именно на это я и рассчитывал.
— Значит, это так легко…
— Да. Инженер Саван, должно быть, очень любит свою жену. В какой-то момент он представил себя обвивающимся вокруг ее запястья и пожелал стать браслетом… Вот почему вам не удалось ничего получить позапрошлой ночью. Но если вы вновь захотите попробовать, то мы можем отправиться к фиолетовому пятну.
— Вы знали?..
— Я видел вас с балкона. Конечно, я надеялся, что вы предпримете попытку. А сейчас вы можете добиться всего, чего захотите, получить любую вещь.
— Спасибо, но думаю, мне лучше не пробовать. Ведь сбывшиеся желания просуществуют одну ночь, а завтра утром я забуду о них.
— Верно, — сказал сеньор Вантедур и поднялся. — Я буду сожалеть, что никогда не прочту ваших мемуаров, доктор Сесслер. Спокойной ночи.
Он вышел.
Бонифаций Соломейский остался в комнате, и Лео Сесслер был вынужден открыть ему дверь.
На трапе «Нини Пауме-1» члены экипажа остановились, повернулись лицом к планете и, не сговариваясь, откозыряли тем, кто провожал их. Только Лео Сесслер по-граждански помахал рукой. Население замка Вантедур попятилось, когда люки закрылись и корабль запыхтел, готовясь к взлету.
Пристегнутый ремнями к своему сиденью, Лео Сесслер, закрыв глаза, мысленно обозревал Салари-II. Через двадцать минут… нет, уже через девятнадцать минут пятьдесят восемь секунд… девятнадцать минут пятьдесят три секунды… он забудет эту планету.
Никто не произнес ни слова. Лицо у Рейдта-младшего было опухшим.
Девятнадцать минут.
Капитан отдал распоряжение увеличить тягу двигателей.
Лео Сесслер поигрывал пряжкой привязного ремня.
Капитан объявил, что сразу после взлета сядет составлять отчет о Салари-II.
Три минуты сорок две секунды.
— Вы дадите какую-нибудь особую рекомендацию в своем отчете, Капитан?
— Естественно. Если честно, то думаю, что на Салари-II сложилась чрезвычайная ситуация. Хорошенько уясните себе это: чрез-вы-чай-на-я!
Мысленно Лео Сесслер скакал верхом по лугам Салари-II, и воздух свистел в его ушах.
Две минуты пятьдесят одна секунда.
— И я обязательно буду ходатайствовать о направлении сюда спасательной экспедиции.
— Кого же вы намерены спасать, Капитан?
— Можно узнать, откуда раздается этот свист? — Капитан взял микрофон. — Проверьте происхождение странного звука в наушниках.
И поставил микрофон на место.
— Необходимо раз и навсегда решить вопрос с членами экипажа «Спящего Света-3», Сесслер…
Две секунды. Одна.
Свист прекратился.
— …которые наверняка погибли от радиации.
Лео Сесслер поспешно подумал о Салари-II — «Неужели это моя последняя мысль о ней?!» — и вспомнил зелень и голубизну под двумя солнцами. Пустыня Пума, мустанг, Вантедур, Теофилус, Вантедур, Бонифаций Соломейский, Кестеррен, Пеония, удар в челюсть Рейдта-младшего, Вантедур, Трон Победы… Карита Дульче, запертый в матке… Пять лун… Сеньор Вантедур, предлагающий емуостаться на Салари-II и предупреждающий, что он забудет все. Но он не забыл.
— Как жаль, — говорил тем временем Капитан. — Жаль, что мы даже не смогли выйти из корабля в поисках их останков в качестве вещественного доказательства, которое следовало бы присовокупить к отчету. Но тогда радиация погубила бы нас, несмотря на защитные костюмы. Рейдт-младший не ошибается. Кто был физиком на «Спящем Свете-3»?
— Кажется, Джонас Леваль.
— Что ж, доктор, я пойду составлять проект нашего отчета. До свидания.
— До свидания, Капитан.
«Я не забыл, не забыл!..»
«Я буду сожалеть, что не прочту ваши мемуары, доктор Сесслер», — сказал ему тогда сеньор Вантедур.
— Я буду сожалеть, что не прочту мемуары доктора Сесслера, — сказал сеньор Вантедур.
— Вы полагаете, Сесслеру нельзя доверять? — спросил Теофилус.
— Никак. А иначе представьте себе, как бы это сейчас выглядело. Четырнадцать человек твердят о радиоактивной планете, а он в своих мемуарах описывает средневековые замки и гигантские искусственные матки.
— Почему же вы приговорили его не забывать все это, Вантедур?
— Вы считаете, это был приговор?
На «Нини Паумс-1» Капитан испещрял лист за листом, Саван пил кофе, а Рейдт-младший потирал челюсть:
— Я ударился при взлете…
Лео Сесслер сидел перед чашкой кофе, к которому так и не прикоснулся.
— Они наверняка жалеют о том, что этот сектор пространства будет закрыт для колонизации, — сказал Теофилус.
— Жаль, — сказал инженер Саван. — Отныне этот сектор пространства будет надолго закрыт для колонизации.
Кестеррен пел, обняв ствол дерева. Карита Дульче водил языком по влажным стенкам колыбели- матки. Левануус спускался по лестнице в подвал. Сеньор Вантедур говорил:
— И еще они жалуются на то, что им приходится пить скверный кофе.
— Этот кофе — настоящая бурда! — скривился Штурман. — На разведывательный корабль вечно поставляют отвратительное пойло. Вот на пассажирских крейсерах кофе замечательный!..
Теофилус рассмеялся:
— Им хотелось бы пить такой кофе, которым угощают пассажиров на больших лайнерах.
Лео Сесслер так и не отхлебнул из своей чашки.
— «И они отправились прочь, — процитировал он, — к шуму крыльев Земли, великие рыцари мечты и приключений, вечные собеседники дальних далей и первооткрыватели бездонных пропастей, неугомонные искатели чуда в дальних просторах».
Но никто его не расслышал.
Перевел с испанского Владимир ИЛЬИН
Хосе Мигель Санчес Гомес
