ассоциируешь себя со мной, что сопереживаешь, когда на самом деле тебе все это до лампочки.

— Это не так, Крис. И мне, действительно, есть дело. И у меня самой жизнь не сахар.

— Тогда почему ты просто не попросила у меня этот гребаный камень? Тебе не пришлось бы трахаться со мной. — Тон Крис был пугающе спокоен. Она не кричала. Не проклинала. Напротив, она была печальна и угнетена. Как боксер, получивший последний удар и уже понимающий, что проиграл встречу.

— Прошу, не говори так.

— И знаешь, что во всем этом самое безумное? — Крис отчаянно моргала, борясь со слезами, которые начали катиться по ее щекам. — Что, если бы ты попросила, я отдала бы его тебе. Даже не зная, зачем он тебе понадобился. Видит бог, мне нужны деньги на содержание матери, на то, чтобы покрыть долги, но… Я думала, что нашла кое-что куда более важное в своей жизни, чем этот проклятый камень. Черт, когда же я пойму?..

У Аллегро сжалось сердце, на лице Крис была страшная боль.

— Я сожалею. Я всего лишь выполняла свою работу. Я не ожидала, что выйдет… так.

Но Крис продолжала, словно и не слышала последней фразы. Она говорила, скорее, сама с собой, чем с Аллегро.

— Я думала, что я все поняла, после этих трех лет непрерывного использования. Ты заставила меня поверить, что ты другая. Господи, какая я же дура. — Она опустила голову и зарыдала отдергивая плечо, когда Аллегро пыталась к ней прикоснуться. — Не смей! — предупредила она, глядя на Аллегро опухшими красными глазами, сияющими настоящей яростью. — Не смей… до меня дотрагиваться.

Аллегро провела рукой по волосам — жест отчаяния. Раньше она думала, что ей прекрасно известно, что такое боль. Но с тем, как ранили отвращение и страдание Крис, ничто не могло сравниться.

Крис отвернулась к окну, уставившись наружу невидящим взглядом. Когда она заговорила, это снова был тон поверженной. Ярость схлынула так же быстро, как и накатила.

— Мне дядя недавно сказал, что я бы просто погибла, позволила бы себе зачахнуть. Что я перестала жить, а ты — то, что мне нужно, тот человек, который вернул бы меня к жизни. Я ему поверила. Я так хотела ему поверить. Мне необходимо было поверить, что с тобой я снова смогу чувствовать. Так все и случилось.

— И я смогла чувствовать, благодаря тебе, — сказала Аллегро, наклоняясь к Крис, аккуратно, следя, как бы ее не коснуться. — Первый ра…

Злоба в глазах Крис заставила Аллегро умолкнуть на полуслове.

— Из-за тебя я чувствую, что убита. Я мертва теперь. Господи, как больно. — По ее лицу бежали слезы. — И за это я тебя ненавижу, — заверещала она, и начала бить Аллегро в грудь своими маленькими кулачками, — Ненавижу тебя!

Аллегро не останавливала ее. Она так и сидела, и терпела, зная, что заслужила это. Не было никакой физической боли, все поглотила душевная. Крис продолжала вопить, и в середине монотонной тирады Аллегро прошептала:

— Я люблю тебя, Крис, — она даже не была уверена, что ее слова были услышаны. Да это, и не имело значения.

Эти слова она проговорила первый раз в жизни, и, какая ирония, она сказала их женщине, которая ее ненавидела. Женщине, которая доверяла ей, и которую она предала. Удары в грудь стали реже и слабее, потом прекратились. Реже и слабее стало и прерывистое от рыданий дыхание Крис, она бессильно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Выглядела она совершенно изможденной. Блузка спереди была мокрой от слез. Через пару минут, Крис вытерла лицо и села прямо, не глядя в сторону Аллегро.

— Так, давай перейдем к бриллианту, Эндж… Мишель. Господи, я даже имя твое сказать не могу. Просто выпусти меня отсюда.

Аллегро завела «Ауди» и направилась к выезду из парковки. Бедро ужасно болело, но ее учили игнорировать любую боль, да и случалось терпеть и более серьезные ранения.

— Куда нам ехать?

— Обратно в особняк, — сухо ответила Крис, глядя строго вперед.

Аллегро позвонила Домино.

— Мы едем в Харлем. Ты где?

— Я пока в городе. У тебя все в порядке?

— Она отдаст нам бриллиант, но нет, я не в порядке.

— Очень жаль, — отозвалась Домино.

— Ты все еще его пеленгуешь? Где он?

— Час, как я потеряла его, — доложила Домино. — Вне зоны доступа.

— Черт. Встречаемся в особняке. — Аллегро повесила трубку.

— Кто это был? — спросила Крис, все еще глядя перед собой. Они застряли в жуткой пробке, в паре километров от съезда на шоссе.

— Коллега, — ответила Аллегро, — Она нас встретит в особняке.

— А я одна жила в неведении, да? — с сарказмом спросила Крис.

— На самом деле, всего несколько людей знают об этом, — серьезно ответила Аллегро. — И лучше, чтобы так и оставалось, Крис. Ради тебя же самой.

Пробка постепенно рассасывалась. Когда они выехали на трассу, Крис, наконец, заглянула в глаза Аллегро.

— И как долго ты за мной следила?

— С Венеции.

— Венеции? — повисла долгая пауза. Аллегро буквально слышала, как в голове Крис вращались шестеренки мыслей Она начала понимать. — Та ночь. В кабинете. Маска. Ты поцеловала меня. Ты вышла из подвала.

— Да, это была я.

— Бриллиант искала?

— Да.

Крис хмыкнула от отвращения.

— Даже тогда играла с моими эмоциями.

Аллегро кинула на нее быстрый взгляд.

— Мне не обязательно было тебя целовать, но я не смогла удержаться. Ты была самой красивой женщиной, какую мне только доводилось видеть.

Крис не ответила. В ее глазах стояли слезы, она снова отвернулась. Ей хотелось верить этим словам. Аллегро петляла в медленно движущемся потоке, постоянно оглядываясь в зеркало заднего вида, проверяя, нет ли кого у них на хвосте.

— А что будет, когда я дам вам бриллиант? — спросила Крис.

— Мне и моей коллеге придется вернуть его, в обмен на информацию о терактах.

Они проезжали обширные земельные владения, отведенные под фермы, между Амстердамом и Харлемом. Ленивые коровы паслись на фоне уютных загородных домиков с опрятными садиками, вдалеке виднелись мельницы. Пасторальное умиротворение, в немыслимом контрасте с предельным напряжением внутри машины.

— Тебе нужно будет кое-что сделать, когда мы увезем бриллиант, — проговорила Аллегро.

— Не уверена, что я в настроении что-либо делать для тебя.

— Это не для меня. Это ради безопасности твоей семьи. Пока заинтересованные стороны думают, что камень у вас, они будут посылать за ним своих людей.

Это замечание привлекло все внимание Крис.

— Что ты имеешь в виду? Когда ты вернешь бриллиант, афганцы будут уверены, что он у них, и оставят нас в покое.

— Афганцы — да, но немцы — нет.

Крис наморщила лоб в смятении.

— Немцы? Я не понимаю.