лейтенанта Кинга уже научились ненавязчиво втолковывать ему, что если они закончат одно дело, то йотом смогут всецело посвятить себя новому.

На восьмой день тысяча семьсот восемьдесят девятого года Энн Иннет родила Кингу крепкого и здорового сына. Поскольку никто из обитателей острова не отличался набожностью, Кинг сам окрестил мальчика, назвав его Норфолком.

— Норфолк Кинг — это звучит красиво, — заметил Стивен, сидя рядом с Ричардом на пляже Черепашьего залива. — Я рад за лейтенанта. Ему нужна семья, хотя его карьере вряд ли поможет женитьба на мистрис Иннет. Более заботливого отца трудно вообразить. Хотелось бы знать, что будет с ним, когда придет время покинуть остров и вернуться в Англию. Как он поступит с любимым, но незаконнорожденным сыном, не говоря уже о его матери? Кинг успел привязаться к Энн.

— Он сам разрешит эту задачу, — невозмутимо откликнулся Ричард. — Более взбалмошного офицера не сыщешь во всем флоте, но ему не занимать ни благородства, ни чувства ответственности. Когда он с чем-нибудь не может справиться — к примеру, с распорядком, — он готов взорваться. Как в случае с Мэри Гэмбл.

Мэри Гэмбл разгневала лейтенанта, швырнув топор в хряка и серьезно ранив его. Чуть не лишившись драгоценного животного и придя в ярость, Кинг отказался выслушивать отчаянные мольбы Мэри. Она пыталась оправдаться тем, что хряк напал на нее и ей пришлось защищаться. Лейтенант, не успевший остыть, назначил ей неимоверно суровое наказание — двенадцать дюжин плетей. Но, едва успокоившись, он пришел в ужас: неужели он и вправду приказал раздеть женщину на виду у таких мужчин, как Дайер, и отвесить ей сто сорок четыре удара плетью, пусть даже самой мягкой из плетей? О Господи, он просто не мог так поступить! А если хряк и вправду напал на нее? Топор действительно мог оказаться под рукой у Мэри, поскольку она очищала от коры поваленные деревья. Боже мой! Столько ударов плетью он никогда не назначал даже мужчине! Как же он влип! Поразмыслив, лейтенант вызвал Мэри к себе и величественным голосом объявил, что помиловал ее.

После этого случая несколько каторжников уверовали, что лейтенант Кинг глуп, мягкосердечен и слабоволен; самые смелые принялись строить дерзкие планы бунта, уверенные, что Кингу не хватит ни смелости, ни ума воспрепятствовать им или наложить суровое наказание.

Садовник Роберт Уэбб сразу же поспешил к лейтенанту.

— Сэр, на острове заговор.

— Заговор? — растерянно переспросил Кинг.

— Да, сэр. Несколько каторжников замышляют взять под стражу вас, мистера Донована, остальных свободных колонистов и всех пехотинцев. А потом они решили дождаться следующего корабля, захватить его и отплыть в Отахейт.

Лицо коменданта побелело, он недоверчиво уставился на Уэбба.

— Господи Боже! Кто это задумал, Роберт, кто?

— Насколько мне известно, сэр, трое каторжников с «Золотой рощи» и... — он замялся, сглотнул и сморгнул слезы, — несколько старожилов.

— Быстро же они поддались дурному влиянию, — с горечью заметил Кинг. — Если они готовы поднять бунт вскоре после прибытия новых каторжников, что же будет, когда его превосходительство пришлет сюда сотню колонистов? — Он провел ладонью по лбу, стирая обильный пот. — Как прискорбно слышать это! Несколько старожилов... Зачем они сделали это? Полагаю, в их числе Нон Мортимер и этот болван Чарли Маклеллан. — Он распрямил плечи и выпятил подбородок. — Но как ты узнал об этом?

— Мне рассказала моя подруга, Бет Хендерсон. Уильям Фрэнсис по секрету сообщил ей о заговоре и спросил, соглашусь ли я поддержать его. Она пообещала уговорить меня, а потом рассказала мне все.

Пот заливал глаза Кинга; в здешних широтах форма морского офицера превращалась в орудие пытки, а лейтенант был обречен носить ее изо дня в день.

— Кто же из прибывших на «Золотой роще» не знает о заговоре? — тонким голосом спросил он.

— Католик Джон Брайант, пильщик Ричард Морган и его сосед Джозеф Лонг.

— Ну, из двух последних один слишком занят на лесопилке, а второй чересчур простодушен. Расспрошу Брайанта, ведь он работает с ними. Ступай к нему и приведи его сюда, да так, чтобы вас никто не заметил. Сегодня суббота, в Сидней-Тау-не ни души — должно быть, все каторжники тайком улизнули в долину Артура. А еще попроси мистера Донована немедленно явиться ко мне.

Способности лейтенанта Кинга раскрылись во всей полноте при первом же столкновении с реальным злом: с ним было покончено прежде, чем заговорщики заподозрили, что их разоблачили.

Вооруженные заржавевшими мушкетами, пехотинцы взяли под стражу самых опасных бунтовщиков — Уильяма Фрэнсиса, Сэмюэла Пикетта, Джошуа Пека, Томаса Уотсона, Леонарда Дайера, Джеймса Дэвиса, Ноя Мортимера и Чарлза Маклеллана. Изнурительный допрос помог выявить истинных виновников; хотя почти все обитатели острова выражали желание помочь заговорщикам при условии, что они одержат победу, ядро заговора составляли лишь пятеро. Фрэнсиса и Пикетта заковали в двойные кандалы и заперли в самом прочном из складов, а на Уотсона и Мортимера надели наручники и отпустили их до понедельника, пока не выяснятся все подробности.

Ошеломленному Ричарду Моргану приказали немедленно явиться в Болл-Бей, а своих трех подопечных оставить в Сидней-Тауне. Кинг устроил совещание со своими подчиненными — несколькими свободными колонистами и пехотинцами. Каторжникам запретили покидать хижины.

— Но это еще не все! — возмущенно выпалил Кинг, рассказывая о случившемся Доновану. — Капрал Гауэн обнаружил, что Томпсон крал в долине кукурузу! По словам Роберта и Брайанта, такие каторжники, как Томпсон, не сомневались, что банда Фрэнсиса захватит остров прежде, чем я прикажу наказать его за воровство! Но он ошибся.

— Им следовало дождаться прибытия «Запаса» и того времени, когда нам будет не до них, — задумчиво произнес Стивен, слишком тактичный, чтобы объяснять: причиной заговора стало поведение Кинга в случае с Мэри Гэмбл. — А как же женщины?

Кинг пожал плечами:

— А при чем тут женщины? Они почти не доставляют нам хлопот.

— Кого вы намерены наказать?

— Немногих, — озабоченно откликнулся Кинг. — У меня просто нет другого выхода, если я хочу сохранить в своих руках власть. Наши мушкеты никуда не годятся, на стороне заговорщиков — численный перевес. Но большинство этих людей тупы, как овцы, им нужны вожаки. Следовательно, наказывать овец ни к чему. Придется дождаться прибытия «Запаса», отправить с ним донесение в Порт-Джексон, а потом туда же переправить заговорщиков, чтобы предать их суду.

— А по-моему, вы ничего не добьетесь, отправив заговорщиков в Порт-Джексон, — заметил Стивен.

Глаза Кинга зло блеснули.

— Я с самого начала понимал, — мрачно ответил он, — что губернатор прислал сюда тех каторжников, от которых хотел избавиться. Он вряд ли примет их обратно, особенно после того, как они чуть не подняли мятеж. Губернатору придется повесить этих людей, а он не из тех, кто злорадствует, видя ближних, болтающихся в петле. Если уж он решится казнить виновных, то лишь тех, кто совершил преступление на виду у всех, а не в тысяче миль от Порт-Джексона, благословенной и процветающей колонии. Остров Норфолк слишком изолирован, чтобы его жители послушно выполняли распоряжения властей, которых здесь нет, людей, находящихся в тысяче миль отсюда. Правительство острова Норфолк должно иметь право самостоятельно решать судьбу заговорщиков. Но у меня нет таких полномочий. Мне придется ждать месяцами, и вряд ли я получу ответ, который принесет Норфолку спокойствие.

— Вот именно, — вздохнул Стивен. — Мы в тупике. — Он подался вперед и с жаром заговорил: — Сэр, зато здесь, на острове, есть мастер-оружейник, который не участвовал в заговоре, — Морган, тот самый пильщик. Может быть, стоит поручить ему привести в порядок наше оружие? Тогда каждое субботнее утро свободные колонисты, пехотинцы и сам Морган могли бы по два часа упражняться в стрельбе. Я прослежу за тем, чтобы испытательный тир соорудили у восточной окраины Сидней-Тауна, и.буду присутствовать при учениях. При условии, что вы отдадите мне Моргана.

— Превосходная мысль! Так мы и сделаем, мистер Донован, — откликнулся комендант. — Если его превосходительство не пожелает судить бунтовщиков в Порт-Джексоне, тогда он наверняка согласится