Кэрри Френч добродушно флиртовала с парой фермеров. По телевизору передавали бейсбольный матч.

— Можем ли мы доверять вам, мистер Мэкинсон, вот в чем дело?

— Почему вы об этом спрашиваете? — удивился отец. — И почему это мне нельзя доверять?

Что-то в поведении и манере держаться обоих мужчин, в их манере быстро оглядываться по сторонам, словно профессионально примериваясь к окружающему и изучая и запоминая его детали, навело его на определенные мысли.

— Вы полицейские? — спросил он.

— В смысле профессии — нет. Но по сути — очень близко.

— Кто же вы по профессии?

— Я, как бы это сказать, занимаюсь историческими исследованиями, — ответил мистер Стейнер.

Ладно переставляя свои чудесные длинные ножки, Кэрри Френч подошла к ним, держа наготове блокнотик для заказов.

— Чем сегодня вас угостить?

— У вас есть пышки? — Мистер Ханнафорд вытащил из нагрудного кармана пачку «Лаки».

— Прошу прощения?

— Пышки! У вас есть пышки или нет?

— Мне кажется, — терпеливо проговорил мистер Стейнер, воспользовавшись паузой, во время которой молодой человек прикуривал сигарету, — что в этой части Штатов пышки называют оладьями, Ли.

— Время завтрака уже закончилось, и мы не подаем такие блюда. — Сказав это, Кэрри неуверенно улыбнулась. — Прошу прощения, но может быть, вы выберете что-нибудь другое?

— Тогда просто принесите мне гамбургер, и все.

Ли Ханнафорд выпустил сигаретный дым сквозь ноздри.

— Господи!

— Я вижу тут куриную лапшу — она свежая? — поинтересовался мистер Стейнер, рассматривая меню.

— Сделана из консервов, но только что приготовленная.

— В таком случае, дорогая, я, пожалуй, отведаю вашу куриную лапшу.

Мистер Стейнер внимательно оглядел официантку поверх ободка круглых очков.

— А кроме того, принесите мне гамбургер так же, как и моему другу. Только хорошенько прожарьте мясо, дорогая, прошу вас.

Проушу, вот как он произнес это.

Отец заказал мясное рагу и кофе.

Кэрри задержалась у столика.

— Скажите, вы ведь приезжие? — спросила она двух незнакомцев.

— Я из Индианы, — ответил мистер Ханнафорд, — а он…

— Я родился в Варшаве, это в Польше, в Европе. И спасибо, Ли, я сам могу ответить за себя.

— Далеко же вы забрались, — заметил отец, когда Кэрри наконец отошла и понесла заказ на кухню.

— В настоящее время я живу в Чикаго, — ответил мистер Стейнер.

— Все равно это далековато от Зефира. — Взгляд отца то и дело возвращался к татуировке на плече молодого человека. Казалось, что мистер Ханнафорд когда-то давно пытался свести ее со своей кожи, но безуспешно.

— Ваша татуировка что-то означает?

Прежде чем ответить, Ли Ханнафорд выпустил дымок из угла своего рта.

— Это означает, — ответил он, — что я не люблю, когда люди суют нос не в свое дело.

Отец кивнул. Краска раздражения постепенно начала проступать на его щеках.

— Вы это серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Прошу вас, джентльмены, — прервал начинающуюся перебранку мистер Стейнер.

— Интересно, что ты ответишь, крутой парень, когда я скажу тебе одну вещь? — Отец положил на стол оба кулака и наклонился вперед, приблизив лицо к лицу мистера Ханнафорда. — Десять месяцев назад я видел точно такую же татуировку на плече одного мертвого парня, быть может, такого же горячего, как ты. Ну что, крутой, какой будет твой ответ?

Мистер Ханнафорд ничего не ответил. Выражение его лица осталось прежним, взгляд сохранил холодную неподвижность. Затянувшись сигаретой, он выпустил дым в потолок.

— Человек, о котором вы говорите, был блондин? — наконец спросил мистер Ханнафорд. — Цвет волос почти такой же, как у меня?

— Точно.

— И рост примерно такой же, и комплекция?

— Думаю, ты попал в самую точку.

— Ага.

Мистер Ханнафорд тоже подался вперед, приблизив свое лицо, украшенное острым носом, к отцу.

— Тогда я вот что скажу — ты видел моего брата.

— ..вот эти клетки должны быть тщательно вычищены, — говорил доктор Лизандер, продолжая экскурсию по своему подвалу. В настоящий момент клетки были пусты. — Пол тоже нужно подмести. Будешь приходить сюда три раза в неделю, Кори, и каждый раз пол должен быть дочиста вымыт. Трижды в неделю. Далее, ты должен будешь накормить и налить в поилки воду в клетки у всех животных, а также внимательно осмотреть их, сообщив мне об их состоянии.

Неплохо, если ты иногда поиграешь с тем или иным животным, только осторожно.

Шагая вслед за ветеринаром, я оглядывался направо и налево, следуя глазами за движениями его руки, которой он указывал то в одну, то в другую сторону первой комнаты своего подвала. Стоило мне поднять глаза чуть вверх, и я видел под самым потолком вентиляционные отверстия.

— Сено я заказываю в тюках. Тебе придется принимать грузовики, сгружать тюки сена, после чего каждый раз распаковывать тюки — это просто, нужно только разрезать проволоку — и разбирать сено для конюшни. Могу сказать, что возиться с тюками с сеном и резать упаковочную проволоку — нелегкая работа. Проволока очень прочная, не хуже рояльной струны. Кроме того, тебе придется выполнять различные разовые поручения, это тоже будет входить в твои обязанности.

Ветеринар повернулся ко мне:

— Итак, двадцать долларов за дневную работу три раза в неделю, скажем, с четырех до шести — по- моему, это более чем справедливо?

— Господи! — Я не мог поверить своим ушам. Доктор Лизандер предлагал мне целое состояние.

— Если ты решишь приходить еще и в субботу… скажем, с двух до четырех, я стану приплачивать дополнительно по пять долларов в неделю.

Доктор Лизандер улыбнулся, снова одними губами. Отхлебнув из чашки кофе, которую он забрал с собой, он поставил чашку на стол рядом с пустой клеткой из тонкой проволочной сетки.

— Кори? — тихо спросил он. — Прежде чем я дам тебе эту работу, у меня есть к тебе два вопроса, на которые я хочу получить ответ.

Я молчал и ждал продолжения.

— Первое: я хочу, чтобы ты пообещал, что не скажешь своим родителям, сколько я тебе плачу. Думаю, что им ты можешь сказать, что получаешь всего десять долларов в неделю. Причина тут весьма простая — я знаю, что твой отец перешел на работу на заправочную станцию. Я виделся с ним последний раз, когда приезжал туда заправиться.

Кроме того, я знаю, что твоя мать дни напролет проводит на кухне за своей выпечкой. В этом случае мне представляется более разумным не ставить их в курс того, сколько денег ты приносишь в дом. Как ты полагаешь?

— Так вы хотите сказать, что я должен обмануть своих родителей? — искренне удивился я. — Но почему?

— Конечно, решать тебе самому. Но мне кажется, что если твои родители узнают, что ты сделался состоятельным молодым человеком, они предложат тебе… поделиться с ними твоими деньгами. В то время