Едва ли Джека впрямь обрадовало появление шерифа, а Отис, тот попросту отвернулся, торопливо загружая льдом высокий стакан. Думали они явно не о шерифе, я был в этом уверен, шериф оставался для них пусть досадным, но эпизодом, мучило их, скорее всего, сообщение о «волонтере», лежащем на дне пролива. Изодранную рубашку Отис успел скинуть, сидел обнаженный по пояс, потный, распухший, преувеличенно отрешенно пересчитывая каждую льдинку.

Шериф вошел и ткнул в Отиса толстым пальцем:

– Ага, сынок. Я тебя предупреждал, но ты не внимал мне.

Он даже улыбнулся, но улыбка не выглядела поощряющей, а сказал он именно так – предупреждал… не внимал… Загадочно это прозвучало.

– Наш городок мал, сынок, – в общем-то, голос шерифа звучал по-отечески. – А теперь наш городок стал еще меньше. Он может стать совсем маленьким, если на то будет воля господня. Неужели тебе не хочется очиститься, сынок? Многие считают, что сейчас для этого самое время.

Странно, когда крупный мужчина в форме, с лицом решительным, даже суровым, выражается столь манерно. Отис, не поворачиваясь, неохотно спросил:

– К чему это вы?

Чувствовалось, он с трудом удержался от соблазна ответить шерифу тем же «сынком».

– Твои рукава, сынок?

К нашему изумлению, шериф извлек из поясной сумки рукава от рубашки. Выглядели они жалко, сразу видно – добыты в бою, возможно, в неравном.

Никто, впрочем, не улыбнулся. Только Отис быстро сказал:

– Нет, не мои.

Шериф, Джек и я, мы удивленно переглянулись.

– Их оторвали от твоей рубашки, сынок.

– Из ваших рук ничего принимать не буду, – огрызнулся Отис, и его глаза нагловато блеснули.

– Кажется, тебе приходилось работать в похоронных отрядах, сынок?

– Дважды, – повел плечом Отис. – И оба раза по вашей милости.

– Можешь быть уверен, сынок, я проявлю милость и в третий раз. Мне спокойней, сынок, когда такие люди, как ты, приставлены к настоящему делу.

– У меня есть более важные, – нагло возразил Отис.

– То, которое я предлагаю, важнее.

– Почему, черт побери?

– Да потому, сынок, что ты не умеешь правильно распределять силы. Ты защищаешь божьи твари, это хорошо, но ты не любишь людей, это плохо. Человек божье созданье, сынок, к тому же человек наделен бессмертной душой.

– Бессмертной? – с сомнением буркнул Отис. – Но это созданье совсем отбилось от рук.

– Не нам об этом судить. – Шериф бесспорно, родился философом. – Сомнения наказываются, не так ли?

– Ну да! – вдруг взъярился Отис. – Когда пьяные матросы устраивали драку на набережной, вы не торопились вытаскивать пистолет, а когда эта безобидная и редкая тварь напугала двух-трех идиотов, вы сразу бросились искать крупнокалиберную винтовку. Где же тут справедливость?

Он повернул опухшее исцарапанное лицо и скрипуче спросил:

– Почему меня не допустили к останкам глоубстера?

– Они представляли большую опасность, тебе ли не знать этого, сынок?

– А Мелани?

Шериф улыбнулся. Видимо, он был в курсе всех обид Кирка Отиса:

– Мелани умеет правильно распределять силы.

Но Отис не собирался сдаваться:

– На горе, над самой лабораторией, есть редкостная рощица мэтонии, шериф. Это самый нежный из папоротников. Не папоротник, а мимоза, у него перышки, как у птички. Если завтра Мелани выкосит рощицу, это тоже будет означать правильное распределение сил, шериф?

– Этого пока не случилось.

– А глоубстер? Разве это не случилось с глоубстером?

– Оставь, сынок, – смягчился шериф, – я знаю, сердце у тебя не злое, но люди не любят, когда кто-то выступает в пользу бацилл и микробов.

– Бацилл? – опешил Отис. – Микробов? Глоубстер не бацилла, шериф, учитесь смотреть глубже. Редкостная форма жизни, подарок веков, прихотливая игра природы, эхо вечности, перед которым следует благоговеть, вот что такое глоубстер! А во что его превратили?

Отис хватил сразу полстакана виски, и его глаза затуманились. Правда, туман быстро сдуло, криптозоолог озлобленно уставился на шерифа, но тут в дело вступил Берримен. Он не хотел допустить ссоры.

– Вы правы, шериф, Кирк не умеет правильно распределять силы. И вы правы, сердце у него не злое. Оставим это. Он приносит свои извинения, шериф. Вы же знаете, вся эта история огорчает его.

Я с удивлением следил за происходящим. Они произносили какие-то внешние слова, смысл, истинный смысл сознательно выносился ими за скобки. Они знали больше, чем я, и понимали друг друга.

Одно я понял, шериф приходил не ради рубашки Отиса. Он успел обшарить взглядом комнату. Он явно учел количество бутылок и состояние каждого из нас. Он сделал какие-то свои выводы. И какие-то свои выводы сделали Берримен и Отис. Просто я многого не знал.

К счастью, шериф принял слова Джека как должное и перевел взгляд на меня:

– Болезнь сказалась на тебе, сынок. Я видел тебя два месяца назад, ты кашлял, но выглядел покрепче. Мадам Дегри беспокоилась за тебя.

– Да, – кивнул я. – Мадам Дегри… Она учила меня на все смотреть, как на счастливый случай.

– Мудрая женщина, – покивал головой шериф. – Голос у тебя сел, сынок.

– Это пневмония, – пришел мне на помощь Джек. – Пневмония и телефоны. И то и другое здорово меняет голос. Но Эл уже встал, ему надоело валяться в постели. Сегодня он впервые прогулялся по городу. Не лучшая прогулка, и не лучшие времена, но что сделаешь?

Я перехватил быстрый взгляд Отиса. Он был в отчаянии, он явно опять не узнавал меня, и это его пугало. Предупреждая возможный вопрос, я сказал:

– Похоже, эпидемия идет на спад, шериф.

– Так считает и Мелани, сынок. Мелани можно верить.

– Дай Бог, это последние дни… – начал я, но Отис вдруг сорвался:

– Заткнись, Эл! Вечно тебя не туда несет. Какие-такие «последние» дни? Ни один день не должен быть последним. Сплюнь три раза через плечо! 

– Зачем он приходил? – спросил я, когда дверь за шерифом закрылась.

– Такой же чокнутый, как Кирк! – Берримен выразительно глянул на меня, он не хотел говорить при Отисе. – Тут многие чокнулись за два месяца, сам еще убедишься. А до тебя, Кирк, шериф, точно, доберется. Язык у тебя длинный. Я сразу понял, что стычку затеял ты. Странно, что тебе удалось сбежать от ребят шерифа.

– Он набрал придурков, – презрительно выдохнул Отис, поудобнее устраиваясь в кресле. Он опять протрезвел, как после таблетки пурина. – Никаких проблем. Я знаю, как надо обращаться с придурками.

Джек молча поднял телефонную трубку. Но прежде, чем набрать номер, спросил:

– Кирк, можно заранее предсказать высоту штормовой волны?

Отис, явно довольный тем, что шериф ушел, проскрипел высокомерно:

– Дай мне достаточную информацию о ветре, о длительности его действия, о его направлении, скорости и разгоне, я тебе предскажу высоту волн за сутки до шторма.