забрала все свои драгоценности и несколько дурацких шляпок. Сейчас она уже, наверное, далеко. Ведьма! Говорила, что мы партнеры, обещала мне…

— Обещала вам что? — спросила Клио, выглядывая из-за широкого плеча Эдварда.

На мгновение Фробишер, казалось, потерял дар речи. Потом покачал головой и сказал:

— Лучше расскажу вам все как есть. Она сбежала, и отвечать за все придется мне. Она сказала, что мы возьмем серебро и уедем вместе в Неаполь или Рим. Говорила, что у нас будет куча денег. «Помоги мне, Рональд, — сказала она, — ты — мой единственный друг». А я, дурак, поверил ей.

Фробишер пнул стол, превратив в щепки одну из резных деревянных ножек. Клио едва не сделала то же самое, так она была разочарована. Почему она не подумала о том, что леди Ривертон проще удается сбежать, когда внимание всех будет отвлечено пьесой Талии? Нужно было поставить кого-нибудь наблюдать за ее домом круглые сутки.

— Она сбежала и оставила мне только это, — прорычал Фробишер.

Он держал маленькую серебряную чашу — почти копию той, что находилась у Эдварда, но более изящно украшенную.

— Она забрала все остальное: курильницу, другие чаши… Ведьма! Гореть ей в аду…

Клио в ужасе смотрела, как он поднял чашу над головой, намереваясь швырнуть ее на мраморный пол. Она крикнула что-то, выскочила из-за спины Эдварда и бросилась к Фробишеру, пытаясь спасти драгоценную чашу. Ей удалось вырвать чашу у Фробишера из рук и прижать его к стене. Он поднял руку с зажатым в ней кинжалом и ударил Клио в плечо. Она опустилась на пол, сжимая в онемевшей руке чашу. Боль затопила все тело. Клио посмотрела на свой порванный рукав и увидела на плече кровь. Она уже не слышала, как закричал Эдвард и застучали по мраморному полу шаги обратившегося в бегство Фробишера.

Клио почувствовала прикосновение сильных рук Эдварда, он помог ей сесть.

— Клио, — воскликнул он, и его голос был полон страха.

Странно, Клио не думала, что Эдвард может чего-то испугаться.

— Клио, дорогая, только не теряй сознание. Останься со мной.

— Он попал в вену? Я истеку кровью? — пробормотала она.

Клио чувствовала, как теплая кровь струится по ее руке. Голова кружилась, и перед глазами все расплывалось.

— Ни за что, — ответил Эдвард.

Она услышала треск рвущейся материи, и скоро он уже туго бинтовал ей плечо, используя в качестве перевязочного материала свою рубашку.

— Я не позволю тебе умереть.

— Меня никогда раньше не ранили…

— Тебе повезло, учитывая то, с какой готовностью ты бросаешься на вооруженного человека. Что заставило тебя сделать это?

— Я боялась, что он повредит чашу. Это все, что у нас есть и что может помочь найти остальное. Клио взглянула на чашу, лежащую у нее на коленях. — Но он сбежал! Что, если он знает, где находится леди Ривертон и остальные сокровища?

— Далеко он не уйдет, не беспокойся.

Эдвард нежно привлек ее к себе и баюкал, пока боль не стихла. Теперь Клио чувствовала только усталость.

— Нужно отнести тебя домой, там за тобой будет уход.

— И где ты сможешь запереть меня, чтобы я не причинила проблем.

Эдвард рассмеялся и поцеловал ее в макушку:

— Дорогая, я не думаю, что в мире найдется хотя бы один достаточно крепкий замок, способный удержать тебя на месте.

— Но серебро пропало!

— Клио. — Эдвард отстранился и теперь внимательно смотрел ей в глаза. В этот момент существовали только он и она. — Разве ты не знаешь? Я бы никогда — слышишь, никогда! — не оставил тебя истекать кровью, чтобы пуститься в погоню за преступником, даже если бы он похитил несметные сокровища. Я никогда не оставлю тебя.

Клио прижалась к его груди, ее переполняло счастье. Она не должна была чувствовать себя такой счастливой, ведь Фробишер и леди Ривертон сбежали, серебро исчезло. Она была ранена и лежала на холодном мраморном полу. Но она была абсолютно, совершенно счастлива.

Эдвард никогда не оставит ее, и сейчас это было все, что ей было нужно.

Клио и Талия сидели на террасе, пили чай и наслаждались солнечным днем. Одна рука Клио по- прежнему была на перевязи. Она посмотрела на сад, на свежую молодую листву. Скоро наступит лето, дни станут длиннее, палящие лучи солнца сожгут листву и траву. Но семейства Чейз здесь уже не будет.

— Наша работа здесь почти закончена, — сказала Клио, — даже отец так считает.

За завтраком сэр Уолтер, ужаснувшись от услышанного, решил, что следующим летом они все поедут в Женеву.

— Там мы сможем покататься на лодке по озеру и заняться альпинизмом.

— Альпинизмом! — Талия скорчила гримаску. — Тебе хорошо, ты-то у нас наполовину горная коза, а мне что делать?

— Ты можешь написать новую пьесу. Про разгневанных богов и похищенные сокровища.

— И про храбрых героинь, победивших злодеев?

Талия осторожно коснулась перевязи, на которой висела рука Клио.

Клио рассмеялась:

— Твоя героиня должна быть очень смелой, чтобы не падать в обморок от малейшей царапины. Пусть она будет действительно ранена.

— Ну, царапиной это назвать никак нельзя! Кровотечение могло бы стоить тебе жизни, если бы не герцог.

Клио отхлебнула чай, вспоминая прошлую ночь. Эдвард тогда разорвал свою рубашку, чтобы перевязать ей руку, и отнес домой. Я никогда не оставлю тебя, сказал он, и Клио поверила ему.

— В твоей истории будет герой? — спросила она.

— Конечно. И любовь. В каждой пьесе должно быть что-то про любовь. Страсть и верность, превосходящие все на свете, даже смерть, — сказала Талия.

Клио улыбнулась, глядя в голубые глаза сестры:

— Как насчет переодетого итальянского графа?

— Или английского дворянина с тайной миссией! Разумеется, он любил героиню долгие годы…

— Но она, глупая, не замечала этого.

— И поняла только тогда, когда он поставил под удар свою миссию, чтобы спасти ей жизнь, потому что любовь — важнее всего.

— Я смотрю, у тебя есть все задатки романистки.

— Тут нет ничего трудного, в романе должно быть всего понемногу: любовь, опасность, жертвы и прочее.

— Я бы, пожалуй, добавила еще цыган, которые крадут проклятую вещь. Во всех хороших романах и пьесах есть что-нибудь про цыган.

— Да, правда, я что-то не припоминаю цыган в «Антигоне».

— Это единственное исключение.

Тадия достала блокнот и принялась что-то строчить. Клио откинулась на спинку кресла. Роза внесла свежий чай и блюдо с кексами. Она ничего не сказала, даже не взглянула на Клио, но заботливо поправила одеяло на ее коленях, прежде чем собрать грязную посуду.