На страницах книги оставляют след десятки видов динозавров: кто неспешно ковыляет, кто стремительно преследует добычу. Но не динозавры являются главными героями и даже, возможно, не люди. Самый важный герой романа — наука, уникальный инструмент познания и преобразования мира, которым млекопитающие Homo sapiens вправе гордиться. Вопрос о том, что именно из себя представляет наука, рассматривается автором (к финалу выясняется, что не им одним) на частном примере палеонтологии. Это своего рода центральный стержень романа, без которого текст рассыпался бы на куски.

Дело в том, что сами по себе динозавры довольно скучны и не очень-то привлекательны. Представьте себе плотоядного хомяка размером с дом и решите, где вы предпочли бы находиться — рядом с ним или подальше. Большинство людей выберет разумное решение, в пользу которого говорят природные инстинкты. Однако есть и меньшинство, которое руководствуется не инстинктами, а неутолимой жаждой познания. Их немного: с детства эти люди увлекаются историями об ископаемых чудовищах, участвуют в полевых раскопках, с боями прорываются на биологический факультет и посвящают жизнь останкам гигантских ящеров, стараясь поменьше думать о заработке и побольше — о научной славе в кругу себе подобных. Вот с такими людьми мы и сталкиваемся на страницах романа, получая возможность «примерить» на себя их взгляд на мир. В том числе — восторженное отношение к любой ископаемой реликвии, способность вслепую собрать скелет трицератопса из сваленных в кучу костей, умение в деталях продумать структуру биоценоза и при этом мыслить в масштабе геологических эпох. У строгих процедур научного поиска есть своя тайная поэзия, муза которой, несомненно, помогала писателю в работе над текстом.

От таинственных спонсоров человечества палеонтологи получают удивительный подарок: возможность «вживую» наблюдать за предметами их страсти, «расплачиваясь» за путешествия во времени своими научными работами. Поведение ящеров в естественной среде, брачные обычаи, типы реакций… Даже попав в аварию, ученые не прекращают исследования, ужасы двухлетней робинзонады им помогает скрасить разработка новых научных гипотез. (Особо следует отметить идею об организующей роли межвидового инфразвукового общения — причем тиранозавры тут выступают в роли главных «пастухов» для меньших завров. Трудно сказать, насколько такая гипотеза совместима с фактами современной науки, но она очевидно перекликается с образом «группового разума» у животных в винджевском «Пламени над бездной».)

Значительное внимание в книге уделено классической теме временных парадоксов — которых быть не должно, потому что иначе все разрушится, но которые все-таки возможны, несмотря на жесткую систему мер по их недопущению. Друг на друга наслаиваются несколько образов, раскрывающих главную для Суэнвика тему власти: администрация путешествий во времени; тоталитарная секта христиан- фундаменталистов, не признающих учение об эволюции; тиранозавры-пастухи; таинственные спонсоры из далекого будущего, ненадолго давшие людям секрет машины времени, но не готовые воспринимать человеческую логику. В ходе борьбы за выживание возвышаются отдельные виды, затем им на смену приходят другие, а от прежних остаются лишь окаменевшие кости… На этой дистанции продолжительностью в полмиллиарда лет особенно несуразно выглядят различные ритуалы группового подчинения, принятые в человеческом сообществе.

Возможна ли свобода воли или это выдумка? А может, весь наш мир — чья-то выдумка, квазинаучный эксперимент, который в любой момент может быть завершен? Подобные темы присутствуют во многих романах автора, но в «Костях Земли» они раскрываются лишь к финалу книги — до которого нужно добраться сквозь неторопливый, местами тяжеловатый текст. Суэнвик — из числа тех писателей, кто способен долго взбираться трудной дорогой на вершину только для того, чтобы самому увидеть открывающийся сверху взгляд на долину людей.