Бади следил за углом наклона и скоростью «тарелки». Он восторженно рванулся за диском, не отрывая от него взгляда, даже не моргая. Правый край поднимался, совсем чуть-чуть… скоро диск поменяет курс, опишет дугу и нырнет влево. Бади продолжал бежать. Он отлично знал, что сейчас придется развернуться и бежать назад, его так просто не одурачишь. Но ему нравилось бегать в оба конца, а затем хватать «тарелку» как можно раньше. Именно так лучше всего играть в эту игру, так получается очень забавно.
Бади развернулся, задрав голову, чтобы не упускать диск из виду. «Тарелка» теряла скорость и высоту, и Бади мог точно рассчитать, где и когда он сможет подпрыгнуть, чтобы схватить ее. Еще через секунду он убедился в правильности проецирования. А спустя две целых и три четвертых секунды он прыгнул. Настал кульминационный момент игры, момент победы или поражения.
Пес выбрал время безупречно. Зубы Бади сомкнулись, «тарелка» теперь принадлежала ему. У пластика был вкус триумфа.
— Отлично, Бади!
Пес гордо направился к своему владельцу. Ему нравился новый хозяин, который заставлял изучать эти игры. Сначала он пах незнакомцем. Вскоре он начал пахнуть знакомым или, может, даже соседом. Но теперь у него был запах хозяина, и Бади это нравилось. Он чувствовал себя в безопасности.
Бади сдал свой приз и порысил обратно, на место, чтобы попрактиковаться еще. Ему даже начинал нравиться новый дом — эти большие квадратные пещеры с дверями, гладкими стенами и потолками. Но Бади не хватало прогулок в парке — старом добром месте с мягкой травой, пахнущей свежими бризами, которые, в свою очередь, пахли весельем и сверкающим небом над головой, а оно пахло свободой.
Человек готовился бросить диск еще раз. И быстрее, чем за удар собачьего сердца, быстрее, чем за один взмах хвоста, Бади забыл о парке. Потому что игра начиналась снова.
Ему нравились все эти удивительные игры: «летающая тарелка», шарики, палка, и многие другие. Ему даже нравились те, новые, в которых нужно было поднимать лапу или подавать голос, когда хозяин показывал тот или другой предмет либо один и тот же предмет два раза подряд. Эти игры были сложнее, но он поклялся, что будет осваивать их.
Человек вновь бросил «тарелку», и Бади стал внимательно изучать ее, чтобы понять, как она поведет себя на сей раз. Он будет анализировать эту игру до тех пор, пока не достигнет совершенства. То же и с другими играми, он выучит их все. «Тарелка» пронеслась над головой, и веселье снова охватило весь мир. Он прыгнул следом за ней. На этот раз «тарелка» склонялась иначе… она была восхитительно хитрой. Но, несмотря ни на что, он будет стараться. С каждой возможностью, с каждым вдохом, он будет стремиться обучаться. Его намерение непоколебимо.
Вот это и есть настоящая жизнь.
Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ
© Charlie Rosenkranz. Preemption. 2006. Публикуется с разрешения автора.
Христо Поштаков
ЭКСПАНСИЯ
Борис Петров, пятидесятилетний мужчина интеллигентного вида и отменного здоровья, с уже тронутыми сединой висками, но все еще не страдающий артритом и с простатой нормальных размеров, неспешным шагом брел домой. Его крупная фигура, словно дирижабль, плыла над тротуаром пустынного переулка, неравномерно освещенного уличными фонарями, под которыми роилась мелкая мошкара снежинок. Водка, принятая «на грудь» в душевной компании друзей, сделала свое доброе дело — будничная серость посветлела, а мысли легко заструились к высотам философических обобщений.
Он не спешил — в пустой квартире его никто и ничто не ждет. Даже банальный скандал. Жена ушла от него десять лет назад, прихватив с собой сына. Покой и тишина в опустевшей квартире.
Борис пребывал в благодушном настроении, но темные окна домов и уличное безлюдье отчего-то навевали мысли о причинах и следствиях человеческого бытия. Нет-нет, не из оперы «а вот если бы да кабы, поступи я тогда иначе…» — мысли Петрова сосредоточились на поистине глобальных проблемах физического и социального естества. Такие проблемы планетарного масштаба нередко терзали ум Бориса Петрова. Ну, а когда плетешься по пустынной ночной улице, кажется естественным порассуждать о высоких материях, если к тому же ты еще и инженер…
Вот, размышлял про себя Петров, водные пары конденсируются в атмосфере — и идет дождь; если температура ниже точки замерзания — тогда снег. Вулканы извергаются вследствие повышенного давления магмы, причем там, где сопротивления земной коры недостаточно, чтобы сдержать напор… Поводом к первой мировой войне послужило убийство австро-венгерского престолонаследника в Сараево… Школьники хватают трояки и пары, потому что ленятся готовить домашнее задание. Ну, а если задуматься над вопросами: а) ПОЧЕМУ охлаждаются водные пары; б) ЗАЧЕМ давление магмы в данной точке повысилось; в) С КАКОЙ СТАТИ застрелили Франца-Фердинанда; г) ОТЧЕГО БЫ школьникам не потрудиться над уроками — вот тогда неминуемо напрашивается вывод, что сии события порождены другими событиями. Но следствия каждого события размножаются, клонируются, превращаясь во множество производных. И так до бесконечности. Дожди вызывают наводнение, обильный снег — заносы и опять же весенние наводнения, но вместе с тем все это приводит и к богатому урожаю. Вулкан сеет разрушение, но может породить цветущий остров. Мировая война — трагедия, истерзанные судьбы, тотальная разруха, но и небывалый взлет экономики. Плохая оценка в школе может раздавить будущее человека, навсегда занизить самооценку и отправить в лагерь вечных неудачников, а может и наоборот — дать стимул исправить ситуацию, доказать всему миру и себе, чего ты стоишь на самом деле. В конце концов, история знает немало примеров гениальных двоечников. Значит, последствия любого события в потенциале своем практически бесконечны. Мировой компьютер как бы прядет без устали необъятную паутину взаимных связей, и эта незримая сеть опутывает все живое и неживое на планете. Причины и следствия смешиваются, и если хорошенько поискать общий корень таких вроде бы не связанных между собой явлений, как жужжание москита в тропических джунглях, рождение тюленёнка в Антарктиде и старт космической ракеты, то определенно искомый корень отыщется в дебрях и пучинах времени. А это значит, что на Земле нет ничего случайного — с самого Первичного события все течет по каким-то единым, кем-то выстроенным раз и навсегда руслам. Хаос только выглядит беспричинным…
Глубинные размышления Бориса Петрова неожиданно дали осечку — инженер споткнулся и чуть было не растянулся на мостовой.
Но замешательство длилось не больше секунды.
«Вот тебе наглядный пример из области свободной человеческой воли! — мысленно пробормотал Петров. — Ты мог бы и дальше себе идти, не обращая внимания на эдакий пустяк, ибо этот факт является ничтожным и маловажным событием по сути своей. Но, с другой стороны, ты можешь оглянуться и выяснить, что за препятствие заставило тебя споткнуться, а факт узнавания наверняка запустит цепную реакцию новых возможностей…»
Петров выбрал лавину следствий, обернулся и шагнул к месту незначительного инцидента. На тротуаре лежал какой-то закругленный предмет. Борис присел и поднял его. Находка оказалась увесистой, матово блестела в скудном свете фонарей, а ее поверхность была рассечена какой-то замысловатой вязью букв. Петров прищурился и запихнул предмет в карман пальто, после чего продолжил путь.
Едва очутившись в уютном тепле прихожей своей квартиры, Борис снял пальто, извлек находку из кармана и прошествовал в гостиную. Порывшись в шкафчике, он нашел наконец лупу и переместился к столу.
Формой предмет здорово напоминал компьютерную мышь. С одной стороны мерцала красная
