В эту эру не происходило крупномасштабных войн, иначе Земли просто не существовало бы. Но каждое полушарие планеты было превращено в крепость, и столкновения противников случались постоянно.

Космический корабль Хранителей снижался, паря над грозными водами океана, потемневшими перед назревающим штормом. Наконец голос скомандовал:

— Пошел. — И капсула Локриджа отделилась от корабля. Словно метеор, она пронзила тучи, рассекая встречные потоки ураганного ветра и дождевые стены. Корабль уходил, набирая высоту.

Локридж, заключенный в стремительный раскаленный снаряд, чувствовал невероятное давление; его череп был готов расколоться от вибрации. Но вот защитная оболочка капсулы лопнула, как перезревший стручок, и он оказался в свободном полете, несомый только энергией гравитационного пояса.

Скорость была так высока, что предохранительное силовое поле едва спасало его от встречного потока, готового разорвать тело на части. Ураган бушевал: черное небо, молнии, сплошная стена ливня. Вздыбленные волны в бешенстве тянули к нему свои жадные гигантские губы, с которых слетали клочки пены. Когда он перешел на дозвуковую скорость, его уши наполнил рев ветра, раскаты грома и рокот волн. Неожиданно прорезавшая мрак вспышка на минуту ослепила его, а от последовавшего за ней взрыва заложило уши. Итак, их обнаружили, догадался он, объявили тревогу и нанесли удар по кораблю. Интересно, удалось ли Хранителям уйти… Не менее любопытно, удастся ли это ему…

Управление климатом не позволяло шторму приблизиться к побережью западного материка. Локридж вошел в спокойный воздух, и его взору открылся Ниуорек.

Его огни светились по всему побережью и уходили в глубину материка до самого горизонта. Америка этого века была словно покрыта щупальцами единого мегаполиса.

Миллионы тонн бетона и стали, колоссальная энергетическая сеть, затерянные в джунглях сверхцивилизации. Десять миллиардов рабов превратили некогда цветущую землю в пустыню. Надругательство над его родиной казалось американцу таким чудовищным преступлением, что ему не нужны были наркотики, его душило негодование.

«О, индейское лето в утренней дымке, я иду мстить за тебя», — думал он.

К северу, югу и западу город-дракон тянул вверх бесчисленные головы небоскребов, и лишь свет тусклых фонарей и жар тысяч печей едва рассеивали царящий внизу мрак. Гул стоял над морем: биение, пульсация, иногда заунывный вой, от которого мороз пробегал по коже, сопровождали работу станков и машин. На верхнем уровне на милю или более тянулись к облакам туловища больших башен; на лишенных окон гранях играли первые лучи восходящего солнца. Кабели, трубы, путепроводы связывали строение в общую конструкцию. И все же в этом безрадостном зрелище чувствовался размах. Эти люди, поднявшие к небесам вертикальные пещеры, не были лишены фантазии. Но избранные ими формы были чудовищны, как, впрочем, сама воплощенная в них идея демонстрации неограниченной мощи.

Шлем Локриджа загудел от сигнала вызова.

— Стой! — два часовых в черной, как у него, форме выдвинулись навстречу. Внизу он заметил нацеленные на него стволы.

Он ответил по легенде.

— Офицер гвардии Дарваст, личное подразделение Директора Бранна, возвращаюсь со спецзадания.

Язык Реформистов звучал грубовато, хотя его грамматика и семантика были ближе к английскому, нежели язык Хранителей. Но зато у Реформистов ближайшим по смыслу к слову «свобода» являлось понятие «способность исполнять», а слова «любовь» просто не существовало.

При отработке операции он предложил сразу же раскрыть Реформистам свое истинное лицо, так как все равно должен раскрыть его Бранну. Но Ку запретил: «Тогда придется пройти слишком много бюрократических формальностей».

— Приземляйтесь через ворота № 43 для идентификации, — скомандовал голос по радио.

Локридж подчинился и сел на выступающий над волной металлический гребень. Из будки вышел охранник.

— Ваш личный номер? — спросил он. Данные о каждом жителе западного полушария вводились в машину, которая с этого момента контролировала всю его жизнь. Локридж подошел к сканнеру и мысленно произнес кодовый номер. На дисплее высветилась биограмма Дарваста: личный номер 05-874-623-189, тридцать лет, выпускник Креше-935 и Военной Академии, доверенное лицо Директора Бранна, политически благонадежен, имеет несколько наград за успешное выполнение опасных заданий. Охранник отдал честь, приложив руку к груди, и сказал.

— Проходите, мастер!

Ворота распахнулись неожиданно тихо для столь тяжеловесной конструкции. На Локриджа тут же хлынул поток тяжелого воздуха и оглушительного городского шума. Локридж переступил порог.

Вскоре он понял, что попал на дно города. На самом деле мегаполис пророс еще ниже, глубоко под землю: но там располагались машины, их обслуживали заключенные под контролем вооруженных охранников. Пройти здесь можно было только по узким пешеходным дорожкам, зажатым между ржавыми стенами. Над головой нельзя было разглядеть неба из-за балок перекрытий, ферм и конструкций верхних ярусов. Спертый воздух давил на легкие. Впрочем, нищих не было: так сообщила диаглосса. Еда, выпускаемая фабриками, распределялась бесплатно через систему общественных столовых. Локриджу начинало казаться, что он вот-вот упадет в обморок от запаха, источаемого сотнями немытых тел. До него доносились обрывки разговоров, хриплое бормотанье.

— … ну вот, сказал я ему, не делай этого, говорю, а то, говорю, учти, я знаю вашего надзирателя, и он, говорю…

— … вот где настоящий кайф, ну-у, слушай, и бьет прямо по мозгам…

— … последний раз я слышал, что его перевели куда-то, черт побери, не запомнишь этого дурацкого названия, словом, куда-то на юг…

— … ну прямо уж, будут они тебе расследовать. Она даже не запомнила регистрационных документов. Какое им дело, если кто-то захочет перерезать ей глотку? Будут они тебе с ней возиться.

Тишина распространялась вокруг Локриджа, как круги от брошенного в воду камня, стоило только кому-то заметить его форму. Ему даже не требовалось протискиваться сквозь толпу: все, словно по команде, начинали жаться к стенам, уступая дорогу, и утыкались глазами в тротуар, делая вид, что ничего не замечают.

Господи, и предками этих людей были американцы!

Он с облегчением добрался до подъемной шахты, где мог воспользоваться гравитационным поясом. Выше находились ярусы широких, необыкновенно чистых улиц.

Двери в здания были закрыты, прохожие попадались редко: техническому персоналу среднего класса не было необходимости шляться, протирая подметки, в поисках случайного заработка. Эти люди были одеты в опрятную униформу из хорошего материала, в их походке чувствовалась целеустремленность. Все они при встрече отдавали ему честь.

Локридж заметил группу одетых в серые робы людей под стражей. Головы их были обриты, в глазах — ни проблеска мысли. Диаглосса сообщила: диссиденты. Генетический контроль был еще не столь совершенен и не позволял выявить каждого неблагонадежного, а идеологическая обработка не давала стопроцентного результата. Чтобы допустить этих людей к работе с машинами внизу, их мозг подвергался воздействию энергетического поля. Конечно, полная автоматизация была бы эффективнее, чем труд заключенных. Но еще важнее была полная занятость.

Локриджу вдруг вспомнилось чье-то изречение: ни одно государство не может существовать, не имея хотя бы молчаливой поддержки большинства граждан. Но здесь торжествовала самая отвратительная форма общественного согласия. Почти все, независимо от занимаемой ступени социальной лестницы, считали правительство Реформистов идеальным, не представляли и не хотели представлять себе другое и были довольны своим существованием. Хозяева кормили их, давали кров, одевали, обучали, лечили и вдобавок думали за них. Одаренный, честолюбивый человек мог многого добиться на поприще инженера, ученого, военного или даже отличиться в другом, более изощренном занятии, например удовлетворить садистские наклонности на месте надзирателя. Чтобы пробиться наверх, нужно было работать локтями, бить