— Ладно, смотри…
Он впустил меня в светлую голову подопечного.
И тут ворвалась старая карга — Мысль о Самоубийстве.
Немного раньше, чем договаривались.
Дмитрий Сергеевич вернулся домой позже обычного и, не раздеваясь, завалился на диван лицом вниз. Положение хреновое. Главный дал маху, а виновным сделал представителя в регионе. Не видать мне теперь мандата. Да что там — тут бы за решетку не загреметь.
Внезапно голову Дмитрия Сергеевича посетила спасительная Мысль…
Если бы карга была моложе! Мигом побороли бы этого увальня. А так мне пришлось кувыркаться с ним по полу, пока бабуля шептала заговоры и водила в воздухе руками.
…Дмитрий Сергеевич достал из шкафа инкрустированную шкатулку. Открыл. Рукоять револьвера сидела в руке удобно, как в те времена, когда Дима расчищал дорогу наверх. Поднес револьвер к виску…
Судорога прошла по всему телу. Я разжал захват и перевернулся на спину.
— Что, коньяк не в то горло пошел? — надо мной нависла фигура Мысли о Месте Депутата Гордумы. — Думал перехитрить меня? Зря — я Мысль неглупая. Яд, он, знаешь ли, оружие умных.
Моя правая нога исчезла. Он поволок меня к прихожей. Мимо проплыло неподвижное лицо старой ведьмы. Мертвой карги.
Он перекинул мое голое тело через перила. Внизу чернела вода.
…Взгляд Дмитрия Сергеевича остановился на потертом желтом ключике с надписью ХТЗ. Он свисал с ручки шкафа на марлевой повязке. Спустя пятнадцать лет он заказал у ювелира точно такой же ключ, какой потерял когда-то. Попросил сделать его не новеньким, блестящим, а чуточку потертым, с плавными закруглениями. И не из стали, конечно.
Хорошая память о том глупом случае в автобусе.
Очнулся я на берегу. Мокрый, но живой.
А самое главное — правая нога опять на месте.
Значит, кто-то там, внизу, наконец-то вспомнил обо мне.
ЛАБОРАТОРИЯ
Случайные связи
Со времен Карла Маркса и Фридриха Энгельса временные творческие союзы представителей нереалистической литературы не считаются чем-то предосудительным. В конце концов, свободные люди в свободном мире имеют право по обоюдному согласию заниматься чем угодно. Правда, при этом возникает вопрос: каким образом подобные унии возникают? И всегда все происходит, так сказать, «по любви» или меркантильный интерес тоже порой имеет значение?
Соавторства на заре фантастики не существовало в принципе. Этому есть довольно простое объяснение. Жестко структурированное общество диктовало свои нормы поведения, и писателю было очень сложно встретить близкого по духу и стилю коллегу в пределах довольно ограниченного круга лиц. Так, например, совершенно невозможно представить работающими вместе ровесников: князя Владимира Одоевского и обрусевшего шведского конновожатого Александра Вельтмана. Между тем произведения этих родоначальников российской НФ, живших в начале XIX века, чрезвычайно схожи и полетом фантазии, и интересом к науке, и тем влиянием, которое они оказали на будущее жанра.
С течением времени человеческие взаимоотношения упростились. Принцы крови могли себе позволить женитьбу на своих секретаршах, а в фантастике появились первые тандемы. Представляли собой они в основном супружеские пары и были постоянными. Акт творчества все еще имел интимный оттенок, и допускать до него постороннего было психологически трудно. Характерно, что рождение соавторства в фантастике произошло за океаном, в самой на тот момент прогрессивной стране мира — США. Чопорная Европа и косная Советская Россия взирали на это с удивлением. Сейчас дуэт Генри Каттнера и Кэтрин Мур считается классическим, а в далекие сороковые годы подобное было редкостью. Возникли и «случайные связи»: та же Мур написала рассказ вместе с Ф.Эккерманом, а супруга Эдмонда Гамильтона Ли Брэккет — повесть с Рэем Брэдбери.
Во второй половине XX века соавторство стало обыденностью, превратилось в бизнес. Даже обладающий неповторимой индивидуальностью Роджер Желязны сотрудничал с четырьмя различными авторами, и это не считая Бестера, чей роман «Психолавка» был закончен Роджером уже после кончины Альфреда. Все пишут со всеми, смешались поколения, стили и жанры. Характерными в этом смысле представляются романы Ларри Нивена и Стивена Барнса «Парк сновидений» и «Проект Барзум».
В отечественной фантастике вплоть до XX съезда партии соавторство практиковалось крайне редко (разве что кратковременный «объединительный» бум в нэповские 20-е). В основном потому, что это было элементарно опасно для жизни. Опрометчиво произнесенное в процессе работы слово могло быть передано партнером куда следует, и реакция последовала бы незамедлительно.
С наступлением «оттепели» в СССР, как и когда-то на Западе, в первую очередь, возникли постоянные союзы. Нельзя не упомянуть о таких дуэтах, как М.Емцев и Е.Парнов, Е.Войскунский и И.Лукодьянов, Г.Альтов и В.Журавлева, А. и С.Абрамовы, и конечно, лучшем писательском тандеме советской фантастики — А. и Б.Стругацких.
Шестидесятые годы отмечены целым рядом неожиданных совместных проектов. Начиная с буриме «Летающие кочевники», в котором приняли участие практически все ведущие фантасты, и заканчивая совершенно немыслимым для того времени пародийным романом «Джин Грин — неприкасаемый», написанным В.Аксёновым, О.Горчаковым и Г.Поженяном под общим псевдонимом Гривадий Горпожакс. Вообще подобная групповая модель стала очень модной. Можно вспомнить Павла Багряка (псевдоним В.Аграновского, Д.Биленкина, Я.Голованова, В.Губарева, В.Комарова, а также художника П.Бунина) и его НФ-детективы «Пять президентов», «Синие люди» и «Фирма приключений», а также «родившегося» чуть позже критика Вл. Гакова, под личиной которого скрывались известные исследователи и знатоки фантастики В.Гопман, М.Ковальчук и А.Гаврилов. Сейчас под этим псевдонимом с согласия соавторов работает только М.Ковальчук.
В период застоя соавторство в фантастике впало в спячку. Старые связи по различным причинам нарушились, новые не возникали. Единственное, что можно вспомнить: в 1981 году у братьев Стругацких и братьев Вайнеров родилась идея написать совместный роман, в котором одни братья отрабатывали бы мистико-фантастическую составляющую, а другие — детективную. Дальше сюжетных наработок дело не пошло, квартет распался, однако возникшие в процессе работы идеи послужили основой для повести Стругацких «Отягощенные злом».
Начало девяностых принесло в нашу страну не только серьезные политические перемены, но и либерализацию книжного рынка. Ранее весьма сложный и долгий путь начинающего писателя к публикации своих текстов теперь существенно упростился. Множество авторов, для которых пределом мечтаний было обсуждение рукописи в кругу друзей и публикация в научно-популярных журналах, получили непредставимые
