Земли.

— Понимаете, — добавил голубой шарик, — мы прилетели сюда за свободой. Все шары мечтают о свободе, о том, как поднимутся в стратосферу, и расстанутся навсегда с оковами Земли…

— А вы? — встрял в беседу красный шарик. — Что-то я не припомню, чтобы я сталкивался с шарами вроде вас. Вы явились к нам не за тем, чтобы вернуть вас на Землю?

— Разумеется, нет, — уверил тостер. — Естественно, мы не воздушные шарики, мы электроприборы и направлялись к Марсу, но из-за неполадок с двигателем вынуждены были остановиться.

— Что ж, — несмотря на дружелюбный тон красного шарика, чувствовалось, что его подозрения рассеялись не до конца, — оставайтесь у нас, сколько хотите. Нам найдется, о чем поболтать. Но обещайте, что будете уважать нашу независимость.

— И что не станете протыкать нас! — крикнул кто-то.

— Обещаем, — сказал тостер, подумав про себя, что ему пока следует воздержаться от включения нагревательных спиралей.

— Потому что, — продолжал тот же пронзительный голос, — мы существа, которые требуют деликатного обхождения. — Голос принадлежал большому, яйцевидному желтому шару с надписью на боку «Счастливого Нового года!».

— И не курить! — присовокупил еще один.

— Конечно, конечно, — согласился тостер, с раскаянием припомнив то злополучное утро, когда пытался поджарить английскую сдобу.

Убедившись в мирных намерениях гостей, дружественные вольные шары плотно окружили бельевую корзину. Они предложили электроприборам совершить «прогулку по космосу», и те охотно откликнулись на предложение, не забыв при этом закрепиться шнурами за прутья корзины. Вот урок тем электроприборам, которые отправляются в космическое путешествие. Не забывайте пристегиваться! Иначе вас попросту поглотит бездонная пучина пространства.

Итак, шары оказали путникам радушный прием — и ни на мгновение не умолкали: Один желтый шарик с нарисованной рожицей без конца повторял лишь одно: «Развлекайтесь!», а другой, синий, из магазина Силли Сидни, рассуждал исключительно о баснословных сделках, не позволяя никому вставить ни словечка. Зато прочие, по мнению тостера, были шары образованные и рассудительные. Красный шарик, который вырвался из рук избалованного ребенка на ярмарке штата Огайо в 1985 году, был, к примеру, кладезем сведений о своем родном штате и высказывал глубокую озабоченность уменьшением содержания озона в верхних слоях атмосферы.

Время шло — день сейчас или ночь, определить было невозможно, — и тостер начал ощущать усталость. Шары же болтали, не переставая. Калькулятор и слуховой аппарат давно уже скрылись в бельевой корзине и занялись вычислениями того, сколько топлива понадобится на остаток пути с учетом веса электрического одеяла. А тостер, у которого не нашлось причины, чтобы последовать за ними, вынужден был притворяться, будто внимательно слушает трескотню шаров. Но вот рассказывать о себе, как его ни просили и как ему самому ни хотелось, у тостера не было сил.

Под вечер (или утром, а может быть, в полдень) к тостеру приблизился шарик, который, на первый взгляд, обладал, подобно многим электроприборам, наружной поверхностью из хрома. Он завис в пространстве и, лениво покачиваясь из стороны в сторону, уставился на свое отражение в хромированном боку тостера. А вскоре тостер понял, что он сам глядит на себя с поверхности шарика (которая, разумеется, была не из хрома, а из резины «Майлер»; она почти такая же блестящая, как хром). Надпись на шаре состояла из одного-единственного слова, которое, как с запозданием сообразил тостер, было ему хорошо знакомо. Это слово было «ПОПЬЮЛУКС»!

— «Попьюлукс»! — воскликнул тостер.

— «Солнечный луч»! — откликнулся шар, прочитав марку изготовителя на фирменной табличке.

— За тобой-то мы и летим на Марс, — сообщил тостер.

— За мной? Любопытно. Марс… — шар заколебался, — вон он где. А я тут, так же, как и ты.

— Да нет, я про другое. Однажды мы услышали передачу с Марса, в которой исполняли вот такую песню, — и тостер, хотя и не умел петь, попытался воспроизвести боевой марсианский марш. На словах «Попьюлукс», а «Попьюлукс» лучше всех!» шар принялся подтягивать ему.

— О, я будто помолодел! — проговорил он мечтательно. — Какие надежды я все мы — тогда лелеяли! Нас было тысячи, десятки тысяч, а теперь остался один я. Остальные высохли или полопались. В общем, грустная история. Ты уверен, что хочешь ее узнать?

— Еще бы! — ответил тостер. — Очень хочу. Пожалуйста, поделись со мной своими воспоминаниями.

— Ладно, — сказал шарик, — но предупреждаю: рассказ будет долгим…

Рассказ воздушного шарика изобиловал повторами и отвлечениями, а потому на деле получался весьма пространным. Суть же его сводилась к следующему. Много лет назад шар «Майлер» входил в представительный комитет воздушных шаров, который собрался в морском порту Хобокен, штат Нью- Джерси, для встречи каравана торговых судов. На них должны были прибыть изготовленные в Австрии разнообразные электроприборы марки «Попьюлукс». Эти самые электроприборы планировалось продать в Америке по смехотворно низким ценам. Австрийцы рассчитывали, что со временем их продукция станет популярной не только в США, но и во всем мире. Однако караван с грузом холодильников, морозильных камер, пылесосов и тому подобного бесследно исчез, а фирма-изготовитель обанкротилась, так и не успев продать ни единого своего изделия.

— Представь себе, — заключил шар, — мы дожидались в хобокенском порту кораблей, которые туда не пришли! Ночью нас отпустили на волю. Как раз бушевала гроза, сверкали молнии, и лишь немногим из нас удалось уцелеть и достичь пояса Ван Аллена. Я — последний из спасшихся в ту ночь.

— Бедняги, — сочувственно произнес тостер. — Здорово вам досталось.

— Да, но я стараюсь не вспоминать о плохом.

— И правильно, — одобрил тостер.

— А сейчас, после твоих слов, я чувствую себя так, будто меня заново надули. Выходит, те электроприборы вовсе не утонули в море. Каким-то образом они очутились на Марсе. Ты принес мне радостную весть. А не могли бы вы взять меня с собой? Ну пожалуйста!

— Не знаю, — сказал тостер. — Видишь ли, у нас уже есть лишний вес, который мы совершенно не принимали в расчет.

— Но я же легче воздуха! — возразил шар. — И потом, как приятно будет сказать: «Добро пожаловать в Хобокен!» От имени всех тех, кому такая возможность никогда не представится.

Тостеру подумалось, что на Марсе приветствие шарика прозвучит не слишком к месту, однако сказать об этом означало проявить по отношению к растроганному шару жестокость, которой тот вовсе не заслуживал; проще было бы сразу проткнуть его иголкой. Поэтому тостер не стал высказывать свою мысль вслух и забрался в бельевую корзину, чтобы посоветоваться с калькулятором и слуховым аппаратом.

Тем временем шар «Майлер» кое-что придумал. Обсудив свой замысел с собратьями, он возвратился к электроприборам и предложил им вот что. Если они возьмут его с собой на Марс, все прочие вольные шары пристроятся в хвосте бельевой корзины и будут толкать ее до тех пор, пока она не вылетит из пояса Ван Аллена. Поскольку, если верить вычислениям калькулятора и слухового аппарата, в результате достигалась значительная экономия топлива, отказать «Майлеру» в его просьбе было невозможно.

Астронавты приготовились к старту. Шар привязался своей веревочкой к прутьям корзины, электроприборы забрались внутрь, а товарищи «Майлера» сгрудились под звездолетом, образовав один гигантский воздушный шар. Миг — и вся процессия устремилась к границе пояса Ван Аллена.

С этой высоты Земля, облачный покров и океаны которой были освещены солнцем, выглядела точь- в-точь как тот глобус, который показывают иногда в заставках телепередач. Впрочем, вращения ее, в отличие от глобуса на телеэкране, заметно не было, что сильно разочаровало одеяло. Слуховой аппарат заметил, что планета делает полный оборот за двадцать четыре часа, вот почему продолжительность земных суток равняется именно такому количеству часов.

— А в телевизоре интереснее, — упрямо заявило одеяло. — Подумаешь, невидаль!

Тостер, хоть и промолчал, но про себя согласился с одеялом: порой сравнение с изображением на телеэкране бывает не в пользу действительности.