Экспериментирую с прямой связью. Контролировать сознание получается все лучше. Но выть хочется от накатывающих перспектив. От неизвестности. Место на станции оплачено до завтрашнего полудня, а мои личные сбережения позволят продлить этот срок максимум на сутки.

Сегодня надо еще раз поговорить с Яром. Наконец выяснить, что меня ждет. Что нас ждет, весь корабль. Всех, кто здесь живет, трудится, надеется на что-то.

Поговорить с Яром и завершить спонтанно родившуюся операцию по зачистке рядов служащих от нежелательных элементов. Таких Мария насчитала двенадцать. Все уже немолоды, все — одиночки. Опасны ли… не знаю. Не хотелось бы проверять.

Найти Яра в вихре снежинок проще простого. Нужно слепить из подвернувшегося пространства нечто, хотя бы чуть-чуть похожее на человека, и назвать это что-то его именем. Наделить именем, позвать по имени. В бортовом архиве не сохранилось ни единого его изображения. Но с маской разговаривать я не хочу. Леплю лицо. Лицо получается некрасивое, узкое, но с крупными чертами. Сквозь дымку вездесущих снежинок деталей не разобрать.

Ответ приходит мгновенно: узнаю по зиме. Протягиваю вперед ладонь, поспешно воздвигая на ней крупную стрекозу. Говорю:

— Здравствуйте, Яр. У меня получилось сделать стрекозу. Это нормально?

— Вы быстро учитесь. Только разве это стрекоза?

— А что? У нас на Итаке как раз такие и водятся.

— Понимаю.

— Яр, я позвала вас для серьезного разговора. Я… пойму, если вы не пожелаете дальше вести этот корабль. Я пойму, если вы решите покинуть борт. И не вправе вас удерживать…

Молчание. Что же, я договорю. Я для этого и затеяла встречу.

— …но вы должны знать. Через сутки или мы покидаем станцию, или я буду вынуждена искать покупателя на извоз. И искать быстро.

— Понимаю. Это наверняка означает возвращение старых друзей в прежние каюты. Вы могли бы обратиться на завод и попытаться получить нового летуна.

— Могла бы.

— Не хотите этого делать?

— Не знаю. Я почему-то чувствую себя виноватой перед вами.

Долгая пауза. Потом:

— Закройте глаза. Не пытайтесь цепляться за реальность.

Я почувствовала ветер. И чью-то ладонь на своем плече. Мир перестал клубиться плотной метелью вокруг — он расширял границы. Звезды были теплыми домами, в которых меня ждут. И я знала, как до них добраться. Как их звать, чтобы они отзывались мне. Звезды были музыкой, которая звучала сквозь меня. Я летела по мерцанию радуг и перекрестьям лучей… Рядом уверенно бился пульс корабля. Корабль слеп, но верит мне и готов следовать за мной…

— Летишь… — Морозное утро, иней на сухих стеблях…

Лечу, зажмурившись, сквозь токи холода и тепла, сквозь свет и тьму. И это прекрасно. Прекрасно до слез. Как в той давней детской мечте. Космос отчетливо стал пахнуть бабушкиными пирогами и горячей травой…

— Тише, тише. Иначе мы уйдем в прыжок, даже не подготовившись. Теперь вижу, что хорошему интуиту никаких жизней не надо, чтобы половину Вселенной облететь. На одном голом энтузиазме. Возвращайтесь. Хватит с вас полетов на сегодня.

— И все-таки вы не ответили.

— А вы въедливая особа.

— Так какой будет ответ?

— Положительный. Положительный, хозяйка.

Хозяйка. Ну, что же. Раз так, буду наводить порядок в хозяйстве. Тем более что начало уже положено.

Час икс. Яра из-под удара я вывела, от греха. Сидит в смежной комнате, в компании с Андреем.

Я же… медитирую над рассылкой. Двенадцать имен. Двенадцать приказов об увольнении.

Если мы кого-то пропустили, это может грозить бедой.

Мария обещала, что ее друзья из секции управления приглядят за тем, чтобы все двенадцать покинули борт. Но на душе все равно тревожно. Они ведь могут и не захотеть выполнить приказ. Такой приказ.

Корабль я чувствую теперь постоянно. Как что-то огромное и живое. Добрый зверь, приткнувшийся подле ног. Добрый и беззащитный. У него есть только Яр… бр-р, просто ледышка. И я. Он нам верит. И я намерена оказаться достойной этого доверия.

Вызов от Марии:

— Ильза, четверо направляются к вам. Будьте готовы.

Я готова. Я знаю, что им сказать, если вдруг вздумают возмущаться. Я хозяйка этого корабля. И я уже привыкла к этому статусу.

Холодная волна по спине. Напоминание без слов: мы здесь. Держись! Ну что же, буду держаться.

Звонок коммуникатора. Сообщение о гостях. Впустить? Впускаю.

Да. Четыре абстрактных уволенных головореза и эти самые товарищи в реальности — это все же большая разница. Хотя в комнату вошли лишь двое.

Поднимаюсь навстречу:

— Здравствуйте, господа…

Тот, что стоит впереди, начинает движение, и я почему-то заранее знаю: у него в руке пистолет или нож, и это серьезное намерение убивать, а не желание припугнуть зарвавшуюся дуру. Сразу начинаю уклоняться, но знаю: если у него есть пистолет, больше чем от одного выстрела уйти не получится.

Вселенная накатывает на меня черной мгновенной волной, скручивает, словно прачка — белье, швыряет во тьму, за которой глухо звучат выстрелы и крики. Меня же почему-то волнует только один вопрос — обязаны все лошадки носить эти дурацкие маски или все-таки нет? Мне такое украшение вряд ли пойдет…

Лежу на полу в смежной комнате. Там, где я только что была, — хаос и беготня. Пахнет горелым пластиком или чем-то похожим. Мой корабль не на шутку взволнован, и я спешу успокоить его: со мной все нормально. Нормально…

И с Яром все нормально. Я почему-то уверена, что если бы он в этой перестрелке пострадал, мы с корабликом узнали бы об этом первыми.

Только шевелиться больно, и кровь… Моя, наверное.

Снова пришла в себя на диване в своей комнате. Боли уже не ощущалось, но голова была тяжелая.

Оглядела помещение. Следы побоища впечатляли. Обзорная панель выведена из строя, похоже, навсегда. Ничего, если у нас все получится, купим новую.

Симбионт сидит в кресле напротив и внимательно смотрит на меня. И опять не ясно, что за этим взглядом прячется. Жертв перестрелки не видно, но пятна крови на полу наличествуют. Мария устроилась в ногах моего дивана, спина прямая и строгая. Все, больше никого нет.

Спрашиваю, чем кончилось, но приходится повторять два раза. С первого раза слишком тихо получилось.

Холод, словно саван, на миг укутывает меня до пят. Яр. Все-таки как я его слышу?

— Андрей застрелил одного, но сам был серьезно ранен. Сейчас его штопает станционный врач. Вас, Ильза, он уже подлатал. Но велел отдыхать минимум сутки.