— И почему вы увозите единственную семью, какая у нее есть?

Тут Каролина на меня заорала:

— Это все олени! Ваши чертовы олени лучше, чем Роберто и Руби и Джилли не может этого стерпеть!

Наконец-то она повела себя как человек. Джилли ответила тихо и уверенно:

— Нет. Твоих слуг модернизируют раз в три года, и ты это знаешь. Просто время пришло.

— Это из-за оленей! — не унималась Каролина.

Я постарался говорить спокойно, но мой голос дрожал:

— Они только украшение к Рождеству.

Скорее всего, Джилли заменила роботов, потому что они пришли посмотреть на оленей. Перед моими глазами стояла картина: серебристый палец Руби тянется к серебристому носу олененка.

— Она когда-нибудь с родителями видится? — вступила Эйлис. — Им хоть какое-то дело до девочки есть?

Семиногие робоохранники беспокойно закружили вокруг старухи. Та подала им несколько сигналов рукой, и они остановились — все три одновременно, между ней и нами.

— Вы перешли границу. У меня нет законного права убить вас, а вот любую собаку без поводка — есть,

Эйлис резко вдохнула.

Ярко-красная точка вспыхнула на поводке Бэра чуть ниже моей руки.

— Нет! — выкрикнула Каролина.

— Тогда иди в дом, — велела Джилли.

Чтобы попасть в дом, Каролине пришлось пройти мимо нас. Эйлис протянула ей пакет. Удивительно, но Джилли промолчала и позволила Каролине унести подарок с собой. Три новых робота последовали за ней, двигаясь даже еще более плавно, чем прежние.

Я посмотрел на старуху.

— Роберто однажды упомянул ваше имя, но я решил, что вы тоже робот. Теперь, когда я с вами познакомился, мне жаль, что моя первая догадка не попала в цель. Вы не можете дать девочке роботов вместо семьи, а потом забрать их.

Руки у меня тряслись — от страха и от злости. Конечно, нельзя позволить, чтобы такое творилось дальше. Бедный, бедный ребенок.

Джилли поджала губы и на мгновение стала похожей на всех сварливых старух, каких я когда-либо встречал. Одежда на ней была стоимостью, вероятно, в пару тысяч долларов, а драгоценности — на еще большую сумму. Тысячи долларов в роботах кружили у ее ног. Она казалась каменной.

— Пожалуйста, — взмолилась Эйлис. — Оставьте прежних роботов.

Вдруг какой-то оттенок человечности промелькнул во взгляде Джилли, и складки ее губ смягчились. Старуха сделала глубокий вдох.

— Ее родители мертвы. Их не стало семь лет назад. Содержание девочки оплачивает бабушка, а я ухаживаю за этой бабушкой. Вот и все, что я могу сделать. Никого больше нет. Если с одной из нас что-то случится, заботу о девочке возьмут на себя власти.

Она подождала, давая нам это усвоить. Возможно, старуха сказала так, чтобы мы перестали ее донимать, возможно, потому что это была правда. По возрасту она вполне годилась на ту самую бабушку или подругу бабушки. Будут растить ребенка Роберто с Руби или власти штата Вашингтон — еще неизвестно, что лучше.

Эйлис обняла меня за талию. Когда я заканчивал школу, то дружил с двумя девчонками, жившими в приемных семьях. Одна жила счастливо, поступила в колледж, стала юристом. Другую игнорировали как родители, так и государство. Каролина достаточно взрослая, чтобы легко найти новую семью. И, по всей очевидности, богатая. Штату могут понадобиться ее деньги. Но даже будь у чиновников добрые намерения, знают ли они, что делать с таким ребенком? Да еще с такими выдающимися способностями к физике? Нам позволят ее удочерить?

Джилли словно прочла мои мысли:

— Девочка в безопасности и на полпути к своей первой степени бакалавра.

— Но она одинока! — вырвалось у Эйлис. — Разве вы не видите? Ведь деньги-то есть! Взгляните на этот дом! Наймите людей, пусть о ней заботятся они, а не роботы.

Джилли долго на нас смотрела, потом закрыла глаза и забормотала. Я не увидел микрофона у ее уха, но седые кудри были достаточно густыми, чтобы его спрятать. Несомненно, она с кем-то разговаривала. Тем временем мы стояли неподвижно, шевелились только Бэр, который пытался уследить за всем одновременно, и робоохранники, старавшиеся наблюдать за Бэром, за периметром и за нами. Спустя несколько минут, показавшихся вечностью, Джилли обратилась к нам:

— До недавнего времени с ней жила учительница. Два года назад девочка переросла ее возможности, и… ситуация… осложнилась. Каролина исключительно одаренный ребенок, а в теперешних обстоятельствах развивается успешнее, нежели в предыдущих.

Старуха говорила абсолютно убежденно.

Мы молчали. Думаю, Эйлис, как и я, потеряла дар речи.

— Каролина уже дотянулась до того уровня физики и математики, который под силу лишь профессорам. Она делает большие успехи под наблюдением учителей-машин.

— У нее нет друзей! — взорвалась Эйлис. — Оставьте ей хотя бы Руби.

Джилли стояла и смотрела на нас, робоохранники возбужденно выписывали круги, поднимались и опускались, точно нервничали. Но по крайней мере перестали раскрашивать красным поводок.

Лицо Каролины было прижато к окну второго этажа, она смотрела на всех нас. Она снова плакала, буравила взглядом машину. Она прижимала к себе игрушку, которую сшила ей Эйлис. Лица Эйлис я не видел, но надеялся, что ей видны девочка с собачкой.

— Когда вы в последний раз меняли ее надзирателей?

— Думаю, вам пора уйти, — изрекла Джилли.

Слова она сопроводила сигналами, повинуясь которым, роботы подобрались так близко, что Бэр зарычал и залаял. Мы отступили, но я ненавидел каждый шаг. Ситуация обернулась странной ловушкой: для Каролины — безусловно, но и, возможно, для нас. Мы стояли у подъездной дорожки, давая длинному черному лимузину спокойно уехать.

— Ох, а я-то думала, что ненавижу происходящее, — сказала Эйлис. Она не плакала, только стала тихой и гневной.

— Ты видела Каролину с собакой? Думаю, игрушка ей понравилась,

— Надо было зашить в нее ножовку.

— Возможно. По крайней мере, теперь у нас больше информации. Пойдем, не будем лишать Бэра привычной прогулки.

Так мы и сделали. Ушли. Чуть печальные. На обратном пути посмотрели на дом Каролины, но девочки у окна уже не было. Робоохранники постарались попасться нам на глаза, зависли у границы участка, такие же угрожающие, как в тот первый раз, когда мы с ними столкнулись. Я волочил ноги, а прекрасная Эйлис казалась скорее безумной, чем одухотворенной. Наконец мы добрались домой.

До сумерек оставалось еще несколько часов, но мы бессознательно выбрали застекленную веранду, а там, завернувшись во флисовые одеяла, смотрели, как легкий ветер мягко раскачивает ветки. Время животных еще не пришло, и мы видели только птиц: двух ворон и сойку. Бэр дремал, свернувшись калачиком, а я гладил волосы Эйлис, жалея, что мы вообще сюда переехали, увидели роботову девочку, попали в ситуацию, разрешить которую совершенно бессильны. Некоторое время спустя Эйлис встала и приготовила пахучий черный чай, а еще через полчаса Бэр стал проситься наружу. Мы выпустили его, но вернулся он очень быстро: олени пугали его. Эйлис приласкала пса, прижала к себе.

— Я тоже ненавижу роботов.

— Может, запрограммировать их, чтобы они завтра сходили к девочке?

Эйлис рассмеялась — чуть печально.

— Грустно будет, если их уничтожат злобные охранники.

Мы сидели и смотрели, как день соскальзывает во тьму, не шевелились, пока из-за темноты уже не