довольно засмеялся и вернулся к разговору о долине Артура: — Так вот, о соленых ветрах. Мы нашли более подходящее место для овощей, чем холм, обращенный к острову Филлипа. Я попытался защищать растения ширмами, но они оказались бесполезными. Значит, огород придется переносить в долину.

И Кинг вдруг ушел — вероятно, вспомнив о каком-то неотложном деле. Ричард остался один посреди долины Артура.

Погода переменилась, небо грозило дождем. Несмотря на желание прогуляться по долине и осмотреть ее, Ричард рассудил, что будет благоразумнее вернуться в Сидней-Таун. И действительно, едва он вошел в дом, как небеса разверзлись, хлынул дождь. Джо прибежал с огорода, преследуемый по пятам Макгрегором. Ричард впервые задумался о том, как он будет работать в дождливые дни до тех пор, пока на лесопилке не появится навес или крыша. Прежде в свободное время он был бы рад почитать, но теперь, когда его перестал мучить голод, накопившуюся энергию надо было куда-то девать. Дождь оказался теплым. Ричард покинул дом, оставив довольного Джо лежать на кровати в обнимку с псом и что-то напевать себе под нос.

Ричард шел по тропе, не сняв башмаков: его предупредили, что здешние камни острые как бритва и больно ранят ноги. Полукруглый Черепаший залив смотрелся в дождь не менее соблазнительно, чем в солнечные дни: песок на берегу был чистейшим, вода — прозрачной, к самому берегу подступали величавые сосны. Стащив мокрую одежду, Ричард бросился в воду и обнаружил, что в дождь она становится теплее, чем в солнечные дни. Наплававшись, он надел парусиновые штаны и башмаки, набросил на плечи рубашку и отправился на поиски укромного местечка, откуда он мог бы полюбоваться морем.

Стивену Доновану в голову пришла та же самая мысль, и Ричард нашел его на каменистом холме Пойнт-Хантер, где росло несколько сосен. Стивен смотрел вдаль, на риф и холм Пойнт-Росс на западе.

— Ты когда-нибудь видел такую красоту? — спросил Стивен.

Ричард свернул рубашку и сел на нее, обхватив руками колени. Дождь утих, подул южный ветер. У самого рифа бились приливные волны, закручиваясь в виде длинных конфет в атласной обертке, прежде чем разбиться, превратившись в облако белой пены. Ветер, порывами дующий в противоположном направлении, подхватывал клочья пены и рассеивал ее по воде белыми лентами и плюмажами.

— Нет, никогда, — откликнулся Ричард.

— Я все жду, когда из пены появится Афродита.

Небо на юге и западе посветлело, заходящее солнце позолотило облака, но вскоре снова начался тихий дождь.

— Это место заворожило меня, — признался Стивен со вздохом.

— А я целыми днями сижу на дне ямы с пилой на коленях, — ворчливо отозвался Ричард. — Как вам здесь живется?

— В роли надзирателя?

— Да.

— Эта работа мне не по душе. Ты помнишь Лена Дайера?

— Разве можно забыть такого мерзавца?

— Три дня назад он известил меня, что не собирается выполнять приказы какого-то петуха и убьет меня первым, как только поднимет бунт на острове. А следующим будет мой любовник, белокурый красавчик Ливингстон. Похоже, ему нравится слово «петух» — он употребляет его чаще, чем «мисс Молли».

— Это жаргон лондонских тюрем, — пояснил Ричард. Донован смотрел на него в упор. — Что же было дальше, мистер Донован?

— Почему ты перестал звать меня Стивеном? Теперь меня так зовет только Джонни. — Он съежился и втянул голову в плечи. — Я приказал дать ему сорок восемь плетей и поручил это дело рядовому Херитейджу. К счастью, Дайер еще не успел подружиться с ним, поэтому пехотинец не стал проявлять сочувствие. Фрэнсис, Пек, Пикетт и некоторые другие возмущались, пока не увидели, во что превратилась сиина Дайера. — Наконец Донован отвел взгляд. Лицо Ричарда закамё¹ нело. — Надеюсь, теперь они убедились, что мужчина, предпочитающий себе подобных, вовсе не тряпка и не размазня. Я пятнадцать лет провел в море, я завоевал уважение и потому не собираюсь подставлять щеку таким подонкам, как Лен Дайер. И он понял это.

— На вашем месте я был бы начеку, — заметил Ричард. — Судя по тому, что я повидал во время плавания на «Золотой роще», вам грозит опасность. Какая именно, я не знаю. При мне эта шайка умолкает — они еще помнят, как я разделался с ними. Возможно, Дайер пригрозил вам только для того, чтобы проверить, на что вы способны. Если я не ошибся, то теперь вы в его глазах не просто какой-то... — Ричард усмехнулся, — ...петух. И все-таки будьте осторожны.

Стивен поднялся.

— Пора ужинать, — сказал он и протянул Ричарду руку. — Если ты узнаешь что-нибудь новое, сообщи мне.

На следующее утро плотники занялись сооружением навеса над лесопилкой. Доев остатки хлеба с пригоршней листьев кресс-салата, Ричард отправился в долину Артура, шагая по северному берегу ручья. Вблизи того места, где лейтенант Кинг намеревался построить большой амбар, отряд каторжников уже начал копать яму для лесопилки, в которой могли бы разместиться тридцатифутовые бревна. Все бунтари были заняты работой, кроме временно нетрудоспособного Дайера. Стивен вместе с двумя новыми пехотинцами приглядывал за ними с «Золотой рощи». Увидев это, Ричард удовлетворенно улыбнулся.

«Не только Стивен мечтает о том, чтобы я звал его по имени, — я был бы рад обращаться к нему, как к равному, — думал Ричард, издалека помахав Доновану рукой. — Но я преступник, а он — свободный человек. Панибратство между нами неуместно».

И он двинулся на север, к тому месту на склоне, где Кинг решил возвести запруду. Осмотревшись, Ричард понял, почему лейтенант выбрал именно это место: здесь берега ручья были особенно пологими, их окружала низменность, а дальше долина вновь расширялась.

Чуть поодаль начинался лес, деревья карабкались по подножиям холмов — таких же крутых, как холмы за Сидней-Тауном. Увидев бананы, Ричард сразу узнал их по рисункам в книгах и изумился их высоте и крепости. Неужели они так выросли за каких-нибудь восемь месяцев? Нет, это невозможно. Кинг прибыл в долину недавно, значит, эти бананы давно растут на острове Норфолк. Это дерево Ричард счел Божьим даром: на нем уже образовались длинные грозди мелких зеленых плодов — значит, через несколько месяцев колонистам удастся попробовать новый и сытный фрукт.

Долина вновь сузилась, просека вдруг оборвалась, но тропа продолжала бежать в глубь леса по берегу ручья. Тут глубина ручья достигала нескольких футов, а вода в нем была такой чистой, что Ричард отчетливо разглядел в ней крохотных, почти прозрачных креветок. За ужином у костра островитяне говорили о больших угрях, но их Ричард еще не видел.

Ярко-зеленые попугаи порхали над головой, незнакомая птица с веерообразным хвостом чуть не задела Ричарда крылом, словно пытаясь предупредить его о чем-то. Она сопровождала его еще сотню ярдов, по-прежнему пытаясь подлететь поближе. Ричард заметил в траве перепелку, а потом увидел самого прекрасного голубя в мире — нежно-розового с радужным изумрудным отливом. Голубь казался ручным: он спокойно разглядывал чужака, продолжая ворковать и наклоняя головку набок. На острове водилось множество птиц, одна из них напоминала черного дрозда, но ее голова была серой. В воздухе звенели птичьи песни, каких Ричард не слышал даже в Порт-Джексоне. Голоса почти всех птиц звучали мелодично, только попугаи издавали пронзительные, резкие крики.

За все время пребывания на острове Ричарду так и не удалось как следует разглядеть норфолкские сосны по одной простой причине: отдельно стоящих деревьев поблизости от лагеря не было, Кинг предпочитал вырубать все попадающиеся на его пути деревья, не оставляя ни единого. Ричард уже понял, что пол в его доме устлан сосновыми ветками с длинной хвоей. Тропа вела мимо леса — такого густого, что Ричард не рискнул углубиться в него, хотя этот лес ничем не напоминал джунгли, о которых он читал в книгах. Мощные сосны, растущие почти вплотную друг к другу, затеняли мелкие растения, почти полностью вытесняя их; диаметр стволов сосен превышал пятнадцать футов, среди них лишь изредка попадались тонкие молодые деревца. Шероховатая бурая кора сосен имела лиловый оттенок, ветки росли на неимоверной высоте. Кое-где виднелись лиственные деревья, а остальное пространство занимали ползучие лианы, подобных которым Ричард еще не видывал. Их стебли толщиной в человеческое бедро изгибались, перекручивались, сплетались между собой, стремились вверх, образуя узловатые наросты, беспорядочно