиться сейчас на базе. Но, видишь, он лежит на дне. Ни в одном
