Контакт, осуществленный через третье лицо — школьную учительницу, не имевшую представления о том, кто из наци входил в соприкосновение с ней и с кем из участников сопротивления общалась она с помощью писем, передававшихся, естественно, не по почте, — свидетельствовал о проведении работ по созданию дракона дальнего радиуса действия с нуклеиновой бомбой в качестве полезной нагрузки, которую должны были изготовить вражеские нимфокластеры. Аналитики из Уайтхолла не сомневались в том, что в контакт вовлечен тот или другой из Вильгельмов, но ни одному из них не пришло в голову, что оба они решили изменить рейху. В особенности теперь, когда блицкриг превращал в прах города Англии, когда сапоги солдат вермахта маршировали по всей Европе и бывшие свободные страны сыпались, как домино, перед наступлением рейха.

Не нравится мне все это.

— Позвольте мне кое-что показать вам, — тот из Вильгельмов, что был пониже ростом, Вильгельм Первый, указал жестом на непрозрачную, жемчужного цвета панель в стене. И вновь по-английски добавил: — Подойдите сюда.

Стесняться было нечего. И я направился к нему, намереваясь предложить рукопожатие, но он отвернулся к пульту — панель стала прозрачной.

Я автоматически отступил в тень, однако это было излишним: лаборатория вокруг меня оставалась в полумраке, хотя просторный ангap, открывшийся нашему взору, был ярко освещен накаленными добела дуговыми лампами. Даже если техники внизу посмотрели бы на это окошко, они бы едва ли заметили нас.

— Бог мой, — пробормотал Петр.

Ибо мы увидели драконов такой величины, которой нельзя было даже вообразить: их расстеленные дельтовидные крылья заполняли гигантскую площадь — между их кончиками поместился бы целый квартал. В недра драконов загружали сферических опаловых нимф, их длинные усики аккуратно окружали объемистые мешки с желтком. Сброшенные над городом нимфы немедленно развернутся и, в считанные секунды сбросив оболочки, превратятся в небольших взрослых драконов, которые с запрограммированной точностью обрушат свой смертоносный груз на мирные города.

— Первые летные испытания, — ровным тоном произнес Вильгельм Первый, — дали удовлетворительные результаты.

— А каков их радиус действия? — спросил я. И поскольку он не ответил, добавил: — Was ist die Fliegweite?

— Zwei tausand Kilometer. — Он пожал плечами. — А может, и больше.

При радиусе в две тысячи километров драконы могли стартовать прямо отсюда — наци даже не придется переносить свои предприятия на территорию оккупированной Франции, как я предполагал.

Если лаборатории люфтваффе сумеют размножать этих гипердраконов достаточно быстро, если они сумеют произвести дюжину, а может быть, и два десятка эскадрилий, война с Англией закончится даже без нуклеиновой бомбы, и англичанам придется учить немецкий — так, как некогда нашим предкам-саксонцам пришлось против собственной воли осваивать язык офранцузившихся норманнов. Однако новый режим сделается истинным кошмаром, какого не знали авторы средневековых сказаний со всеми их чудовищами и демонами.

— А вы, — я повернулся лицом к другому Вильгельму, — что вы рассчитываете получить от этого?

Они торопливо подкатили передвижные доски к сосновым ступеням возле изолированной лаборатории. Вильгельм Второй быстрыми движениями набросал мелом уравнения, а Вильгельм Первый комментировал их, устанавливая стеклянное блюдо на асбестовый коврик.

— Насколько я понимаю, — он подождал, пока я кивнул: мне было известно, что он не является специалистом по квантово-молекулярной теории эволюции, — существуют две проблемы. Первую представляет само ядро бомбы, снабженное самореплицирующимися прядями аттракторов, рассчитанных на каскадирование в атмосфере.

Я похолодел.

— Вторую, — продолжил Вильгельм Первый, — представляет собой векторный триггер, питающий процесс своей энергией и выносящий икру наружу, обеспечивая тем самым распространение каскада.

Уже из разговоров на вечеринке в доме Оппенгеймеров я понял, что нацисты продвинулись достаточно далеко в решении проблемы и успели разобраться в триггерном механизме настолько, чтобы понять: он столь же важен для действия оружия, как и само нуклеиновое ядро.

По умножавшимся на доске формулам энзимов — Вильгельм Второй как раз отложил в сторону исписавшийся кусочек мела и взялся за новую палочку — я видел, что они, во всяком случае, овладели техникой проектирования ядра бомбы. И поскольку (вопреки инстинктивной убежденности Эйнштейна) такие характеристики, как разум, эволюционировали в природе слишком быстро, не укладываясь в Уоллесовы правила макроселекции, то Вильгельм Второй вместе с сотрудниками мог создать необходимые нити репликаторов за время куда меньшее всех несчетных тысячелетий, ушедших на обыкновенную эволюцию.

Как показали Шредингер и Бор, энзимы служат химическими наблюдателями вызывающих коллапс молекулярных волновых функций, который с учетом наложения вероятностей ведет к единственному исходу. Однако энзим, который постоянно «наблюдает» за молекулой, находящейся в одном и том же положении, не позволяет ей еще раз вступить в неопределенное, способное к реакции состояние, тем самым навсегда замораживая ее конфигурацию и энергию.

Тем не менее квантовая биология обладает другим, не совсем очевидным принципом, гласящим, что способ, которым произведено измерение, определяет его результат.

И работавшие в Нью-Мексико ученые воспользовались им. Если наблюдающий энзим сам подвергается медленным переменам, тогда он позволяет отсутствующей молекуле эволюционировать в соответствии с присущими энзиму биохимическими тенденциями.

— Итак, — спросил Вильгельм Второй, отворачиваясь от грифельной доски, — что вы думаете об этом, друзья мои?

Я попытался сохранить самообладание, однако Вильгельмы переглянулись, и я понял, что выдал себя.

Каких бы результатов они ни добились к этому времени, я теперь знал: наци обладают вполне жизнеспособной программой создания нуклеиновой бомбы. Уничтожение любой экосистемы — для них это вопрос времени.

— Also gut. — Вильгельм Второй кивнул. — Неплохо. Позвольте мне показать вам…

Звякнула далекая дверь, и оба Вильгельма одновременно побледнели.

Вполне натуральным образом.

— Патруль! — выпалил Вильгельм Первый.

Явно явившийся не по расписанию.

— Быстро, — Вильгельм Второй указал на изолированную лабораторию. — Внутрь.

Петр опустил руку в карман пиджака.

Нет…

Невзирая на мой приказ, он, должно быть, прихватил с собой револьвер. Брать на базу огнестрельное оружие было нельзя. Первый же выстрел означал нашу смерть и провал поставленной задачи.