мысли. — Но Леди это очень расстроило, это уж точно.

На улице уже темнело. Отец сказал, что, если мы хотим вернуться домой засветло, нам надо торопиться, и поблагодарил мистера Скалли за то, что он уделил нам время и показал то, что осталось от моего велосипеда.

— Ведь вы и в самом деле не могли знать, — сказал на прощание отец мистеру Скалли, который, хромая, выбрался проводить нас до выхода со свалки. — Вы просто делали свою работу, как обычно.

— Верно, Том. Один велосипед мне и был нужен. А ваш велосипед все равно нельзя было наладить, ни за какие коврижки, — повторил он.

Этого-то я и не мог сказать отцу. По сути дела, окольными путями я пытался донести эту мысль до его сознания, но вся беда в том, что когда ты еще мальчишка, взрослые слушают тебя вполуха.

— Слышали что-нибудь новое о машине, которая упала в озеро? — спросил нас в дверях мистер Скалли. Его голос эхом разносился под сводами. Я отчетливо ощутил, как напрягся рядом со мной отец. — Негоже так умирать, без христианских-то похорон, — продолжил мистер Скалли. — Шериф Эмори нашел хоть какую-нибудь зацепку?

— Насколько я знаю, ни одной.

Голос отца дрогнул. Я был уверен, что в тот момент он увидел машину с прикованным к ее рулю наручниками мертвецом, уходившую на дно озера Саксон, Это видение изводило отца по ночам всякий раз, когда он закрывал глаза.

— Что до меня, то я, похоже, знаю, кто мог все это сделать, — продолжал мистер Скалли.

Мы уже стояли в дверях сарая, но выйти наружу не решались, потому что дождь усилился и теперь нещадно хлестал по мертвым горам забытых вещей. Пробивавшийся свет имел зловещий зеленоватый оттенок. Взглянув на моего отца, мистер Скалли, привалился плечом к дверному косяку.

— Это наверняка был кто-то, кто перебежал дорожку семейке Блэйлоков. И парень этот скорее всего был не местный, потому что все здешние, кто еще в здравом уме, знают, что Вэйд, Бодин и Донни — это самые что ни на есть зловредные и безжалостные стервятники во всем штате. В лесу у них целый заводик, они там гонят самогон и в ус не дуют. Плевали они на всех. Потому что этот их папаша, Большое Дуло, тот еще старый хитрец, самого дьявола может за пояс заткнуть. Да, сэр, именно Блэйлоки отправили того парня на дно Саксона, помяните мое слово, когда-нибудь это выяснится.

— Думаю, что шериф уже проверил эту версию.

— Может, и проверил. Только дело-то в том, что никто точно не знает, где прячутся Блэйлоки. Они порой показываются на людях то тут, то там, устраивают всякие разборки, а потом снова уползают в свою змеиную нору до следующего раза.

Мистер Скалли взглянул на улицу.

— Дождь, похоже, притих. Хотите добежать до машины — сейчас самое время.

Мы так и сделали: осторожно стали пробираться по тропинке между мусорными склонами к нашему грузовичку. Я еще раз взглянул на велосипедную гору. И тут, присмотревшись внимательней, я заметил то, на что не обратил внимания в первый раз: среди заржавленных переплетенных рам к свету тянулись зеленые плети дикого винограда; кое-где уже распускались белые бутончики, испускавшие сладкий аромат.

Внимание отца было привлечено к чему-то, что лежало далеко за кучей старых велосипедов, в том месте, что не дано увидеть никому другому. Внезапно он остановился, вслед за ним замер и я, после чего остановился и мистер Скалли, который хромал впереди и вдруг почувствовал, что сзади наступила тишина.

— Вот куда они се оттащили. А я-то все думал… — проговорил отец.

— Да, на следующий день ее сюда и притащили. Хотя мне она тут здорово мешает — все думаю от нее избавиться. Все время привозят что-то новое, нужно расчищать место, сам понимаешь.

О том, на что они смотрели, говорить было особенно нечего. Это была груда ржавого перекрученного железа, на котором лишь кое-где сохранилась черная краска. Ветрового стекла не было и в помине, крыша была сплющена вровень с капотом. Багажник сзади пострадал меньше всего, на нем еще были видны языки красного и оранжевого пламени.

Того самого, что поглотило водителя этой машины.

Отец отвернулся, и мы заторопились по извилистой тропинке к своему пикапу. Проходя мимо нее, я старался держаться к отцу как можно ближе.

— Заезжайте как-нибудь! — сказал нам на прощание мистер Скалли.

Овчарки снова облаяли нас, и миссис Скалли выглянула на крыльцо, на этот раз без ружья. Попрощавшись со старьевщиком, мы с отцом покатили по дороге с призраком Моны обратно к дому.

Примерно через неделю после того, как мы побывали на чудесной свалке мистера Скалли, дома зазвонил телефон. Трубку взяла мама.

— Том! — раздался из коридора ее крик, в котором звучали холодящие сердце трели смертельного ужаса. — Джей-Ти говорит, что на озере Холман прорвало дамбу! Они созывают в мэрию всех, кто может прийти.

— О Господи!

Отец вскочил с дивана, лежа на котором он смотрел по телевизору новости, и принялся натягивать ботинки.

— Я так и знал, что дело кончится наводнением! Кори! — крикнул он. — Быстро одевайся!

Я отлично знал отца и по его тону мгновенно понял, что мне лучше поторопиться. Я отложил в сторону листы бумаги, на которых пытался записать рассказ о черном автомобиле с призраком за рулем, и просто запрыгнул в свои джинсы. Когда чувствуешь, что родители испуганы, твое сердце начинает колотиться со скоростью девяноста миль в час. А кроме того, я услышал, как отец сказал «наводнение». Последнее наводнение случилось, когда мне было пять лет. Тогда жители Зефира отделались довольно легко, разве что поднявшаяся вода привлекла из болота полчища змей. Но из газет я знал, что в 1938 году во время наводнения вода на улицах Зефира стояла высотой до четырех футов, а в 1930-м паводок даже снес несколько крыш с домов в Братоне. Таким образом, наш городок имел давнюю историю борьбы с водной стихией, а учитывая, какие дожди лили с начала апреля по всем южным штатам, в этот раз можно было ожидать всяческих ужасов.

Река Текумса питается озером Холман, находящимся в сорока милях от Зефира. Если считать, что все реки впадают в моря, то, значит, мы жили на берегу собственного моря, не самого спокойного на свете.

Я проверил, как чувствует себя Рибель в конуре за домом, после чего втиснулся вслед за мамой и отцом в наш пикап, и мы все вместе поехали в мэрию, в старое здание в готическом стиле в самом конце Мерчантс-стрит. Почти во всех домах горел свет; было ясно, что тревожный телеграф работал вовсю. Нельзя было сказать, что дождь по-прежнему лил изо всех сил, вокруг висела какая-то морось, но вода на улице ощутимо прибыла. Ее уровень уже поднялся до ободов колес нашего пикапа; фундаменты некоторых домов и ступеньки крыльца уже начало заливать. Впоследствии выяснилось, что вода так попортила дом моего друга Джонни Уилсона, что, пока шел ремонт, ему пришлось целый месяц жить у родственников в Юнион-Тауне.

На стоянке у мэрии уже скопилось множество машин. Далеко у самого горизонта в небе полыхали молнии, подсвечивавшие подбрюшья низких облаков. В главный зал плотной массой набились люди. Зал являл собой большое просторное помещение с расписным потолком, по которому вокруг тюков хлопка летали ангелы; в свое время, лет двадцать назад, здесь проводили хлопковые торги, но потом хлопковые склады перенесли в Юнион-Таун, в более возвышенное место, куда не могло добраться самое сильное наводнение. Мы нашли себе места на шатких деревянных стульях у стены и очень скоро поняли, что нам повезло, потому что народ все прибывал. Вскоре в зале стало невозможно дышать. У кого-то хватило сообразительности включить вентиляторы, но из-за огромного количества собравшихся в зале воздух все равно скоро стал непригодным для дыхания. Миссис Ярброу, главная болтушка и сплетница нашего города, умастилась на стуле рядом с мамой и принялась беспрерывно трещать, а ее муж, молочник из «Зеленых лугов», не давал покоя отцу. Я увидел, как в зале появился Бен вместе с миссис и мистером Сирс, но устроились они на другой стороне зала. Появилась Демон: ее прическа выглядела так, словно она