— Го-о-о-ос-споди, — выдохнул Иншалла, — о-бал-денная мысля! Откуда надыбал?…
— Просто в голову пришло, — скромно сказал У.
— Ого! Прикинь, сам-то я… типа Том Вулф[5]: передаю то, что услышу на улицах. Но ты, старик, конкретный Эдгар Аллан По, к тебе ох-ренительный материал прет прямо из космоса. А что за непонятки?
— Доктор Гро говорит, надо объяснить читателю, почему Джейми Кассандре стал являться дракон. Но это не вполне честно — я же не знаю, откуда он взялся…
— Не-не-не… — вскричал Иншалла. — Когда ты пишешь, чувак, ты изобретаешь параллельную вселенную. И объяснять нужно, чтоб создать ощущение «реальности», а это понятие, говорит Набоков, без кавычек — ноль.
Бледное лицо У. просветлело.
— Ах да, верно. Он писал об этом в эссе «О романе «Лолита».
— Теперь насчет твоей заморочки, старик. Фигня. Подгони старое доброе шестое чувство, и ура. Объясняю: ты обозвал своего кренделя Джейми Кассандрой, верно? Пожалуй, децл отдает сексуальной неоднозначностью, хотя само по себе оно ценно. Но фишка в другом: Кассандра — пророчица, которой никто не верил.
— Да. Из «Одиссеи».
— Не, друган. Из «Илиады».
Пару минут они ожесточенно препирались и наконец обратились к Гро. Впервые призванный вмешаться в эту поразительную беседу, он пробурчал:
— Собственно говоря, по-моему, из «Энеиды».
Молодые люди тотчас отмахнулись от этой информации. «Неважно», — хором воскликнули они и вернулись к своему диалогу.
— Короче, для затравки — все тыщу лет так делают — берешь киношную сцену: Джейми въезжает, что у него глюки. Как Хэйли Джоэл Осмент[6]. Помнишь рекламный ролик к фильму? Потом…
— Знаете, — перебил У., — а ведь я в детстве и впрямь видел то, что происходило совсем в других местах. Например, папа падает замертво в вестибюле «Метрополитан». Или дядя Уриил целует почтальона за стеной сада.
— Да ну? У тебя был дар? Куда же он пропал?
— Вылечили. Взяли в оборот, когда мне было семь.
— Ага, ясненько… Но послушай, выходит, у тебя есть личные впечатления, от которых можно оттолкнуться, и это важно… да, доктор Гро?
Гро, наученный горьким опытом, смолчал. Тем временем Иншалла с У. разнообразными сложными способами пожимали друг другу руки, обещая скоро, ну очень скоро увидеться опять.
Покидая вместе с Иншаллой больницу, Гро сказал что-то о дружбе, в которую, возможно, выльется эта встреча. Иншалла замотал головой.
— Не-не-не, хлопот невпроворот. Чувачок славный, но вожжаться с ним некогда. Я пишу, стажируюсь в офисе сенатора Ферста, поступаю в Джорджтаунскую юридическую школу, а ночью нужен своей женщине. Вы про наш треп, что ли? Да это ля-ля. Пустые разговоры.
Прежде чем они расстались, Гро полюбопытствовал, бывал ли когда-нибудь Иншалла в жилмассиве Анакостия. Тот, нимало не смутившись, ответил:
— Всего раз. Шмаль покупал. Давно, в черную полосу. Хотя меня и тогда ломало тусить с тамошними перцами. Они ведь, типа, боевики-смертники. Им одного надо: отвалить на тот свет — и прихватить кого- нибудь с собой.
— Зачем же вы утверждали, что родились там, если это не так?
— Для понта, — терпеливо, будто несмышленышу, объяснил Иншалла. — В этом мире без понтов никуда. Каждому нужна легенда. Жизнь, типа, такая штука, которую сочиняешь сам.
— Полагаю, семинар следует вести вам, а не мне, — вырвалось у Гро в приступе чистосердечия.
— Нет, тоже некогда, — и Иншалла укатил на новеньком жемчужно-сером БМВ, полученном от папочки.
После свадьбы и медового месяца Горшин вернулся из Вегаса, несколько недель изображал женатого человека, а потом опять стал захаживать в «Погребок».
Сперва он приводил с собой жену (в действительности ее звали Делией); Гро она показалась излишне благоразумной для того, чтобы ужиться с Горшином. Затем Горшин начал оставлять ее дома. Гро догадался: в новой ячейке общества что-то прогнило.
— Обрыдло целыми днями выслушивать треклятых психов, а по ночам — супружницу, которая тычет тебе в нос твои недостатки, Росс, — сознался Горшин, в два глотка звучно приканчивая бокал «Мондо россо».
— Недостатков у тебя уйма — даме есть над чем работать.
— Вдобавок она склонна к насилию. Позавчера мы отправились за покупками в бакалею, и я сказал Делии: ты самый вопиющий случай фаллической зависти в моей практике, а она давай швырять в меня консервами!
— Держись подальше от супермаркетов… Как там У.?
— Кто?
— У.Пирсон Клайд. Парень с драконышем. Он выписался из больницы, вернулся к занятиям и…
— Ах, этот. Отказался от моих услуг. Ходит к Кришнамурти. Конечно, я уважаю право больного выбирать себе лечащего врача, но вряд ли можно преодолеть такую широкую культурную пропасть, если речь идет о деле столь интимном, как психоанализ.
— Милый способ намекнуть, что Кришнамурти не разобраться в проблемах У. Белый есть белый, цветной есть цветной — друг друга им не понять…
— Никогда не был расистом. Никогда! — с предельной убежденностью заявил Горшин.
Между тем рассказ У. совершенствовался — не в деликатной тиши кабинета, но под градом уничтожающей критики сокурсников. Девять рвущихся в литературу читали творения своих товарищей и, преодолев начальную робость, разносили их в пух и прах со свирепостью, которая, владей они английским чуть лучше, была бы истинно оксфордской.
Трое бросили семинар, не в силах терпеть этот балаган; кое-кто (и не одни девицы) отбыл домой в слезах. Зато тексты уцелевших, хоть и не потрясали, приобретали все большую связность и вразумительность.
Особенно лютовал Иншалла. К середине семестра хипхоперский журнал с воинственным названием «Получи!» купил его рассказ, заставил урезать четыре с половиной тысячи слов до полутора тысяч и переименовал в «Рэп ниггерской окраины».
Когда агент Иншаллы начал подыскивать договор на книгу, Иншалла на занятиях вконец осатанел и оделял окружающих своим мнением с такой верой в собственную непогрешимость, что, пожалуй, проняло бы и его святейшество папу Бенедикта XVI.
Благодаря поддержке нового психотерапевта У. в этой бодрящей атмосфере выжил и даже процветал. Джейми Кассандра мало-помалу обретал черты подлинного литературного героя. Джейми превратился в человека, который бежит от хаоса своей юности и в то же время, судорожно цепляясь за пробужденное экстрасенсорными способностями предчувствие катастрофы, силится заставить недоверчивый мир прозреть.
Последней загвоздкой для У. стал поиск ударной концовки. Однажды ночью она ему явилась. В таинственном сне под багровым небом раскинулись необозримые бесплодные просторы. У. вскочил с кровати и печатал до зари, едва не доконав компьютер. Гро, зная, сколь губителен для ночных видений свет дня, приступил к чтению нового финала с опаской — которую вскоре как рукой сняло.
Джейми Кассандра, отчаявшись предостеречь человечество, решил отправиться за бывшей женой, Челси, в Калифорнию, где та укрылась в ашраме у своего гуру. Следуя на запад дорогой солнца, империи и сумасбродов всех мастей, Джейми добрался до Мохавской пустыни и заночевал в крохотном захудалом мотельчике.
