— Понимаю, — серьезно произнесла я и пожала ему руку. Его ладонь оказалась сухой и гладкой.

В ответ он коротко сжал мою руку и поднялся, оставив меня в растрепанных чувствах. Внутри все как-то затуманилось, но в то же время я как никогда остро ощущала его присутствие. Мы, разумеется, знали, что такое секс. Мы это проходили, но только в теории. И сейчас я понятия не имела, о чем думает Малкольм. Если бы он был множеством, звеном моей цепочки, я бы знала.

— Мне пора, — сказала я, вставая.

Я надеялась, он скажет что-нибудь, пока я иду к двери, но он молчал. Щеки у меня горели. Глупая девчонка! Только и могу, что сбивать с толку свою цепочку…

Я закрыла за собой дверь и бросилась к лесу.

— Меда!

Его фигура чернела в желтом проеме двери.

— Прости, я задумался о своем. Наверное, я вел себя не слишком гостеприимно. Может, ты…

В три шага я очутилась рядом и поцеловала его в губы. Только теперь я ощутила его мысли, его волнение.

— Может, я — что? — спросила я через минуту.

— Может, ты зайдешь?

Утром, когда я вернулась на ферму, мы, то есть они, уже ждали меня. Я знала, что так будет. Одна часть меня жаждала провести весь день наедине с возлюбленным, а другая стремилась лишь к одному — встретиться с собой, зарыться носом в запах, который льнул ко мне, и доказать нам… Не знаю, что именно я собиралась доказать. Возможно, то, что для счастья мне не нужно быть частью чего-то. Что они, то есть мы, не нужны мне, чтобы стать цельной личностью.

— Помнишь Веронику Пруст? — спросила Мойра. Она стояла в дверях кухни, остальные сгрудились позади нее. Конечно, когда я сбежала, она все поняла. И неслучайно припомнила именно эту историю.

— Помню, — ответила я, не входя в дом, недосягаемая для волн феромонов. Тем не менее я ощущала запах гнева и страха — это злилась и боялась я сама.

— Она собиралась стать капитаном корабля, — продолжала Мойра.

Конечно, мы все прекрасно помнили Веронику. Она была на два года старше. Обычно множества формировали еще в яслях, чтобы оставалось время на корректировку, но выводок Вероники распался на пару и квадрат. Пара оказалась довольно крепкой, а квадрат сначала перевели на машиностроительное отделение, а потом вообще исключили.

— Хватит, — отрезала я.

Я шагнула мимо них на кухню, на ходу скатав в тугой клубок воспоминание о ласках Малкольма, и камнем бросила в них.

Они вздрогнули. Я поднялась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Они не пошли за мной и этим разозлили меня еще больше. Я кое-как побросала в сумку одежду, одним движением смахнула с комода безделушки… Что-то блеснуло в этой куче. Это был жеод, который Стром нашел как-то летом, когда мы летали в пустыню. Он тогда разломил его пополам и собственноручно отполировал.

Я взяла его в руки, провела пальцем по гладким граням, окружавшим зазубринки кристалла, спрятавшегося в сердцевине. Но брать с собой не стала, положила обратно на комод и застегнула сумку.

— Уходишь?

В дверях с непроницаемым лицом стояла матушка Редд.

— Вы звонили доктору Халиду?

Это был наш врач, наш психолог — в общем, практически наш отец.

Она пожала плечами:

— А что я ему скажу? Разбитую цепочку заново не скрепишь.

— Ничего я не разбиваю! — воскликнула я.

Неужели даже она не понимает?! Я личность, сама по себе. Мне не нужно быть частью чего-то.

— Ну да, ты просто уходишь. Конечно, я все понимаю.

Мне стало больно от ее сарказма, но она вышла из комнаты раньше, чем я успела ответить. Я опрометью бросилась вниз по лестнице, прочь из этого дома — чтобы не встречаться с остальными. Не хотелось, чтобы они почувствовали мою вину. Всю дорогу до домика Малкольма я бежала. Он работал в огороде.

— Тише, тише, Меда… — сказал он, принимая меня в свои объятия. — Что с тобой?

— Ничего, — прошептала я.

— Зачем ты туда ходила? Я мог бы послать за твоими вещами.

И тогда я сказала:

— Я хочу интерфейс.

Процедура оказалась проста. Он приложил нанодермик к основанию черепа. Сначала похолодел затылок, потом холод разлился по шее и позвоночнику. Легкая боль от укола — и по коже поползли мурашки.

— Я погружу тебя на часок, — предупредил Малкольм. — Так надежнее.

— Ладно, — пробормотала я, погружаясь в дремоту.

Мне снились пауки, ползущие в мозг по зрительному нерву, уховертки, шныряющие по лобным долям, пиявки, присосавшиеся к пальцам… Но когда они вползли по рукам в мозг, передо мной, будто восход солнца, распахнулась дверь, и я оказалась неизвестно где, непонятно когда, но во сне всё это имело глубокий смысл. Я вдруг поняла и зачем я здесь оказалась, и где теперь Сообщество, и почему они ушли…

— Привет, Меда, — услышала я голос Малкольма.

— Я все еще сплю?

— Уже нет, — произнес голос, который доносился из яркой точки впереди. — Я подключил тебя к блоку интерфейса. Все прошло как по маслу.

Я отвечала ему, сама того не желая:

— Я беспокоилась, что из-за моих генетических модификаций могут возникнуть проблемы.

Похоже, я все-таки спала. Я вовсе не собиралась этого говорить!

— Я не хотела этого говорить. Наверное, я все еще сплю. — Я попыталась замолчать. — Говорю и не могу остановиться.

Я ощутила улыбку Малкольма.

— Ты не говоришь. Сейчас я покажу тебе то, что возможно только в Сообществе.

На протяжении нескольких часов он учил меня манипулировать реальностью интерфейса, протягивать руку и брать его так, будто моя рука это лопата, или молоток, или наждачная бумага, или ткань…

— У тебя хорошо получается, — похвалил Малкольм, светящаяся точка в серо-зеленом саду, который мы разбили в древнем, заброшенном городе. Стены были увиты плющом, и в зелени сновали какие-то скользкие твари. От земли шел сырой, спертый дух, который смешивался с запахом цветущего кизила, живой изгородью окружавшего сад.

Я улыбнулась, зная, что он увидит мою радость. Он видел меня всю, словно был одним из звеньев моей цепочки. Я полностью обнажилась перед ним, в то время как он оставался для меня невидимым.

— Позже, — сказал он, когда я попыталась вглядеться в его свет, а потом прижал меня к себе, и мы снова занимались любовью в саду, и трава щекотала мне спину тысячей колких язычков.

Когда усталость накрыла нас золотистой негой, из сияющего шара возникло лицо Малкольма. Глаза его были закрыты. Пока я разглядывала его лицо, оно становилось все шире и шире. А потом я упала в туннель его левой ноздри, скатилась в череп — и весь он предстал передо мной.

В волшебном саду, возле увитых плющом стен, меня выворачивало в приступе рвоты. Даже в виртуальной реальности на губах ощущался вкус желчи. Он солгал мне.