запчасти. Самая совершенная кроманьонская технология мутирует и пускает метастазы по всей Вселенной, подобно бронированной раковой опухоли.

И, уподобляясь занавесу между этим и нами, мерцает радужная форма жизни, хрупкая и бессмертная, немыслимо чужая, которая превращает все, чего мой вид когда-либо достиг, в грязь и дерьмо простым трансцендентным фактом своего существования. Я никогда не верила в богов, вселенское добро или абсолютное зло. Я верила только в одно: есть то, что работает, и то, что не работает. Все остальное лишь дым и зеркала, реквизит для манипулирования работягами вроде меня.

Но в Остров я верю, потому что не обязана в него верить. Его не нужно принимать на веру: он вырастает прямо по курсу, его существование — эмпирический факт. Я никогда не познаю его сознание, никогда не узнаю подробности его возникновения и эволюции. Но я могу его видеть: массивный, ошеломляющий, настолько нечеловеческий, что он просто обязан быть лучше нас, лучше всего, чем мы когда-либо можем стать.

Я верю в Остров. Я поставила на кон своего сына, чтобы спасти Острову жизнь. И я убью его, чтобы отомстить за его смерть.

Пока еще могу убить.

За все эти миллионы зря потраченных лет я наконец-то сделала нечто стоящее.

Финал приближается.

Прицельные сетки сменяются в визире одна задругой, гипнотически нацеливая перекрестье на мишень. Даже сейчас, всего за несколько минут до зажигания, расстояние уменьшает нерожденный портал до невидимости. Момента, когда невооруженный глаз сможет увидеть цель, не будет. Мы вонзаем нить в игольное ушко слишком стремительно: оно останется позади быстрее, чем мы это осознаем.

Или, если коррекции нашего курса окажутся сбитыми хотя бы на волосок — если наша траектория длиной триллион километров отклонится более чем на тысячу метров, — мы будем мертвы. Даже не успев это понять.

Приборы показывают, что мы летим в мишень. Шимп сообщает, что мы нацелены точно. «Эриофора» падает вперед, бесконечно толкаемая сквозь пустоту своей магически смещенной массой.

Я переключаюсь на картинку, передаваемую автоматическими камерами с места стройки. Это окно в историю — даже сейчас задержка во времени составляет несколько минут, — но прошлое и будущее с каждой секундой мчатся навстречу друг другу. Новенький портал, темный и зловещий, висит на фоне звезд — огромный зияющий рот, созданный для поглощения самой реальности. Фоны, обогатительные фабрики и сборочные линии собраны в стороне вертикальными колоннами — их работа завершена, полезность выработана, всеобщее уничтожение неизбежно. Мне их почему-то жаль. Всегда жаль. Мне хотелось бы собрать их, взять с собой, использовать на очередной стройке, но законы экономики действуют повсюду, и они гласят, что дешевле использовать инструменты один раз, а потом выбросить.

Похоже, этот закон шимп принимает ближе к сердцу, чем можно было ожидать.

По крайней мере, мы пощадили Остров. Я хотела бы остаться здесь на какое-то время. Первый контакт с действительно чужим разумом — и чем мы обменялись? Дорожными сигналами. О чем размышляет Остров, когда не умоляет пощадить его жизнь?

Я подумывала о том, чтобы об этом спросить. Проснуться, когда временная задержка уменьшится от чрезмерной до всего лишь неудобной, придумать какой-нибудь простейший язык общения, способный передать истины и философию разума, превосходящего все человечество. Какая детская фантазия. Остров существует далеко за пределами гротескных дарвиновских процессов, сформировавших мою плоть. Здесь не может быть ни общения, ни встречи разумов.

Ангелы не разговаривают с муравьями.

Меньше трех минут до зажигания. Я вижу свет в конце туннеля. Машина времени «Эри» уже почти не смотрит в прошлое, и я даже могу задержать дыхание на те оставшиеся секунды, когда «тогда» сольется с «сейчас». Все приборы показывают, что мы точно нацелены на мишень.

Тактический дисплей издает короткий писк.

— Принимаем сигнал, — сообщает Дикс. И действительно: звезда в центре Бака мерцает снова. У меня замирает сердце: неужели ангел все-таки заговорил с нами? Может быть, это его «спасибо»? Или он сообщает лекарство от тепловой смерти Вселенной?

Но…

— Оно перед нами, — шепчет Дикс, когда из-за внезапного осознания у меня перехватывает горло.

Две минуты.

— Где-то в расчетах случилась ошибка, — бормочет Дикс. — Мы сдвинули портал недостаточно далеко.

— Достаточно, — возражаю я. Мы переместили его ровно настолько, насколько просил Остров.

— Все еще перед нами! Посмотри на звезду!

— Посмотри на сигнал, — говорю я.

Потому что он совсем не похож на те скрупулезные дорожные сигналы, которым мы следовали на протяжении последних трех триллионов километров. Он почти… случайный. Хаотичный, панический… Это внезапный испуганный крик существа, застигнутого врасплох за несколько секунд до надвигающегося события. И хотя я не видела прежде эту структуру точек и завитков, я точно знаю, что она должна означать.

Стоп. Стоп. Стоп. Стоп.

Мы не останавливаемся. Нет во Вселенной такой силы, что способна нас хотя бы затормозить. Прошлое сравнивается с настоящим, и «Эриофора» за наносекунду ныряет в центр портала. Невообразимая масса ее холодного черного сердца вцепляется в какое-то далекое измерение и тащит его, вопящее, в «здесь и сейчас». Получив начальный толчок, портал извергается позади нас, расцветает огромной ослепительной короной, смертельной для любого живого существа на любой длине волны. Срабатывают наши кормовые фильтры.

Опаляющий волновой фронт преследует нас в космической темноте, как это уже происходило тысячи раз. Со временем, как всегда, родовые муки утихнут. Червоточина закрепится в воротнике портала. И может быть, мы тогда все еще будем достаточно близко, чтобы разглядеть какое-нибудь новое трансцендентное чудовище, выходящее из этой магической двери.

Интересно, заметите ли вы труп, который мы оставили позади?

— Может быть, мы что-то упустили, — предполагает Дикс.

— Да мы почти все упустили, — отвечаю я.

Свет DHF428 позади нас смещается в красную область спектра. На экране заднего обзора подмигивают оптические артефакты; портал стабилизировался, и червоточина подключилась к сети, выдувая из огромного металлического рта радужный пузырь из света, пространства и времени. Мы будем оглядываться то тех пор, пока не минуем предел Рейли[19], еще долго после того, как это потеряет смысл.

Пока, однако, из портала не вышло ничего.

— Может быть, вычисления были неправильные, — говорит он. — Может быть, мы где-то ошиблись.

Расчеты были правильные. И часа не прошло, как я проверила их заново. Просто у Острова имелись враги, как я полагаю. Во всяком случае, жертвы.

Но в одном я оказалась права. Этот гад был умен. Увидеть, как мы приближаемся, догадаться, как с нами разговаривать, как использовать нас в роли оружия, превратить угрозу своему существованию в…

Пожалуй, слово «мухобойка» подойдет не хуже другого.

— Может быть, тут была война, — бормочу я. — Или ему понадобились новые территории. Или же тут просто была… семейная ссора.

— Может быть, оно не знало, — предполагает Дикс. — И полагало, что эти координаты пустые.

Почему ты так думаешь? — гадаю я. Почему тебя это вообще заботит? И тут меня озаряет: это его не