табличкой на двери «Берегись леопарда».

По небу проплыло облачко. Оно бросило тень на Артура Дента, который лежал в грязи, подперев голову рукой. Оно бросило тень на дом. Мистер Проссер нахмурился.

— Знаете, ваш дом нельзя назвать особенно красивым.

— Уж простите, но мне он нравится.

— Вам понравится шоссе.

— A-а, заткнитесь, — сказал Артур Дент. — И чтоб духу вашего здесь не было вместе с вашим проклятым шоссе.

Мистер Проссер судорожно и беззвучно разевал рот, а перед глазами стояла необъяснимая, но очень привлекательная картина: пылающий дом Артура Дента и сам Артур Дент, выбегающий из объятых пламенем развалин с тремя увесистыми копьями в спине. Мистера Проссера часто беспокоили подобные видения, и поэтому он считал себя человеком нервным. Он невнятно забормотал что-то, потом взял себя в руки.

— Мистер Дент, — строго произнес он.

— Ну? — отозвался Артур.

— Несколько фактов для вашего сведения. Вы представляете, какие повреждения получит бульдозер, если прокатится по вашему телу?

— Какие же? — полюбопытствовал Артур.

— Абсолютно никаких! — отчеканил мистер Проссер и в ярости бросился прочь, недоумевая, почему в голове беснуются тысячи волосатых всадников.

По забавному совпадению, «абсолютно никаких» являлось ответом на вопрос, нет ли у потомка обезьяны Артура Дента подозрений, что один из его ближайших друзей произошел не от обезьяны и родом вовсе не из Гилфорда (как он утверждал), а с некоей маленькой планетки в окрестностях Бетельгейзе.

Артур Дент и помыслить о таком не мог.

Его друг по имени Форд Префект попал на Землю пятнадцатью годами раньше и приложил немало усилий, чтобы влиться в человеческое общество, — не без успеха, надо заметить. Так, все пятнадцать лет он вполне правдоподобно притворялся безработным актером.

Это был среднего роста рыжеватый мужчина, довольно симпатичный, но отнюдь не киногерой. Всем своим знакомым на Земле Форд Префект казался чуточку эксцентричным, однако совершенно безобидным человеком — эдаким балагуром-выпивохой с чудными привычками. К примеру, он взял за правило неожиданно появляться на университетских вечеринках, крупно выпивать и измываться над первым попавшимся астрофизиком до тех пор, пока Форда не вышвыривали вон.

Порой им овладевали тоска и рассеянность: он поднимал взор к небу и застывал в такой позе, будто его загипнотизировали, пока кто-нибудь не интересовался, что он делает. Тогда Префект смущенно шутил: «Ерунда, высматриваю летающую тарелку!». Все смеялись и спрашивали, какую именно летающую тарелку он ищет. «Зеленую!» — заявлял он с кривой ухмылкой, разражался диким хохотом и щедро угощал всех выпивкой в ближайшем баре.

Подобные вечера обычно плохо заканчивались. Форд нарезался виски, затаскивал в угол какую- нибудь девицу и заплетающимся языком втолковывал ей, что цвет летающей тарелки — право же! — не имеет решающего значения. А затем, ковыляя из последних сил по ночным улицам, приставал к полицейским, выспрашивая дорогу на Бетельгейзе. Полицейские реагировали приблизительно так:

— Не пора ли вам отправиться домой, сэр?

— Вот я и пытаюсь, — неизменно отвечал Форд.

На самом же деле, отрешенно вглядываясь в небо, он искал не какую-то определенную, а любую летающую тарелку. Зеленый был просто традиционным цветом бетельгейзских разведчиков.

Форд Префект жаждал появления какой угодно, самой завалящей летающей тарелки, потому что пятнадцать лет — это вообще-то чересчур много, а на до безобразия скучной Земле в особенности. Форд жаждал появления летающей тарелки, ибо умел путешествовать автостопом. Он знал, как увидеть чудеса Вселенной, тратя не более тридцати альтаирских долларов в день.

Форд Префект был бродячим исследователем и работал на знаменитое издание «Путеводитель по Галактике».

Всем известна приспособляемость приматов, и вскоре ситуация с домом Артура Дента стала привычной. Артуру надлежало барахтаться в грязи и периодически требовать адвоката, маму или хорошую книжку; дело мистера Проссера заключалось в том, чтобы усыплять бдительность Артура — например, разговорами об Общественном Благе или о Неудержимой Поступи Прогресса; бульдозеристам же вменялось в обязанность попивать кофеек и мозговать над уставом профсоюза, дабы извлечь из ситуации наибольшую материальную выгоду.

— Привет, Артур!

Дент повернул голову, щурясь на солнце, и увидел склонившегося над ним Форда Префекта.

— Привет, Форд. Как дела?

— Нормально, — сказал Форд. — Послушай, ты занят?

— Занят?! — вскричал Артур. — Я должен лежать перед этими бульдозерами: стоит мне зазеваться, и они в два счета снесут мой дом! Но если не считать этой мелочи…

На Бетельгейзе не ведают сарказма, и Форд Префект по рассеянности частенько его не замечал.

— Мы можем где-нибудь поговорить? — Какое-то время Форд напряженно всматривался в небо, позабыв об Артуре, потом внезапно присел рядом с ним на корточки. — Нужно обмозговать одно дельце.

— Что ж, — отозвался Артур, — давай.

— И выпить, — добавил Форд. — Как можно быстрее. Идем!

Он вновь с нервным ожиданием уставился в небо.

— Неужели ты не понимаешь?! — истерически воскликнул Артур. Он указал на Проссера. — Этот человек хочет снести мой дом!

Лицо Форда выразило недоумение.

— Так ведь он и без тебя справится, правда?

— А я, наоборот, хочу помешать ему!

— Послушай, мне нужно сообщить самую важную вещь в твоей жизни. Лучше всего это сделать в баре «Конь и конюх».

— Почему?

— Потому что нам придется основательно выпить.

Форд посмотрел на Артура, и тот с удивлением почувствовал, что его воля начинает слабеть. Форд был несравненным мастером одной старой игры, которой он научился в гиперпространственных портах рудного пояса системы Беты Ориона.

Играют так.

Двое соперников садятся по разные стороны стола, перед каждым ставят стакан, а посредине — бутылку «Крепкого духа Джанкс». Вспомните бессмертную древнюю песню орионских горняков:

Соперники пытаются усилием воли наклонить бутылку и наполнить стакан противника, который должен затем его выпить. Потом ставят новую бутылку, и игра продолжается.

Раз проиграв, вы вряд ли уже выиграете, потому что «Крепкий дух Джанкс», помимо всего прочего,