чём вы говорите, бог с вами! Весна хоть и есть, но никому не принадлежит. Собственность в настоящий момент ещё покрыта одной женщиной, которая сейчас (если бы можно было, я бы сказала так: она низко надвинула на глаза сама себя, чтобы прохожие не сразу её узнали) топчется в своей раскрытой двери и опускает очи долу, потому что мужчина опять не явился на условленную встречу и, судя по всему, вообще стал обманывать её в последнее время. Секс, правда, неподдельный, она хочет его так или иначе, но лучше иначе. Из остального многое в упадке, и надо привести его в порядок. Худшая версия правды гласит: этот человек её не любит, ведь кого любят, тому не дадут пропасть. Или дадут? Нет, этого не может быть. Если кого-то или что-то любят, то всегда поставят в холодильник на потом, если больше нет аппетита. Ведь не хочешь, чтоб оно пропало и его пришлось выбросить. Любимого человека не бросают, а берегут, чтобы можно было и завтра, и послезавтра вкушать чудесное тело его. Иисус. Ах, не спите, не спите ночами! Я это уже не раз говорила. Не может быть, чтоб он меня обманывал, с давних пор, с молоденькой. Спрашивается: кто тут старший из нас, где нам приклонить наши головы, напоённые поликолором! Сколько раз уже она хотела расстаться, женщина, но тут же заболевала от этого. Она хотела встретить кого-нибудь ещё, сделать другой выбор, но разве он у неё есть, думает женщина средних лет, глядя в даль улицы, по которой громко, но негармонично топают женщины, вышедшие за покупками, матери с колясками и маленькими детьми в резиновых сапогах – да уж, действительно, какая тут фисгармония, просто серая деревенская улица. Время торопит. И она снова пускает в действие свои локти, женщина, ведь она уже не так молода, как сама себя сделала, ибо творить позволено, к сожалению, лишь одному Господу Богу. Мужчине. Разумеется. Подчистить дату в паспорте – кто же будет это делать! Госпожа Дагмар Коллер будет это делать, но её поймают.
Между тем есть настоятельная потребность во вмешательстве медицины, но вмешался совсем другой, который обнаружил её на перекрёстке дорог в машине, остановил, вскрыл и удалил, даже без местного обезболивания. Лишил её всех прав. Кто бы мог подумать. Нам нужно что-нибудь выписать. Поэтому мы рано или поздно идём к нотариусу. У людей, которые не сидят на месте, а действуют, неважно как и чем, есть первый выбор, и выбирают они того, кто им нравится. Он говорит правду, он приличный, спортивный, чистоплотный и деятельный и выгодно отличается от того, кто им не так нравится, хотя он тоже приличный, спортивный, чистоплотный и деятельный. Но по нему это, к сожалению, не видно. К счастью, выбирают только того, по кому всё видно, прежде всего – что он твёрдо стоит на ногах, но ещё твёрже сидит в своём «порше». Приличные и справные. И неутомимые. В чём их секрет? Не знаю, иначе бы разнесла. Может, мы хотим обмануться, потому что и сами всегда всех обманываем, – я хотела сказать: всегда, когда для этого предоставляется случай. Эта женщина, например, стерилизовалась, в чём она откровенно признаётся, хотя теперь у неё больше не может быть детей. Она не хочет иметь детей и никогда не хотела, потому что сама дитя и хочет быть для мужчины ребёнком. Другой ребёнок только помешал бы. Другая, Габи, почти ещё ребёнок, тоже только мешала. Что является доказательством. Чего? Кому? Неважно, кто бы он ни был, сейчас его обстреливают из хлопушек, он уже едет на карнавал в Виллах или смотрит его по телевизору и чувствует себя в этих краях в своей среде. У каждого своя среда обитания, некоторые живут в озере, нет, этого вы не можете сказать, тоже мне писательница, если кто-то спит в озере, это ещё не значит, что он там живёт. Вы же видели надувную лодку. Габи живёт в комнате мансарды с фотографиями на стенах, зверятами и фотомоделями, и то и другое опубликовано, а дальше всё зависит от того, кто их использует и куда внедряет. Главное – внедрить и использовать, чтобы чувствовать себя хорошо. Любая праздношатающаяся снежинка, пока летит, может сказать, что предвкушает мягкую посадку, но после этого сразу же тает. Не успев стать даже каплей в море.
Решающей деталью, которую никто не видит или видит каждый, но не обращает на неё внимания, была машина, которая в холодные сумерки прошедшей зимы, до того как пришла весна и стало не до сна, почти каждое утро стояла, припаркованная у самой автобусной остановки. За рулём с высокой степенью вероятности ждал мужчина, который уже полгода тайком подвозил Габи в районный город к её фирме, а иногда, если позволяло его рабочее время, привозил и обратно. Наверняка большую половину этих поездок, расстояние довольно короткое, девушка проделала с этим неизвестным, о других поездках, ночных, безумных от удовольствия, мы далее не хотим заводить речь, иначе мы заморочимся, пытаясь представить, как они там приставлялись и прикладывались. Габи, должно быть, обманывала мать и друга. Другие не обманывались на её счёт, но никогда не говорили об этом. Никто об этом не знал, будем придерживаться такой официальной версии. В одной из этих поездок – если подойти ближе, увидишь больше – у Габи, когда она, может быть, сильно достала мужчину, которого хотела лишь побаловать, в зобу дыханье спёрло. Так не годится. Хоть немножко-то надо дышать! Пришлось оказать на неё давление, потому что Габи, избалованная ласками, совсем распоясалась. Язык, гортань, сонная артерия, лёгкие привыкли выступать на публике. Если им в этом отказать из благих побуждений, чтобы оставить человека наедине с его дыханием, эти двое последних выдохнутся в своём честолюбии обеспечить работу тела. Они издеваются над остальным телом, кричат ему: без нас ты ничто и никто. Можешь попробовать, это не возбраняется, но ты рухнешь, дорогое тело, и поднять тебя можно будет лишь с трудом, или, если ты Бог воскресший, то обнаружится это, самое позднее, к тому времени, когда женщины отвалят камень и поднимут вопль. Но если ты Бог, то в нас ты не нуждаешься. Кислород отводится от мозга, и мозговые русла мелеют, условия окружающей среды в мыслительном биотопе радикально меняются. Кто думает, что богатые видами симбиозы от мысли и задуманного становятся стабильнее, тот в принципе прав, но не всегда. Максимизация числа мыслей в таком проекте, как этот, не обязательно должна быть целью стремления, если вас удивляет, что здесь, в этом местечке, вы находите так мало мыслей. Уж вам придётся поискать! Да и зачем их много. Важно какие, и важно ещё проанализировать мои мысли на предмет роли, какую они играют в моём мозгу, ибо моему мозгу всё быстро наскучивает и он давно уже хочет затеять что-нибудь новенькое. И ещё надо подумать, какие стратегии из тех, что заполнили мою мозговую камеру, должны выступить на первый план, чтобы они могли достойно заступить на моё место, а я, в свою очередь, могла прилично заступиться за живущих здесь или бывших живущих людей. Чем многообразнее телефильмы, которые я опорожняю в мою головёнку, тем больше число видов организмов, урожай которых я смогу потом снять
Чья же это машина – слушательницы водительских курсов? Коллеги по предприятию, пожалуйста, выйдите вперёд и говорите громко и отчётливо в этот микрофон, чтобы и наши служащие слышали. Ну, говорю я вам, это был световой эффект, когда Габи входила в бюро: казалось, она носит драгоценности из бриллиантов, казалось, она купается в солнце или напитана им. Хоть выжимай. Только матерью она ещё не была, а всем остальным уже – и принцессой карнавала, и принцессой праздника урожая, – правда, что из того? Я бы с удовольствием описала, что за блеск царил в пивной под музыку из радио, где постоянные посетители заглядывали в свои кружки, потускневшие от постоянного мытья и потому неспособные отдать назад ни одного лучика. В этом, наверное, кроется причина того, что люди за столами для постоянных клиентов обычно не имеют ни проблеска мысли о чём бы то ни было. Такая хорошенькая девушка, Габи, как будто она не из здешних. Она часто смеялась, разве что к концу уже не так. И на краю
