Сатурнин начал переговоры.

Послы мятежников вернулись. Они говорили, что видели на форуме вооруженных сенаторов во главе со стариком Марком Эмилием Скавром, и протянули Сатурнину навощенною дощечку, на которой крупным почерком Мария было выведено:

«Не бойтесь, я вас спасу».

Сафей засмеялся: он не верил.

— Не ловушка ли это?

— Юпитер отнял у тебя разум! — вспыхнул Сатурнин. А Главция прибавил:

— Марий, без сомнения, даст нам возможность бежать.

— Идем! — вскричал Сатурнин. — А ты — как хочешь!

Он пошел вместе с Главцией по направлению к форуму. В глазах его было беспокойство, но он старался казаться веселым. Несколько человек присоединилось к ним.

Сафей сначала медлил, но видя, что земледельцы уходят с вождями, решил разделить общую участь.

Когда они вышли из Капитолия, бешеный крик потряс форум:

— Смерть! Смерть!

— Молчите! — крикнул Марий, но голос его пропал в шуме.

— Отдайте нам их головы! — кричали нобили, потрясая оружием.

— Головы Сатурнина, Главции и Сафея! Но Марий приказал ветеранам окружить сдавшихся вождей и обратился к народу, пытаясь выиграть время:

— Квириты, они сдались, им была обещана жизнь, и они подлежат судебной ответственности!

Форум загудел:

— Требуем казни!

— Консул, ты не заботишься о благе республики!

Наступила тишина, и вдруг твердый голос выговорил с насмешкой:

— Квириты, дело ясно: консул — сам популяр и, конечно, хочет пощадить злодеев.

Побледнев, Марий обернулся к обвинявшему его мужу.

Это был Сулла.

Глаза их встретились, и Марий не выдержал.

— Лжешь, рыжий вепрь! — взвизгнул он, но Сулла уже скрылся в толпе. — Квириты, дарованной мне консульской властью я отправляю трех мятежников в курию Гостилию и поступлю с ними по закону… А Эквиция приказываю заключить в темницу.

— Меня, сына Тиберия Гракха? — возмутился фирманец и обратился к пароду: — Квириты, слышите? Что же вы молчите?

В отдалении послышалось:

— Долой консула!

— Долой Мария!

Вскоре голоса приблизились, перешли в яростный ной, — шли толпы земледельцев. Впереди шагал вольноотпущенник Марк Фульвий Геспер в старом пилее. Он поседел со времени убийства его господина — белая паутина серебрилась в волосах, но глаза были те же: быстрые, живые, горячие.

Форум содрогался от топота ног и дикого рева:

— Плебей, а своих душит!

— Батрак, а батраков притесняет!

— Долой, долой!

— Консул, отдай нам вождей! — крикнул Геспер. Толпа напирала, и Марий, желая избежать кровопролития, отвел свой отряд к Капитолию.

В это время из курии Гостилии донесся вопль:

— Убивают! Убивают!

Форум замер. Крик повторился. Земледельцы двинулись плотной стеною к курии Гостилии. Но Марий уже опередил их.

— Открыть дверь! — распорядился он, едва владея собою.

Свет проникал в курию сверху — крыша была разворочена, и на мозаике лежали три убитых мужа, облеченных знаками своего достоинства. Лица их были бледны, остановившиеся глаза обращены к небу. Рядом с ними валялись тяжелые черепицы. Марий взглянул вверх. Несколько черепиц полетели в него. Он отошел к порогу и, чувствуя, как сердце колотится в груди, глядел на смелые лица Сатурнина и Главции, на раскроенную голову Сафея.

Крики толпы вывели его из оцепенения.

— Да здравствует Эквиций! — ревели сотни глоток, и Марий выбежал на форум: земледельцы несли Эквиция на плечах.

С обнаженным мечом, страшный, взъерошенный, Марий бросился к караульным:

— Почему отпустили самозванца?

— Вождь, — ответил Петрей, — толпа опрокинула нас и сбила замки… Мы не виноваты.

— Приказываю убить Эквиция…

Толпа несла фирманца на плечах. Улыбаясь, он что-то кричал Гесперу, протягивал руки к плебеям, и Петрей, притаившись за колонной храма Кастора, не спускал с него настороженных глаз. Вот он поднял лук, натянул тетиву. Стрела взвизгнула и пропала.

Эквиций захрипел, пошатнулся. Кровь хлынула из пробитого горла, — недаром караульный начальник считался самым метким стрелком.

Толпа бросилась искать убийцу, но у храма Кастора было пусто.

А Петрей, стоя перед Марием, говорил, улыбаясь:

— Вождь, приказание твое исполнено: самозванец убит.

Война в Сицилии кончилась полным разгромом рабов: консул Манний Аквилий, убив на поединке вождя Атениона, опрокинул неприятельские войска, а остатки их осадил в крепости и взял измором; затем последовали казни, наполнились тюрьмы; рабам было запрещено носить оружие.

И в Риме победила власть: популяры были разгромлены.

Не имея вождей, одинокие, преследуемые, они не знали, что делать. Одни искали союза с врагами и убийцами, заискивая перед ними, выполняя их преступные поручения, лишь бы уцелеть для будущей борьбы; другие укрывались в Остии и соседних городах; иные бежали к царю Митридату, покорявшему царства Малой Азии и угрожавшему, по слухам, войной самому Риму.

Мульвий находился в Риме. Он не имел заработка и жил подачками Мария. Однажды, бродя по улицам, он встретился с Тукцией. Жизнь свояченицы опечалила его, а равнодушие, с каким она отнеслась к смерти Тициния и родных, возмутило. Он не удержался и упрекнул ее.

— Чего ты хочешь от меня? — удивилась Тукция. — Разве хоть один из вас пожалел меня? Все вы преследовали меня, как собаку… Я не говорю о Виллии: он одел меня и снабдил пищей на дорогу…

— Виллий в Риме. Он занялся гончарным производством.

— Ты видел его?

— Он живет на улице горшечников, в доме Марка Фульвия Геспера.

— А имущество, домик? — вспомнила Тукция долину возле Цереат.

— Все продано за долги.

Мульвий поторопился уйти. Встреча с Тукцией была для него тягостна. Он молил богов избавить его от встреч с этой блудницею.