воскликнул со смехом: «Это спесь». Затем философ столкнулся с лакедемонянами в поношенной и неопрятной одежде. «Это тоже спесь, но иного рода», – сказал он.[469]
Когда распространился слух, чти Филипп [Македонский] приближается, на коринфян напал ужас, и все принялись за дело: кто готовил оружие, кто таскал камни, кто исправлял стену (…). Диоген, видя это (…), стал усерднейшим образом катать взад и вперед (…) большой горшок, в котором он тогда жил. На вопрос кого-то из знакомых: «Что это ты делаешь, Диоген?» – он отвечал: «Катаю мой горшок, чтобы не казалось, будто я один бездельничаю, когда столько людей работает».[470]
Некий софист спросил Диогена: «Я – это не ты, верно?» – «Верно», – сказал Диоген. «Я – человек». – «И это верно», – сказал Диоген. «Следовательно, ты – не человек». – «А вот это, – сказан Диоген, – ложь, и если ты хочешь, чтобы родилась истина, начни рассуждение с меня».[471]
Диоген, увидев, как ехавший на колеснице олимпионик Диоксипп все больше поворачивал назад голову, заглядевшись на красивую женщину, смотревшую на шествие, и не в силах оторвать от нее глаз, воскликнул: «Смотрите, как бы девчонка не свернула молодцу шею!»[472]
Однажды афинянин смеялся над ним [Диогеном] в таких словах: «Почему ты, когда хвалишь лакедемонян и порицаешь афинян, не отправляешься в Спарту?» (…) – «Врачи обыкновенно посещают больных, а не здоровых».[473]
Диоген (…) велел бросить себя без погребения. «Как, на съедение зверям и стервятникам?» – «Отнюдь! – ответил Диоген. – Положите рядом со мной палку, и я буду их отгонять». – «Как же? Разве ты почувствуешь?» – «А коли не почувствую, то какое мне дело до самых грызучих зверей?»[474]
Ищу человека!
С правдой надо жить, как при огне: ни сильно приближаться, чтоб не ожег, ни далеко отходить, чтобы холодно не было.
Торжество над самим собой есть венец философии.
Для того чтобы жить как следует, надо иметь или разум, или петлю.
Все находится во власти богов; мудрецы – друзья богов; но у друзей все общее; следовательно, все на свете принадлежит мудрецам.
Если ты подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня.
Народу много, а людей немного.
Отцы и дети не должны дожидаться просьбы друг от друга, а должны предупредительно давать потребное друг другу, причем первенство принадлежит отцу.
Те безрассуднее скотов, кто утоляет жажду не водой, а вином.
Причинять муки своим завистникам – это быть в хорошем настроении.
Льстец – самый опасный из ручных животных.
Из этой жизни хорошо уйти, как с пира: не жаждая, но и не упившись.
Диодор Сицилийский
При ссоре с кем-либо нужно иметь в виду, чтобы эта ссора сменилась впоследствии дружбой.
Дион Хрисостом (Златоуст)
[О слушателях Диогена:] Когда он сыпал шутками и насмешками (…), они приходили в восторг, но если он начинал говорить более возвышенно и с жаром, они не могли стерпеть его резкости. (…) Подобным же образом дети охотно играют с породистыми собаками, но если те рассердятся и залают громче, (…) пугаются до смерти.[475]
Людей учить трудно, а морочить легко.[476]
Люди морочат не только друг друга, но еще и самих себя.[477]
Учиться трудно, но еще трудней переучиваться.[478]
Время во всем лучший судия.[479]
Почти у всех людей душа так глубоко извращена жаждой славы, что им желанней слышать, как на всех углах кричат об их ужасных несчастьях, нежели остаться безвестными. [480]
Люди (…) страстно жаждут, чтобы как можно больше было о них разговоров, а каких именно – это им все равно.[481]
Из людей Гомер был самым отчаянным вралем и, когда лгал, проявлял не меньше спокойствия и важности, чем когда говорил правду.[482]
Большинство людей (…) ничего не знает в точности, а только повторяет, что твердит молва, даже если они современники событий; что же до следующего и третьего поколений, то уж они и вовсе ни о чем не имеют понятия и, что им ни скажут, все охотно принимают на веру.[483]
